Я открыл окно навстречу утренней прохладе, мелкие муражки пробежали по ее телу. Первый луч еще томился за горизонтом, нижняя часть неба едва начала светлеть, а редкие звезды потухали как фонари в положенный час. «Ты меня любишь?» Она всегда умела задавать вопросы в нужное время: мне некуда бежать. Как же ей сказать? Минутное молчание может показаться вечностью. В ее взгляде застыла вся ее жизнь, так мне по крайней мере, показалось.
- Я не знаю.., – просто сказал правду, не желая ее обманывать и торопить события.
- ... Извини, но я думала, что ты меня любишь, - проронила она и отвернулась.
- Черт возьми! Как бы тебе это объяснить для меня это не просто слова?
- А значит, для меня это просто слова! Значит, так ты подумал! Я ухожу! Прощай!
Я просто смотрел ей вслед. За окном светлело. Она взяла туфли в руки и ушла. У меня было два варианта: остановить ее, либо лечь спать. Подушка оказалась еще теплой, ее нежный аромат был повсюду, словно кто-то воспользовался нашим пятиминутным отсутствием и разбросал повсюду лепестки роз. Вся постель источала ее сладкий запах, словно раскрывшийся мгновение назад бутон неизвестного цветка. Я закурил, чтобы перебить этот приторный запах ее нежности. Ментоловый дым справился с задачей как всегда безупречно. Она перестала нести в руках туфли – с лестничной площадки послышался стук каблучков, последний пролет, уже слабее, пока совсем не тишина. Возможно, я потерял ее. Дым кружил над моей головой, я равнодушно смотрел на потолок и чувствовал какое-то необъяснимое спокойствие. Однажды я где-то вычитал, что один мужчина заснул в постеле с сигаретой. Что с ним стало? Он умер. Вовремя потушив сигарету, я приготовился как следует вздремнуть. Не вышло. Из открытого окна донесся редкий звук мотора в этот предрассветный час. Она поймала такси и неизвестный автомобиль унес ее в известном мне направлении. Безумно люблю будни. Думаю, меня поймет каждый бездельник или безработный. Когда весь мир спешит на работу, запирая на замки свои мнимые богатства, мы лежим, обнимая подушку, а кто-то из нас и не думает бороться с перегаром. Безусловно, будни для нас, как для нормальных – редкие выходные. Никто не шумит, улицы города почти пустынны, по крайней мере, до шести вечера. Она была трудоголиком и встретились мы с ней в мой выходной день – в понедельник. Я блуждал по ее обычному маршруту: работа – дом – работа. Мой парк как раз находится между ее квартирой на 6-ой улице и местом ее легального хорошо оплачиваемого рабства. Странно, что я вспоминаю нашу первую встречу после ее ухода, а может мне это только снится?
...Обычно я так хожу. Мне некуда спешить, моя скорость равна скорости черепахи помноженная на детскую любопытность и старческое равнодушие. Целый набор непонятных рецепторов в одном 27-летнем мужчине без стабильного заработка и без четкого плана на завтра. Она же оказалась моей полной противоположностью. Это я понял уже после, но заметил и заподозрил сразу. Мою обычную походку с ее минимальной скоростью она позволяла себе лишь по пути домой после работы. В эти жалкие десять минут она жила и дышала полной грудью. Я видел это по ее улыбке, глазам, которые светились изнутри каким-то особым светочем души. Это был мой парк, пусть она об этом и не знала. Я бездельник с душой поэта и своими странными пристрастиями. По понедельникам в районе шести часов вечера я всегда сижу на лавочке напротив огромного старого дуба. На то время этот процесс был для меня священным культом, поэтому в первый день недели я гнал с моей лавочки всех пожилых влюбленных, молодых мам и даже таких же бездельников как я сам. Со временем постоянные обитатели парка привыкли к моей странной традиции и каждый понедельник в районе шести лавочка всегда была свободной. Однажды мне даже пришлось подраться. Двое собутыльников решили распить остатки своей фляжки под родным мне дубом. В тот день удача была на моей стороне как и то, что драчуны еле держались на ногах. Так я стал гладиатором-победителем. Поверженные уползли от моего дуба, вспоминая меня непонятной, но громкой речью. С ней я не мог драться. Очередной понедельник, 6 часов вечера. Она просто пришла и села рядом, я знал, что она видит то же, что и я, чувствует то же самое, что и я. Через пару минут я узнал ее имя. С тех пор эта лавочка перестала быть моей частной собственностью.
Сон закончился. Как оказалось, она не звонила, этого стоило ожидать. Она ведь другая. Ушла, а я ничего не сделал. В пепельнице дымел окурок, я не потушил его, но выжил. Самая медленная стрелка приближалась к 12. Я знал, где она. Не помню, когда я в последний раз так бегал, легкие горели, спина стала мокрой от пота. Я просто сел рядом. Она знала, что я хочу сказать. Во время моего неожиданного марафона я сжег свои легкие, как большую часть своей молодости, прозябая в оковах безделья и пустых мыслей. Сбитое дыхание не позволяло сказать даже пары слов. Она лишь улыбнулась, она знала, что я хочу сказать и вместо слов пришла тишина. Ее губы источали аромат моего счастья, которое я больше никогда не отпущу так легко.