У нас есть тепло, но мы предпочитаем ругаться с близкими и обкладывать душу, как буржуйку, кирпичами невысказанных обид, оставляя всё тепло в себе.
У нас есть таланты, но мы всё строчим комменты под чужими каверами, решая, что уж эта певица куда хуже вон той исполнила этот хит, лишая себя каждый день возможности сотворить своё, даже записав на домашний комп билановский припев, понять, что мы можем и к чему стоит стремиться.
У нас масса нужных окружающим качеств, таких, как сострадание - мой брат с удовольствием ухаживает за больными, стариками, выносит судна, санитарит ночами, видя отрезанные конечности и привезённые в БСМП живые трупы, но он второй раз бросает медколледж, ибо не хочется ему читать книжки и конспекты писать. А его гуманизм и такое редкое чувство участия, смешанное с хладнокровием, в любой момент может смениться бездушием стервозной медсестры, пинающей утки ногами и без капли милосердия проходящей мимо брошенного до прихода родных в коридоре ночного пострадавшего.
И есть кровь, в том количестве, которым можно делиться. Это даже не деньги, это то, чем ты с минуты зарождения обладаешь и распоряжаешься с 18 лет сам, буквально вдыхая жизнь, подобно богине Исиде оживляющей умирающего Осириса.
Блин, наши девочки ради страны, ради миллионов незнакомых им совершенно людей рвут мышцы и ломают буквально себя на Олимпиаде, а мы до сих пор 400г крови 3 раза в год жалеем, бережём. Для чего? Тромбы наращивать?
Делитесь. Дарите. Безвозмездно. Теплом, добром, своей кровью.
Где-то в калмыцких степях, на пути к Армавиру (в ожидании привала у тёти в Сальске) я полулежу на откинутом сиденье, голова мужа покоится на моих коленях. Папа уверенно преодолевает километры под неусыпным контролем мамы и GPS.
А Никольский который десяток лет поёт с юности въевшиеся в мой мозг куплеты.
Но как ни трудно
Мне об этом петь,
Я всё-таки пою:
Хоть кто-нибудь услышит.