Курган (начало июля)
Статья написана через 5 месяцев от данного момента жизни, от безделья и отсутствия клиентуры.
«Хочу прыгнуть с парашютом» произносят, чуть ли не 90% людей не задумываясь над этой фразой, да даже не представляя какого это. Стереотипы жизни загоняют нас в то, что даже авантюра у всех в голове одна. Прыжок с парашютом считается как прыжок в чашу наполненную адреналином, раскачавшие серые будни и заставляющие смотреть на жизнь новыми глазами. Ну как тут не смотреть, если по доброй воли ты, с высоты минимум 1000 м выпрыгиваешь с самолета в трезвом уме и здравии. Сама мысль об этом заставляет пробежать тонкому холодку по спине.
Молодость, дерзость характера и меня поглотила эта идея. У идеи была не одна голова, их было несколько, а это оказалось намного опасней. Уже забыть или отложить данную мысль было просто невозможно… всё чаще в моем кругу стали произносить: «Когда поедем?», «Давай прыгнем» и смелое «Давай».
Каким-то незаметным, подкравшимся как гремучая змеюка, идея, поглощала всё больше. Даже на мой День варенья друзья соорудили коллаж желании, где первое место занимал прыжок с парашюта. Раз решили - пора действовать!
Всемирная сеть интернет и через пару дней новые знакомства, новое увлечение и подготовка к отъезду в Курган.
6 утра Россия, Курганская обл.
Огромное поле, усеянное травой и росой отражающее ранее утро… Да я ведь впервые в жизни за пределами Казахстана, а разницы никакой, то же небо и солнце. Различие было в том, что на этом самом поле в ряд бездвижно стояли самолеты, с другого края вертолеты, ждавшие свой час. Вот оно, то самое место, где человек, наперекор всем законам притяжения летает по небу словно птица, и летит со скоростью пару км в час с покрывалом за спиной в надежде выжить.
И только когда самолет стал подниматься в небо, набирая скорость, когда первая партия нашей группы уже благополучно приземлилась, и складывала парашют, ковыляя обратно, в мозг с дальнего плаванья вернулись мозги: «Что я тут делаю?», «зачем?» «Надо ли мне, страшно ли?» «Впервые летаю на самолете. Да вообще впервые летаю, первый раз… надеюсь, не последний…как высоко… у меня еще вся жизнь впереди…я ведь завещание не написала!»
Поднимаясь все выше, у девушки, сидевшей напротив меня, краснело лицо, как будто ее лицо было термометр высоты, чем выше поднимались, тем багровей она становилась. Мужчина, сидевший рядом, улыбался всем, подбадривая дух и внушая доверие, раз он прыгает не первый раз, значит и мы можем так же уверенно улыбаться. Внушала себе, что это не страшно, но как не думать о белом медведе, если все просят не думать о нем.
Тяжелело внизу живота, как будто свинцом покрывалось тело изнутри, чтобы быстрее топориком упасть на землю, даже боль в спине от тяжести 18 кг рюкзака не затмевала этого ощущения. Я стала осматривать самолет. Пилоты, ощущение управлять самолетом, летать и чувствовать свободу, рассекая просторы неба, а не как мешок падать на землю… Тут мой взгляд поймал глаза парнишки, такие глаза не возможно было не увидеть, прыгавший не первый раз, кажется, что он давным-давно передумал от своего безумного решения. Но, во-первых, стыдно в этом признаться, ведь вторая партия состояла из одних девушек, которые (кроме одной) были воплощения спокойствия и невозмутимости. А во-вторых, земля уже была как минимум 500 метрах от ног, и одного шага, от новых ощущении, в большей степени для меня. Вся это ситуация немного смешила тем, что в салоне было по крайней мере два измерителя высоты: это девушка с уже бурым цветом лица, и парнишка с такими большими глазами, что казалось он вот-вот вцепится в кого-нибудь из нас лишь бы не делать то, на что он подписался своей рукой пару минут назад. Стоял гул от мотора кукурузника, но звук, который разбудил меня от всех мыслей, невозможно было не услышать, загорелась красная кнопка с громким вызовом, вызовом судьбе, и у каждого из нас не было сомнения: «Это случилось…»
Сердце стало набирать скорость, так сильно, как будто от ее мотора можно взлететь без помощи самолета, вернуться на землю и уехать в свой уютный Кустанай, подальше от парашютов, строп, старинных самолетов и пьяных инструкторов. В горле пересохло, что о возможности дышать я и забыла. Открыли дверь, все встали, ощущения осужденного на скамье подсудимых. Два здоровых инструктора поднимали нас за шкварку и выкидывали в дверь, как маленьких котят нагадивших на любимый ковер хозяина, оставляя шлейф от ног. Я была последней, т.к по распределению, легких «в последнюю очередь», чтобы тот, кто физический тяжелей в полете не припарковался на купол другому, поверьте, это не приятно. Я видела, как всю мою команду в промежуток одной секунды выталкивали за борт нашего летучего корабля. Как каждый смерено вставал в позу, которую его учили – «правая рука на кольце, левая держит запястье правой, правая нога на краю, левая чуть позади, чуть склонившись вперед» и…. 121…122…123 – говорят, что 99% людей, которые впервые забрели в это безумие, не произносят заветных слов. А как поступили бы вы, выкинутый с самолета, самым грубейшим способом, не ведая никогда свободного падения? Начиная собирать мысли, сошкрябывая со стен черепной коробки, дергаешь за кольцо… шум в голове, ветер в лицо, ветер в голове, шум везде…поэтессой что ли стать? Странные звуки, стук сердца, даже не стук – бой, отдающийся в ушах. «Расчековаться» - самое главное, закрыть второй парашют, «расчековка», «расчековка»!!! Судорожно ищу петлю, которую учили выдергивать, чтобы не раскрылся запасной парашют, на уровне 800 метров. В случае его раскрытия из-за невнимательности - штраф. Страшно не похудение кошелька, страшен гнев инструкторов, дикий гогот команды и невозможности представить, как именно раскрывается парашют, находящийся на животе. В голову вдруг ударяет самая умная мысль… надо ж сначала проверить купол, если вдруг он не раскрылся, порвался, запутался, орел залетел, червяки прогрызли, а я уже закрываю второй…
Поднимаю голову вверх. Какая красота… купол размером в огромную комнату в чистом голубом небосводе… «Так, не отвлекаться, надо расчековать… не получается…»
Навыками пианиста, отыскиваю заветную петлю, происходит какой то щелчок, о нем нам рассказывали на учениях (так рада, что ходила на предварительные курсы, прежде чем прыгнуть, так бы задушилась бы на этих стропах).
Всё… всё, лечу, я ЛЕЧУ… осматриваю кругом – семь куполов летят по всему небу на расстоянии казавшиеся в тысячу метров. А снизу, с земли казалось, что они так близко к друг другу. Как же по-разному смотрятся вещи с разных углов. Поверхность земли смотрелась плоской, не было ни деревьев, ни озер, ни тем более людей, только полотно разных цветов. В какой то миг понимаю, что вокруг мертвая тишина, я даже слышу как мое сердце в ушах, ногах, прыгает по всему телу, в поисках выхода. Радостный клич, на который издалека отзывались остальные. В этой тишине казалось, что все мысли, кружившие в голове, я произношу вслух, потому что так отчетливо я еще себя не слышала.
Прошло минуты две, ощущение, что я просто застряла в воздухе, не двигаясь никуда, картина природы Кургана что наверху, что внизу не менялась. На мгновенье я даже испугалась, ну как испугалась, адреналина и так было хоть отбавляй, «Вдруг меня остановило воздушным потоком на одном месте?» Перспектива застрять в воздухе в формате «подвешаный мешок», не вдохновляла. Странных, ненужных и добавляющий бревен в огонь сомнения, догадок и мыслей, было несчетное количество. Причем одна была страшней другой, по возрастанию.
Четыре минуты? Сейчас сидя на земле, и ощущая под своей пятой точкой (интересно какие первые четыре) мягкое кресло, я могу сказать, что эти минуты пролетели, в прямом смысле этого слова, незаметно. Но так ли это на самом деле, я уже не вспомню. Тут надо быть либо там, либо никак.
Инструктор предупреждал, что когда останется пару метров до приземления, нашему зрению будет казаться, что земля набегает слишком быстро, и тут главное не паниковать, не поддаться слабости страха. Ноги вместе, приземлиться и сразу перекатиться на бок, чтобы распределить вес по всему телу равномерно. Я никогда не была хорошей ученицей, ни в школе, не придя даже на вручение диплома, ни в музыкалке, заканчивая со слезами и криками «больше не могу», ни тем более в университете, который больше 2 лет выдержать не смогла. Натянув стропы на себя, я чувствовала, что поймала нужный ветер, я падала ровно так же, как надо было в идеальном расположении, ноги вместе, шнурки… (никогда не любила их завязывать)
До сих пор не могу сказать точно, что я сделала не так. То, что испугалась, это минус, но думаю каждый, кто прыгал впервые, ощущал тот же прилив страха, при приземлении. Первая партия смельчаков уже нежилась на солнце, фотографируя, то нас, то самолеты, а вторая, где последней была я, волоча за собой рюкзаки, приближались к базе. А я? Я лежала на земле, на матушке русской земле, тяжело дыша, крепко вцепившись за лодыжку левой ноги и щурясь от солнечных лучшей, которые стремительно шпарили в глаза, не шевелилась. Все о чем думала я, всё, что произносила вслух и всё о чем молила надежда внутри меня: «Лишь бы не перелом»….
Надежда была слаба, какой бы атеисткой я не была, но я просила всех богов мира, всех хранителей, и по главной части свою ногу, что тот звук, когда что-то ломается, был просто вывихом или звук сломавшейся подо мной веткой, так, будто огромная туша обрушилась на нее. Но чем больше я думала, тем дальше отходила от меня надежда. Надя-Надя, как ты могла?!
Боль? Может и присутствовала, но лишь потому, что подсознание мне говорило: «Если перелом, то это должно быть больно!». Я была далеко от базы, поэтому лежала, как мне казалось вечность, но знала, что меня так просто тут на скормление чайкам не оставят, по крайней мере сейчас Надежда вновь вернулась (гадюка подлая). Первые га горизонте появились девчонки, которые заметили меня лишь потому, что проходили возле. Думая, что я просто наслаждаюсь землей русской, что мне нравится давить червяков и траву, на которых я лежу, что очень хочу, чтобы моя белая жилетка пропиталась посильней этими дарами природы, и что лицо у меня такое счастливое лишь от этого, с упреком вымолвили «Вставай, а то подумают, что что-то случилось»… хм, как я на это отреагировала? Сказав это они сейчас, я бы наверно сломала бы им ноги, положила в белоснежной кофте на зеленую, холодную пропитанную росой траву, станцевала «друмен басс» рядом с ними, с возгласом «А что ж это вы, дамы, не танцуете?!». Фантазии, ах как же далеко они нас заводят.
Поняв, наконец, что встать я не в состоянии, убежали звать врачей. Прошло еще одно вечное мгновение, пока не пришли друзья, долго шкнявовшие «Ну Корелли, как ты так умудрилась, такой красивый спуск показала». Пытаясь глупо шутить, в их глазах читался страх за меня, это как то не прибавляло позитива. Позже выяснилось, что они думали, якобы я сильно ударилась головой, потому что когда они нашил меня, в неподвижном состоянии, мои руки были на уровне, где должна быть голова, а я просто закрывалась от солнца.
Вкололи какой то укол, сняли кроссовок, который я никогда не умела зашнуровывать, и подтвердили самый жуткий, на тот момент, страх, от которого реальность затаила дыхание. Всё внутри рухнуло - «перелом». Мой первый перелом! Нога… ну почему не рука, почему не вывих?! Почему эти корявые пищалки, которые прыгали рядом, сейчас прыгают рядом, а не в точно таком же положении, они ведь на учениях даже кувыркнуться не могли… Плохие мысли.
А Мама?! Что скажет Мама, она ведь даже не знает, что ее дочь (а она очень хотела дочь, а не второго сына) куражит где то в России, лежит на землюшке русской, за плечами 18 кг парашют, и с одной целой ногой. А работа? Что скажет Руслан (мой шеф), ведь я обещала, что со мной ничего не случиться, когда вымаливала у него отпуск на три дня. А я люблю свою работу, ведь только-только за год моих старании, все пошло на высоту. Мама выбросит мой горный велик, гордо сейчас стоящий в моей комнате, который был причиной моих небольших травм последние два месяца, может благодаря нему, я теперь не чувствую боли.
Спрашиваю сколько будет заживать нога, и от количества недель произнесенных врачом, которые я должна провести не вставая, меня бросило в жар, а потом в холод, а потом в грустные мысли о одиночестве на шесть недель. Перенесемся в лазарет где кто-то разговаривал о том, что нужно вести в местную больницу, кто-то утверждал, что лучше сделать гипс в Казахстане, кто-то возмущался, что дорога туда не менее 7-8 часов, кто-то уже кричал, как же я перенесу дорогу без гипса, ребята больше не прыгали, что-то решалось, спорилось. За большим окном, где было видно все величие взлетного поля, стояли две мои лучшие подруги, по щенячи смотрели на меня, и подлые слезы с моих глаз, как на параде маршировали по щеке.
Лодыжка зажила раньше, гипс сняли через 3,5 недели, наверно благодаря травам, которыми бабушка вскармливала меня. Но сказали, ходить сможешь еще минимум через 2 недели, месяц будешь хромать, о каблуках можешь забыть на год, нога будет постоянно ныть на погоду. Для кого то может отпуск и огромное наслаждение провести 3,5 недели лежа на кровати, получать завтраки, обеды, ужины в кровать, принимать гостей с жалостливыми глазами и большими пакетами фруктов, обрастать жиром и эгоцентризмом, но для меня это были муки. Друзей все это время видеть не хотелось, слушая рассказы о том или ином событии, становилось невыносимо тоскливо, и горестные вздохи «Жаль тебя не было», не внушали оптимизма. Поэтому до выздоровления сократила общение до переписки в интернете.
Плюс еще 2 недели я не выдержала бы морально. Поэтому с первого дня как сняли гипс, началась борьба за выживание, борьба с болью и яростное желание ходить двумя ногами. Левая нога ниже колена приобрела багровый оттенок, намного похудела, и о возможности просто ею двигать, можно было и забыть. Через 4 дня мне надо ходить! У племянника годик, а у корейцев, когда ребенку исполняется годик, родители закатывают пирушку по шикарней собственной свадьбы. Предстать перед всеми родственниками в костылях, и слушать их оханье и аханье: «Ах, Ксюшенька! Дорогая наша бедняжка!!!», не так меня воспитывали, жалость низшее, чего можно получать от другого человека. В первый же день, избавившись от белого груза, поехала на речку, одногруппники пытались, оставляя посередине пляжа, заставить идти за ними, внушая, что остаться на пляже одной, не умеющей ходить девушке – не выгодно. Но как только нога касалась земли, было ужасное чувство… нет, не боли, знаете, когда локтем ударяешься об острый угол стола, либо двери или косяка, причем с таким размахом, что любой бейсболист позавидовал бы твоей силе удара. Но от этого удара всего пару минут зудит рука, а тут все время, пока не перенесешь ногу в состояние невесомости. Поэтому в тот день пришлось меня таскать на спине. Мышцы просто атрофировались, при массаже была такая боль, что я готова была вытерпеть 10 таких переломов лишь бы все прекратилось, затыкая крики подушкой, я вдыхала побольше воздуха и выдавливала «Все нормально». Прыгать на одной ноге было тоже не перспективно, правая нога не справлялась с моим, казалось небольшим весом, и болела не хуже сломанной.
Наверно я впервые говорю сейчас о том, что я испытывала, думала и чувствовала тогда, ведь боль никогда не ломала меня. Ни родные, ни друзья не знали, что до острых слез доходили обычные мои шаги до кухни. Как сначала учишься ходить на костылях, а потом учишься обходиться без них. Как в первые дни реалити шоу «вставай и иди», не получалось ничего. Сидя на полу в комнате, где нет предметов, которые бы помогли дойти до дивана, упрямо встаешь, и снова падаешь как шестимесячный ребенок, при первой же попытки наступить на ногу.
Сейчас я с улыбкой вспоминаю все это, как впервые хромая шла на работу, опоздав на 5 минут, получила выговор, как через неделю тайно хранила под рабочим столом туфли на высоченных каблуках и обувала, чтобы уже через полтора недели рассекать в них по дорогам. Как через 3 недели снова упала на эту же самую ногу, несясь на скорости, все на том же горном велосипеде, не заметив трубу под травой…
Мы сами выбираем, кем нам быть, сколько болеть, больно ли нам, сложно сделать или легко пройти, бояться, испугаться или упорно добиваться того, чего хочешь именно ты, слушать себя или умные фразы других: «рано», «поздно», «зачем?»
Врачи врут, погода только радует, каблуки - любимая обувь, а вел ждет, когда все растает.
Хочу ли я прыгнуть еще раз?
Да! – восклицает мое сердце, искавшее каждую минуту приключения.
А КАК ЖЕ ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ?!!!
А он молчит.