Эту статью мы с Индирой Тулебаевой, которая сейчас работает в агентстве Интерфакс-Казахстан, писали накануне введения Единого национального тестирования в Казахстане. Материал был опубликован 9 марта 2004 года в Казинформе, где я тогда работал. Кстати, думаю, этот материал был бы актуален и в девятнадцатом столетии, если верить "Сумеркам просвещения" Василия Розанова. Превосходная книжка превосходного писателя, который не просто писал два века назад о деградации системы образования в современной ему России, а предлагал конкретные меры противодействия этой деградации. Ну, если интересно, то можете прочитать его здесь.
Итак, ниже привожу текст этого до сих пор актуального материала.
В поисках Эйнштейнов
С этого года в Казахстане вводится система единого национального тестирования, при котором будут совмещены выпускные экзамены в школах и вступительные экзамены в вузы. Единое национальное тестирование будет проходить в середине июня и как минимум по 4 предметам, 3 из которых (математика, история, литература) обязательные и один предмет – по выбору.
Как сообщал ранее Казинформ, на организацию и проведение единого национального тестирования в бюджете нынешнего года запланировано порядка 385 млн. тенге. Премьер-Министр РК Даниал Ахметов дал поручение создать центры тестирования во всех районах республики, что обеспечит доступность к ним всего сельского населения.
Внедряя систему единого тестирования, Министерство образования считает, что в конечном результате можно получить рейтинг каждой школы, поскольку все казахстанские школы будут подвергаться независимой оценке по единому критерию. Появится возможность оценить также деятельность отдельных учителей, а деятельность каждой школы будет более прозрачной, полагают в Министерстве, где преимущественно ориентируются на западные подходы в реформировании образовательного пространства. Так, одобренная Правительством концепция развития образования до 2015 года разработана с учетом опыта зарубежных стран. Ядро концепции - 12-летнее образование и единые тесты – одно из ряда произведенных заимствований. Которые, возможно, будут успешны. Но в этом деле существует много дополнительных нюансов, похоже, неучтенных или оставленных разработчиками концепции «за скобками». К примеру, на западном рынке кроме единого экзамена существует многоступенчатая система профессионального отбора. Между тем, сегодня в Казахстане половина школьников просто не собирается поступать в вузы. Возникает вопрос - зачем им сдавать единый экзамен? Кроме того, стандарты образования в городах значительно отличаются от сельских школ, а программа тестирования для всех одна.
В итоге продолжает возникать много вопросов, несмотря на то, что концепция благополучно одобрена Кабмином. Казинформ решил в этой связи постфактум познакомить читателей с опытом тестирования в других странах, остановившись на опыте России (ставшей участницей Болонского процесса) и Израиля. В конце сделаны определенные выводы, которые, как мы надеемся, для читателя послужат информацией к размышлению. Возможно, творческому. Итак, протестируемся?
МГУ против?
В соседней России уже на протяжении 4-х лет функционирует система единого государственного экзамена (ЕГЭ). В декабре 2003 года, выступая в прямом эфире, Президент России Владимир Путин назвал цели ЕГЭ благородными: расширение доступности образования, борьба с коррупцией, введение единых стандартов при поступлении в вуз. Российская Высшая школа экономики просчитала, что ЕГЭ «сэкономит российским семьям в год до 20 млрд. рублей личных средств». Так что, согласно мнению российских властей, включая и Владимира Филиппова (до недавних событий с отставкой российского Правительства - министра образования РФ), единый экзамен выгоден ученикам и их родителям. Вместе с тем, как считают российские эксперты, система ЕГЭ невыгодна некоторым директорам школ - их уровень сразу станет ясен. ЕГЭ опасен и для слабых учителей: у учеников появится возможность выбирать сильного педагога. ЕГЭ невыгоден и вузовским репетиторам, которые сидят на коррупционных потоках. Интересно, однако, что в отличие от казахстанских новаций, внедрение ЕГЭ в России «не ставит цель реформировать экзаменационную систему». Российские эксперты уверяют, основная цель – «повышение качества образования». Несмотря на то, что в ряде стран действует такая же система, российский ЕГЭ, по словам В.Филиппова, «не копирует чужих схем, это чисто российская система, в основе которой лежат сотни исследований по сравнительной образовательной политике». В 2004 году в эксперименте по всей России будет участвовать около 900 тысяч выпускников школ, тогда как в 2003 году в нем участвовали 630 тысяч из 1 млн. 330 тысяч выпускников. В 2006 году в России ожидается 100-процентный переход на ЕГЭ.
Однако у чиновников и общественности России разные мнения по поводу необходимости проведения ЕГЭ. Так, ректор главного альма-матер страны – МГУ им. Ломоносова Виктор Садовничий считает, что единому государственному экзамену должна быть альтернатива. В одном из своих выступлений ректор МГУ как-то привел пример из жизни, рассказав, что один из его выпускников был круглым «отличником», но так и не сделал ничего особо заметного в науке. Тогда как другой – «средненький» по отметкам – стал выдающимся ученым-математиком мирового уровня. «Мы отучим детей думать и потеряем талантливую верхушку», — подчеркивает ректор МГУ. При этом он говорит, что ЕГЭ может существовать и учитываться университетами при приеме абитуриентов, но он не должен быть единственной формой приема в вуз. Это твердая позиция одного из самых авторитетных педагогов России.
Причем, Садовничий, добрый друг казахстанских коллег, не одинок в своих критических замечаниях. Как нам известно, его поддерживает добрая половина московских ректоров, считающих, что столичные университеты могут заполонить «неграмотные провинциалы», могущие просто назубок вызубрить соответствующие правила и необходимый учебный «фактаж», но не отличающиеся собственно «живым интеллектом». Руководители региональных вузов предпочитают больше отмалчиваться. Между тем российские чиновники от образования продолжают свое «правое дело», особенно не церемонясь, и преимущественно ставя акцент на максимальном приближении российских стандартов образования к «продвинутым» и «цивилизованным», или, по другому, западным.
Психометрические тесты – опыт Израиля
До недавнего времени Израиль был единственной в мире страной, в которой проводился Единый государственный вступительный экзамен в вузы, поэтому изучение накопленного в этой стране опыта может представлять немалый интерес для исследователей и руководителей системы образования.
В Израиле существуют 8 университетов и несколько десятков колледжей, в которых студенты могут получить качественное образование по широкому кругу специальностей. Интересно отметить при этом, что, за редкими исключениями, ни в одном из вузов страны не проводится вступительных экзаменов. В Открытом университете Израиля могут начать учебу все желающие, и именно их успехи в ходе самого процесса обучения в одном из десятков региональных филиалов университета служат индикатором их способности (или неспособности) получить высшее образование. Во всех остальных вузах принимаются во внимание результаты школьных выпускных экзаменов и оценка за единый вступительный экзамен – психометрический тест. Оценка за этот тест позволяет абитуриенту поступать и на кафедру химии, и математики, и истории, и педагогики; сдачи каких-либо дополнительных тестов не потребуется. Психометрический тест состоит из трех частей - словесное мышление на родном языке, элементарная математика и английский язык. Всего тест включает около 165 вопросов, в каждом из которых предлагается по четыре варианта ответа, из которых лишь один является правильным. (Более подробно об этом можно прочитать в №5 за 2003 год российского научно-практического журнала «Открытое образование» на сайте www.e-joe.ru в статье «Плюсы и минусы единого государственного тестирования абитуриентов: опыт Израиля» - Казинформ).
На протяжении десяти лет – с 1985 по 1994 год – Израильский центр экзаменов и оценок (National Institute for Testing and Evaluation, ИЦЭО) проводил исследования о том, насколько проводимые в стране психометрические тесты для абитуриентов позволяют предсказать их последующие успехи в процессе учебы в университетах. Всего были проанализированы данные 123 тысячи 462 студента. Исследования показали, что оценка за психометрический тест позволяет предсказать будущие успехи студентов лучше, чем средняя арифметическая оценка их выпускных экзаменов в школе. Однако наилучшим образом будущие успехи студентов предсказала совокупность их оценок за психометрический тест и школьные выпускные экзамены. На сегодняшний день система отбора, основанная на учете оценок и за психометрический тест, и за школьные выпускные экзамены, принята во всех израильских университетах и в ряде колледжей.
О флегматиках и «вилке выбора»
В первую очередь, припоминается история с IQ, согласно которой, «белые англичане» зачастую оказывались по результатам тестирования «намного умнее» «черных». Но, как выясняется, согласно последним научным исследованиям, если тесты IQ создавали бы африканские аборигены, то по их тестам те же англичане оказались бы на порядок «тупее». (Подробнее см. статью «Русские произошли из Африки?» в газете «Аргументы и факты» за №7 2004 г). Разумеется, никто никого не хотел преднамеренно обижать или производить дискриминацию – просто в тестовые задания знаменитого IQ на подсознательном уровне разработчиками включались те навыки и знания, которые с плотью и кровью впитывались тем же англичанином рождения. От этого никто не застрахован.
Отсюда самый первый вывод – создание тестов зависит от уровня, свойств и даже вида мышления непосредственно создателя тестов. Если, он, к примеру, «меланхолик», то механизм его тестового задания рискует оказаться тоскливо непонятным для «флегматика». И наоборот. Насколько это учитывается в казахстанских тестах? Ведь наверняка те тесты, которые используются при тестировании для поступления в вузы и будут взяты за основу при подготовке тестов для Единого национального тестирования. А значит и те же самые авторы будут составлять новые тестовые задания. Задания, в которых найдут свои зеркальные отражения их вид мышления, тип личности, их способность, как говорится, к «инсайту». Но более всего беспокоит не это. И даже не то, что родители вместе со своими чадами начнут заблаговременную подготовку, покупая различные пособия и «шпаргалки».
Тревогу вызывает абсолютное игнорирование профиля гуманитарных специальностей. Будущие музыкант, педагог, философ, литератор, драматург, актер и историк – они и десятки других – лишаются тех немногих шансов, которые имели, сдавая экзамен тем преподавателям, которые могут по достоинству и правильно оценить их способности. В связи с этим вскрывается самое слабое место любых тестовых заданий – они становятся мощным инструментом адекватной оценки только в руках умелого и опытного педагога. Если, к примеру, кто-либо из тестируемых «реципиентов» категорически не согласен ни с одним из предлагаемых ему для выбора вариантов ответа (например, по истории или литературе). Что ему делать? Особенно когда у будущего гуманитария не ожидается обнаружить такой наглости заявить об этом членам Апелляционной комиссии – наиболее одаренные индивидуумы рода человеческого обычно отличаются естественной скромностью (это древнее наблюдение еще никто, по сути, не опроверг). Исключения же в этом отнюдь не гипотетическом случае очень редки. Для 17-летнего самостоятельно мыслящего парня или девушки, сдающего (-ей) тест, тут всего два варианта выбора действий. Первый – вообще проигнорировать конкретный пункт тестов. Второй - это заведомо пойти против своей совести, и поставить «галочку» против «правильного» ответа. Ни тот, ни другой выбор ответа, отечественное образование, да впрочем, и мировое – к «лучшему обществу», состоящему из независимо мыслящих граждан - не приведут.
Думается, главное – это все же дать нашим детям именно образование в собственном смысле слова, то есть воспитать в человеке максимально высокий стандарт образа мышления, поступков, жизни. А без непосредственного участия в процессе оценки живого «субъекта» вряд ли это возможно осуществить. В этом контексте уместно вспомнить одного из философских отцов современной кибернетики – философа Грегори Бейтсона, завещавшего современному ученому миру, прежде всего, «учить людей учиться». Это он называл «двойным» обучением – «дейтерообучением». (См. к примеру, его книгу «Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии», вышедшую в 2000 году в московском издательстве «Смысл» - Казинформ). «Дейтерообучению» без живого присутствия учителя и его активного участия в образовательном процессе, в том числе и в процессе адекватной оценки – не научишься. По мнению Бейтсона, как крупнейшего эксперта в области эпистемологии и человеческого мышления, именно «дейтерообучения» остро не хватает современному мировому образовательному процессу, причем как в США, так и в той же Европе. Зачастую этот вид обучения происходит даже «без слов», по причине наблюдения за учителем и его действиями, в результате плодотворного проникновения в его образ «мыслежизнедеятельности», если выразиться языком другого не менее оригинального философа – Георгия Щедровицкого (кстати, отца достаточно известного и очень активного сейчас российского политического мыслителя Петра Щедровицкого). Немало острых замечаний в этом контексте высказывает и современный российский доктор философских наук Игорь Калинаускас (в частности, в статье «Беседы о природе реальности» на сайте www.humans.ru). Согласно его личному мнению, «духовное отношение с реальностью есть сугубо штучное дело, в котором человек обнаруживает себя как уникального и штучного». Говоря о современных традициях обучения, И.Калинаускас утверждает приоритетность эксклюзивности процессов образования, подчеркивая, что актуально воспитание «уникального, штучного и самодостаточно-взрослого человека».
После краткого и далеко неполного обзора, перед нашим взором возникает два основных варианта мировых общеобразовательных тенденций – к стандартизации, «усреднению» образования и путь к «штучному» образованию. Вопрос, видимо, в том, в какой пропорции их сочетает каждая страна, вуз, школа и в какой оптимальной пропорции их необходимо сочетать отечественной системе образования, в том числе и в сфере оценке знаний и навыков.
Как бы не потерять Эйнштейнов
Какие сделаем выводы? Россия уже вступила в Болонский процесс и смело продвигается «вперед», вводя единое тестирование по-регионально в течение четырех последних лет. Израилю дорога «психологическая» сторона дела, которую эксперты этого государства настоятельно рекомендует совмещать с привычными стандартами тестирования. Возможно, наиболее практично применять тестирование в качестве косвенного и совокупного инструмента оценки, но отнюдь не главного. Причем инструмента в руках конкретного учителя-педагога. Насколько «педагогически» может программа-робот оценить живого человека? Какое педагогическое право на это, и в каких рамках, имеет непосредственно авторский коллектив тестов? Ведь тест, судя по оценкам экспертов, может только показать некоторую структуру и базу знаний, но не «динамику». Получается, что существует проблема адекватной интепретации ответа на тестовое задание, причем, ответ должен интерпретировать педагог, имеющий дело с конкретным, а не абстрактным рыночным «клиентом-учеником».
Отсюда берут начало и другие вопросы. Нужны ли нам не отличающиеся человеческой оригинальностью «профессионалы-автоматы»? Нужно ли нам население «живых» роботов? Насколько мы с таким населением будем конкурентоспособны в самом ближайшем будущем, не говоря о 30-м годе нашего века. Насколько оправдан запуск широкомасштабного государственного проекта «Культурное наследие», если мы будем целиком ориентироваться на производство казахстанской высшей школой только «рыночных специальностей»? Для кого предназначаются труды переводчиков классической школы мысли, как не для гуманитариев? Насколько правомочно копировать западную систему в этой сфере, имеющую очень существенные изъяны в этом плане, не лучше ли приложить усилия превзойти ее стандарты? И, если подходить «рыночно», то на кого все же рассчитана Концепция реформы образования – каков конкретный, классифицированный по типам, портрет отечественного потребителя образовательных услуг? И тот ли это случай, когда все надо измерять сиюминутной рыночной окупаемостью и себестоимостью? Кстати, на взгляд ряда отечественных и международных экспертов, страна наша – с богатым образовательным потенциалом - могла бы успешно позиционировать на международном рынке как «государство-гувернер». Но вот на чем специализироваться, на «лириках», «физиках» или «бизнесменах»?
Что же более всего близко Казахстану? Он принял решение о проведении Единого национального тестирования. Это нужное дело. Только теперь, пожалуй, надо учесть все нюансы, чтобы не потерять будущих отечественных Эйнштейнов, Менделеевых, Эдисонов, Гегелей и Валихановых, Пушкиных и Кунанбаевых. Чтобы не погасить в них «искру божью» своим равнодушием и «благими намерениями».
---------------------------------------------
Вот такая была статья. Сейчас Минобразования и науки все еще защищает идею ЕНТ, и, кстати, думаю, технологии тестирования значительно продвинулись за 8 лет, но все же личного общения учителя с испытуемым ничто не заменит. Только живое мышление может опознать живое мышление. Так что главная мысль статьи остается актуальной: как не терять своих Эйнштейнов.