"Тут все и часа не продержались…"
|
|
Пятьдесят девять минут … Скособоченные двери, и, возникшие перед твоим мысленным взором слепые белые черви, как гной выползают сквозь прямоугольники обоев прикрытые картинами. О да, друг мой, в более интересном месте ты еще не бывал, ведь с здешним злом не сравнятся ни дома, обители призраков мертвых дочерей, забитых топорами насмерть собственными отцами, ни замки, где воздух сперт и запах плесени столь упрям, что проникает в мысли, ни кладбища — последние пристанища, обкуренных низкокачественной травкой, больных сифилисом — но нет! Подобных мест видать тебе не приходилось.
Сорок семь минут … Казалось бы, типичная история о призраках и полтергейсте, изложенная на бумаге: « Хм, ничего необычного» — так ты думаешь в начале. Однако расширенная повествовательная структура и поток новых образов неожиданно открывает для тебя иной смысл и глубину, при переводе на язык кино. Ярко бурые тона, в сером городе, ничуть не теряют своего очарования, но становятся еще более отвратительны, равно как и Пароход (- рассекающий под обоями одно из семи морей), и милый сердцу телефон (- миловидный голос в котором всегда готов «обслужить» твой номер по высшему разряду), и прочие детали интерьера, не упомянутые автором книги, но полностью отраженные в фильме. Не люби режиссер — Микаэль Хафстрем, Стивена Кинга, не будь он столь щепетилен и в то же время смел в адаптации первоисточника, не видать тебе ныне залитую желтым светом спальню номера, хрустальную люстру, торшер и стол у окна, нарочно именно у окна, чтобы любоваться видами 61-ой улицы не отбрасывая важные дела, или, может, чтобы сброситься на 61-ую улицу, вдруг, если возникнет желание.
Двадцать девять минуты … Четырнадцатый этаж, который оказывается на деле тринадцатым. Или, скажем сам номер, сумма чисел, которого… Впрочем, лучше положи нож (- выколоть глаза всегда успеешь) и не торопясь прикинь, чем окажутся эти 4 невинные цифры для тебя, для твоей памяти, твоих комплексов и страхов. Теперь ты понял, что это за номер? Номер одиноких писателей растративших себя на пустоту. Это твоя конечная остановка, в комнате застывшей жизни, друг мой, камера смертников, обитель отчаяния и ночных кошмаров, покинуть пределы которой можно, наверное, но освободиться нельзя. Твое сердце бьется сильнее, с каждой секундой проведенной здесь. Холодный пот проступает, а желудок болезненно сжимается, заставляя даже тебя, скептика-рационалиста, мерить себе пульс на шее и запястьях поочередно, давая свободу правому уху, пространство которого уже покинула сигарета.
Тринадцать минут … А ведь нет в этом ничего незаконного или аморального. Номер не режет тебя на куски, не вызывает темные силы вершить страшный суд, медленно прожаривая тебя в кипящем масле. Абсолютное зло здесь отнюдь не комната, но ты сам, стоит лишь осознать, познать себя, и после глаза твои самовольно найдут библию, что лежит на прикроватном столике, и прочтут несколько строк, чтобы затем повеситься в ванной у умывальника — зло так банально. Ты сам вершишь правосудие, наматывая новые круги ада, снова и снова, прикасаясь к прошлому, робко нашептывая о своих грешках себе под нос, в то время как комната лишь шепчет тебе в ответ, словно миллионами ртов, скрытых под отвратительными на ощупь обоями.
Ноль … Дверь 1408 отворяется, раздробленная топором. Зловещая надпись стирается потоком стихии огня. Вот уже язык пламени прыснул в потолок, отражаясь в твоей гавайской рубашке. Та вспыхивает, обдавая жаром, который, подбираясь к шее слегка обжигает ухо, но быстро гаснет под рукой пожарного. Похоже, ты выжил, номер оказался слабее тебя, друг мой. Ты спасся? Возможно. Однако, почему ощущение радости не отражается в твоих глазах, но лишь чувство усталости, отстраненности и тяжкого горя. Комната подвела итоги твоей жалкой жизни, никчемной и бессмысленной, закругляя ее углы, равно тому, как оплыли и закруглились от жара углы твоего диктофона. «В комнате не было ничего человеческого» — скажешь ты — «Там были призраки, никогда не бывавшие в шкурах людей». О нет, друг мой, все намного серьезнее и страшнее. «Здесь что то связанное с совестью» — как сказал бы герой другого фильма — экранизации… Но нет, постой!
Ты снова в комнате, лежишь на отвратительном ковре, у телевизора, словно никогда и не покидал этого места. Дверь «1408» захлопывается, отсекая свет, заставляя тебя вновь скитаться в водовороте твоего сознания. Ты готов к этому? Еще один час, еще один круг ада…
«Вы можете проживать этот час вновь и вновь, либо воспользоваться нашей экспресс выпиской…»