Скептики ищут в интересе иностранцев к полигону заговор, власти предпочитают не выпячивать эту длящуюся гуманитарную катастрофу, а жители региона продолжают жить как на полигоне – один на один со своей бедой.
22 ноября в Алматы презентовали фильм канадских документалистов «Жестокий ветер» о трагическом наследии советского режима на земле Казахстана – ядерном испытательном полигоне в Семипалатинской области.
Идея ленты пришла к продюсеру компании 4Square Джеральду Сперлингу и его супруге – автору сценария фильма Мэгги Сиггинс – после прочтения книги президента Назарбаева «Эпицентр мира», подаренной казахстанскими дипломатами на одном из приемов. Позже съемочной группе, получившей гранты от властей Канады и Японии, оказало содействие канадское посольство в Казахстане. Фильм уже показали по национальным телеканалам Японии, Северной Америки и по «Аль-Джазире». По словам Сперлинга, в России, где он тоже хотел показать картину, ее назвали антисоветской – «а, значит, антироссийской» – показывать отказались и посоветовали снять «что-нибудь антиамериканское».
Это далеко не первый пример повышенного внимания Запада к проблеме полигона. Три года назад член Европарламента Струан Стивенсон выпустил в Брюсселе книгу «Вечная скорбь» после 6 лет лоббирования семипалатинских проблем, окончившегося выделением 4 миллионов евро на нужды казахстанского региона. Пока конспирологи видят в интересе иностранцев к ядерной тематике и советскому прошлому «происки врагов», государство предпочитает не особо выпячивать эту длящуюся гуманитарную катастрофу.
«Жестокий ветер» по-настоящему жесток и беспощаден к зрителю. В полуторачасовом фильме, разрывающие сердце интервью жителей полигона – лишившихся своей когда-то плодородной земли, здоровья и потомства – перемежаются шокирующее пророческими стихами Абая, на родине которого была устроена крупнейшая в мире лаборатория ужаса. Наземные и атмосферные испытания, продолжавшиеся полтора десятилетия, навсегда уничтожили природу Прииртышья, превратив ее в безжизненный такыр, а объявленные в 1960-х гг. «безвредными» подземные взрывы отравили реки и озера.
Драма полигона – это преступное сочетание неведения и пренебрежения человеческой жизнью. Правда, первое применимо только к началу этой печальной истории – тогда, в середине прошлого века, человечество еще не вполне осознавало вред атома, хотя уже трепетало перед его разрушительной мощью. Люди, жившие рядом с полигоном, тогда выходили полюбоваться на ослепительный ядерный гриб, военные «только исполняли долг» перед планетарной гонкой вооружений.
Потом опасность экспериментов для человеческого организма стала явной, но граждан ценить больше не стали – разве только в качестве расходного материала и подопытных крыс. В фильме один из советских ученых, пряча взгляд, говорит, что «лучше места для полигона найти было невозможно с учетом направления ветра». В реальности, конечно, такие детали никто не прорабатывал, после первого же взрыва облако отнесло степным ветром прямо на населенные пункты.
Родина Абая стала наилучшим местом для испытаний из-за того, что здесь можно было следить за экспериментом в реальных условиях, видя прямой результат воздействия на почву, воду, растения, животных – и на живых людей и их детей. Вначале подопытных осматривали после взрыва, давали выпить алкоголь, осматривали заново. Позднее была создана спецлаборатория под вывеской антибруцеллезной клиники, но и там лечение не было задачей для ученых – облученных просто время от времени свозили в больницу, обследовали и отвозили назад.
Воспоминания несчастных о тех временах, рассказы о своих семьях и преследующих их болезнях, архивные кадры кинохроники испытаний страшнее самых мрачных сценариев антиутопий. Бывший тогда чиновником здравоохранения, роняя старческие слезы, кается в фальсификации медицинских заключений. Сотрудники секретных объектов признаются – над людьми ставились опыты. «Казахов не считали за людей», горько бросает слепец в иссохшей пустыне, ранее славившейся самыми сочными пастбищами.
Впрочем, режиму ни до кого не было дела – радиоактивное облако то и дело накрывало Алтайский край РСФСР. Но в Казахстане весь XX век с резким переходом из состояния имперской колонии в тоталитаризм стал концентрированным выражением произвола – репрессии обоих режимов, исход миллионов из отечества после революции, голодомор, выкосивший половину нации, и испытания ядерного оружия как нигде больше в СССР дополнили картину лицемерия власти насыщенными красками отчаяния.
И здесь, казалось бы, можно понять стремление нынешнего руководства сделать первой точкой национальной истории обретение независимости, начать отсчет с чистого листа – да сразу с «золотого века» сырьевого бума. Да еще и с красивым званием первой страны, отказавшейся от ядерного оружия (хотя первой стала ЮАР еще на два года раньше, чем Казахстан). Но бегство от темных страниц истории и нежелание поднимать болезненные темы чревато не только потерей идентичности и новым витком лжи.
Для получения престижных премий и международного признания недостаточно второй десяток лет рассказывать о своем вкладе в нераспространение ядерного оружия. Гораздо важнее для блага собственной страны решать проблемы региона, где, по данным фонда «Экомузей», радиоактивный фон до сих пор в десятки тысяч раз превышает допустимые нормы, мероприятия по медицинской реабилитации населения пробуксовывают, все еще не хватает медучреждений, радионуклидов продолжают попадать в подземные воды, а водопроводные сооружения не отвечают санитарным требованиям.
Онкологическая заболеваемость населения региона вдвое превышает республиканские. По-прежнему зашкаливают показатели детских патологий, психических заболеваний и инвалидности. Полигон надолго оставил своим жертвам память о себе в виде тяжелых наследуемых генетических мутаций. Регион держит страшное лидерство по количеству самоубийств, являясь бесспорным аутсайдером по продолжительности жизни – в этих аулах аксакалов найти трудно. А много ли могут себе позволить еще живые на то, что положено им единовременным «полигонным» пособием?
Отчаяние, которое откровением охватывает зрителя, наблюдающего за бедой своих сограждан, смягчается только словами и поступками героев этой картины – врачей и активистов, все еще пытающихся противостоять жестокому ветру прошлого. И самое время задуматься: почему о казахской беде теперь снимают фильмы канадцы, а пишут книги британцы? Почему двадцать лет назад народ и элиты могли громко потребовать правды в широком гражданском движении, а сегодня они предпочитают замалчивать проблему – и ответственности за нее – притворяясь, что все осталось в прошлом?
Испытания ядерного оружия на полигоне проводились ровно сорок лет – с 1949 до 1989 гг. Официально он был закрыт 29 августа 1991 г.
За это время было произведено 456 испытаний не менее 616 ядерных и термоядерных устройств, в том числе не менее 30 наземных ядерных взрывов и 86 воздушных.
Суммарная мощность зарядов, испытанных только за первые 14 лет работы полигона, в 2 500 раз превысила мощность атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму.
Кроме того, проводились десятки гидроядерных и гидродинамических испытаний неполных цепных реакций.
Площадь полигона составляла 18 тыс. кв.км. (чуть меньше Израиля или Словении) На момент начала испытаний в зоне поражения проживало около 30 тысяч человек.
Данные, собранные советскими учеными в ходе испытаний, до сих пор засекречены.
Ссылки