- Он страшный. Он смешон. Ты когда-нибудь видел бревно, брошенное поперек кровати, сопящее, кряхтящее, выпускающее дым кольцами изо рта? Таков он. Говорит, что потерял себя окончательно, бесповортно. Так любит говорить литературными шаблонами, что меня тошнит уже. Клише на клише, в щетине подбородок, оправдывается перевязанной ногой. Депрессия? Нет, просто он.
Не может писать - жалуется. Я тогда растегиваю бюстгальтер, этот, с застежкой спереди, и мои сережки потеют от лучших стихов лучшего из поэтов вечности. Сучка. Ленивая сучка. За это оттрахала его, пока сама не упала от усталости на волосатую грудь. Проснулась потом как обычно, обнимая бревно с сигаретой во рту.
Я не понимаю, что ему было надо. Я у него есть. Работа, свободное время, джаз, руки и голова, чтобы писать. Но ему все неспокойно. "Не я, не я, я не я" - бубнил. Но я все равно любила. Прятала свою любимую библиотеку на компьютере, притворялась, что люблю Бронте, резала бутерброды на утро с помидорами. Появился Колтрейн в папке "Музыка", телефоны незнакомых мужчин в записной книжке - просто, чтобы позлить.
Пропал он в тумане. Однажды проснулась на пустой скомканной простыне. Двери были заперты, форточка открыта, но за окном ничего не увидела: серый плотный туман обтягивал воздух как кисель. Я стала искать каких-нибудь посланий, записок. Обегала всю квартиру. Заглянула в ванну. Смотрю в зеркало, а у меня мордашка разрисована черным маркером - кошачьи усики на щеках. Такое у него прощание. Смешное. До страха... Все.
Я молча тушу сигарету в пепельницу, стоящую у кровати. Она, тоже молчаливо, растегивает свой бюстгальтер. Спереди