Фрагмент интервью, который я давал Агентству Essay.kz в их проекте "Профессии"
В качестве концептуального взгляда на профессию прилагаем интервью с очень разносторонним и интересным нашим соотечественником, который имеет большой опыт, знания и свой взгляд в сфере творческих профессий. Мы надеемся эта глава сможет вдохновить Вас.
На наши вопросы отвечает Дюйсенбай Картов, художник и дизайнер.
Мади Мукаш: Сначала хочу поблагодарить Вас за согласие поучаствовать в нашем проекте и это интервью. Первой своей просьбой я попрошу Вас изложить Ваше понимание «дизайна», его основного содержания?
Дюйсен Картов: Дизайн передает, должен передавать культуру и нравы людей. Например, национальный японский дизайн можно узнать сразу с закрытыми глазами. Т. е. сразу можно увидеть особое отношение, например, к материалу. Японцы не красят дерево, в отличие от китайцев, которые предпочитают придавать дереву цвет, часто красный. Казахи, кстати, тоже красят дерево, вспомните красные кереге в юрте. По дизайну можно узнать о культуре, о нравах и духе эпохе, в которой вещь была изготовлена. Слово дизайн пришло из английского языка, и вошло во многие языки мира. Это удивительный факт, что ни в одном языке мира, по крайней мере, на слуху, не обозначено своего слова, определяющего смысл слова «дизайн» (с англ. «проектирование»), хотя дизайном занимались все и во все времена. Индийскую вещь легко отличить от японской, а японскую от индейской. Индейцы картин не писали, музеев не строили, балетом не занимались. Но где-то свой яркий облик сумели создать. Индейская одежда, ее декор, совершенно своеобразный. Или китайцы. Когда, например, говорят о китайской культуре, все как-то сразу начинают листать альбомы китайской живописи, вспоминать чайный театр, хотя культура начинается совсем с другого, возможно, с их разнообразной кухни и утвари, которая этой кухне предшествует. Вспомните, что у них принято подавать даже отдельный столик для отдельного блюда, которое, как например, суп идет с десятком отдельных специальных салатов, отдельных приборов и т. п. В этом смысле дизайн это прямое свидетельство о духе народа.
М: А дизайн казахских вещей?
Д: Когда мы говорим о дизайне казахских вещей, то, например, убранство юрты – это целый космос. И тысячи и тысячи наших безвестных во времени дизайнеров — они создавали космос казахской культуры.
М: Юрта была нашим бытом, это означает, что дизайн присутствует везде, в повседневности. Значит ли, что дизайн имеет большую роль, значение в нашей жизни, чем это принято считать?
Д: Конечно. В современном мире дизайнер – это, наверное, профессия, которая вообще никогда не умрет, при условии, что речь идет об обществе, более или менее развитом в плане производства материальных благ. В том плане, что сегодня невозможно представить вещи, начиная от настольного календаря и заканчивая тем же автомобилем, к которой не прикоснулась рука дизайнера. Есть разные школы дизайна. Немецкую книгу можно отличить сразу по шрифту. И те мастера из школы Баухаус под предводительством Вальтера Гропиуса, которые тогда заложили основы немецкого дизайна, возможно заложили основы благополучия современных немцев. Им немцы сегодня обязаны своим благополучием, ну кроме всего прочего (знаменитого трудолюбия и т. д.) Говоря об Италии, без итальянского дизайна их вещи не стоят той цены, которую они стоят сейчас. Получается, что Италию во многом кормят их дизайнеры. Самый прямой пример, компания Пининфаррина, у которой заказывают дизайн корейские и японские автопроизводители. В Советском Союзе тоже существовали мощные школы дизайна (в Москве и Петербурге), но законодателем в моде и дизайне страна не стала, т. к. за производством своих танков и ракет, внимания на производство хороших вещей для граждан совсем не уделялось, а у плохого изделия вопросы дизайны отходят далеко на задний план. Но школы были, и были интересные разработки. Я помню, во времена, когда в моду вошли электронные наручные часы, в Москве представлялись шикарные разработки дизайна классических часов с циферблатом. Но тогда мы думали, что они не к месту, что часы со стрелками уже доживают свои последние дни. Оказалось, что нет, что круг с движущимися стрелками в нем больше отвечает нашему ощущению времени. А цифровые часы потихоньку остались только в системном лотке компьютера и на различных табло.
Дизайном занимались грандиозные люди, глыбы, такие как Ле Карьбюзье или Нимейер. Ле Карбюзье, например, будучи архитектором оставил идеи для дизайна автомобилей, хотя они были преждевременны для его времени. Такое часто случается. Например, идеи русских конструктивистов начала века стали актуальны и современны только в наше время.
М: Ну тогда можно сказать, что дизайн отчасти виновен в раскрутке маховика потребительства – явления нашей цивилизации, откровенно говоря не совсем положительного.
Д: Да, но на дизайн можно взглянуть и с точки зрения частичного оправдания той гигантской если не сказать чудовищной машины потребления, которая возникла в нашей цивилизации. Люди, способные покупать нужные себе вещи, которые имеют свое жилище, забитое всеми необходимыми в быту вещами – они запустили эту машину производства вещей. Сколько таких людей? Говорят о «золотом миллиарде». Именно эта часть человечества потребляет то неизмеримое количество вещей, которое ежедневно производится в мире. Подсчитать сколько вещей делается в мире сегодня невозможно. Даже если найдется человек, который захотел бы собрать по одному экземпляру каждой вещи производимой в мире, он столкнулся бы с невозможной задачей, в силу огромного многообразия и количества вещей. Так вот частичное оправдание этой машине, которая, кстати, черпает природные недры, сжигает кислород и коптит небо, есть хотя бы в дизайне. Именно здесь порой встречаются столь смелые и блестящие задумки, что увидев такой оригинальный пенал для ручек, или хорошо продуманную держалку для туалетной бумаги, хочется снять шляпу и пожать руку тому человеку, который продумывал дизайн этой вещицы. А иногда даже думается, что такого умного человека пристало использовать в других еще более важных делах.
Здесь дизайн снова соприкасается с искусством, и возвращаясь к своей мысли, дизайн передает нравы, ценности и вкус своего времени. Да, конечно, искусству по своей сути конечно не чужды коммерческие интересы, т. е. живопись, скульптура в периоды своего рассвета имела в своих рядах великих талантов и их работы имели высокую цену и делались на заказ, но тем не менее основное искусство нашло свое отражение не в живописи и не в мраморных изваяниях ренессанса. Большая часть творений реализована в … горшках, во всех этих амфорах и кувшинах, через которые мы сегодня изучаем быт древних греков или тюрков, их понимание красоты, но самое важное нам передается дух того времени.
М: В таком случае, чтобы лучше понять свои истоки нам нужно форсировать археологические исследования и анализировать вещи из древности. Мы сможем лучше понять свою культуру. Хотя очень многое из того, что вы называете духом и вкусом времени и культуры должно было передаться и уже присутствует в современной культуре нашего народа.
Д: Безусловно, но есть и проблемы с этим. В 50 годах казахи перенесли большую катастрофу, голод, вызванный изменением форм хозяйствования. Но в этой катастрофе, повлекшую гибель многих людей, скорее всего были также потеряны и многие ремесла. Были утрачены связи в понимании, допустим, орнамента. Сегодня мы копируем, тиражируем народное творчество и искусство, но есть подозрение, что утрачено глубинное понимание некоторых явлений, не всех, тем более, что многое, думается, восстановится со временем, но что-то, вероятно, утрачено безвозвратно.
М: Как утраченное может восстановиться?
Д: Есть такое понятие как память земли. Это когда одни люди проживая на определенной земле творят свою историю, какие-то события. После они уходят с исторической арены, приходят другие народы и.. начинают делать то же самое. Память земли. В этом смысле мы являемся наследниками неких установок, геокосмических что-ли. И каждый народ в какой-то мере «запрограммирован» на какое-то определенное мировоззрение и развитие. Поэтому что-то исподволь восстанавливается, возвращается в умы, рождается повторно. И рассуждая здесь, можно говорить также об опасности смешения разных мировоззренческих установок в нашей современной жизни. Мы живем в окружении корейской электроники, голливудских фильмов, итальянской одежды… вы понимаете, о чем я говорю. Это нельзя предотвратить, как нельзя остановить набегающую волну. Но можно обыгрывать, приспосабливаться, обогащаться, как это делают серфингисты. В мире очень много сильных школ дизайна, большое культурное богатство. В этом плане дизайн стоит в авангарде глобализма. Это необходимо понимать и видеть. Чтобы, быть может создать свою, например, казахскую школу дизайна. Хотя это очень сложно. Вообще не всякой нации удается решить эту задачу. Некоторым удалось. Немецкий дизайн шрифта, итальянская мода, французкий автомобиль, японская радиотехника, американский дизайн – он тоже существует. Примечательно, что на американских вещах отражен дух индейцев. Не замечали? Тамагавки, аппачи, то же явление панков-ирокезов. Опять память земли! Или австралийские вещи — влияние аборигенов. Дизайн обогащется от культуры, от земли, и от того становится ценней. Скоро, я уверен, скажут свое слово арабы и индусы, в этом смысле наблюдать за дизайном очень интересно.
М: Я согласен, что профессия очень интересна, но ведь она также и сложна.
Д: О, да. Дизайнер должен знать очень многое. Должен погружаться в свою работу. Вспоминается история двух дизайнеров унитаза, на днях по «Дискавери» показывали. Решили спроектировать унитаз. Подняли кучу книг, включая очень старых. Нашли даже работы по математическому анализу падения, пардон, мочи, углы отражения от стенок и проч. Как любые серьезные исследователи они всерьез стали изучать эту тему. Или более благозвучный пример — спички – если вам заказывают дизайн спичного коробка, возможно, вам следует ознакомиться с особенностями и характеристиками современных спичек, стандартами и историей возникновения этих стандартов. Или телефоны. Помните, был тренд минимизации сотовых телефонов. Он сошел на нет, напротив сегодня мы движемся в сторону крупных смартфонов с большими экранами. Или старинные велосипеды с огромным передним колесом и маленьким задним. Что-то выживает, что-то нет.
М: Фольксфаген жук!
Д: Да, тут все проходит испытание временем и людьми. Дизайнер – в этом смысле народная профессия. Для масс. Кроме того, чтобы знать все о предмете своего исследования, дизайнер должен быть еще футуристом, мечтателем, и иметь хороший вкус. Очень хороший пример приведу. Стим-панк. Явно от жюльверновских рассказов все это берет начало. Тут люди, грубо говоря, создают прошлое (совершенно бессмысленное с точки зрения практичности занятие), но здесь эти черты мечтателя и наличие хорошего вкуса дизайнера хорошо показаны.
М: А футуризм? Это для прогнозов?
Д: Нет, скорее я сказал это, чтобы подчеркнуть обязательность присутствия романтики в этой работе. Что касается прогнозов, то я считаю, что можно предугадать многое, но не дизайн. Ни один прогноз прошлого касательно дизайна будущего не оправдался. Все эти хвостатые автомобили, серебристые комбинезоны 21 века так и не нашли своего места в сегодняшней реальности.
М: Хочется вернуться к казахской школе дизайна, уж очень привлекательная идея. Что же совсем все безнадежно?
Д: Известно, что в гражданской войне участвовало всего 5% населения России. Но какая жуткая тектоническая мощь исторических изменений. Т. е. интеллектуальный надрыв некоторых людей может повлечь большие изменения, например, создание национальной школы дизайна. Важен интеллектуальный надрыв маленького процента населения, чтобы мы создали что-то свое. Если мы, конечно, вообще хотим создавать что-то свое. Не нужно понимать под национальной школой попытку делать все откровенно казахским. Казахской вещь должна стать не от наличия юрты или орнаментов в декоре. Должна проявляться культура, через которую сквозит казахский вкус. Именно в этом должна угадываться «казахскость», если можно так сказать. Должен появится вкус казахский.
Вспоминается задание, которое давал нам наш преподаватель. Вот ты кто? Кореец? Тогда твоим домашним заданием будет сделать корейский куб. Да, нарисуй корейский куб. Ты кто? Украинец – завтра принеси украинский куб. Так, ты казах? Принеси казахский куб. Кто переумничал, кто дурака свалял. А суть заключалась просто в понимании куба, в твоем бэкграунде. Нарисуй куб так как ты его понимаешь, а казахским он должен сам стать, просто из-за того, что его нарисовал ты, казах, а не, скажем украинец. Высокий уровень. Тяжелое задание.
Мы должны делать современные вещи на современном уровне, но за нашей спиной должен стоять культурный пласт. Если не национальная школа, то хотя бы наличие профессиональных дизайнеров. Современных Казахстан очень нуждается в них. Вот такие пунктики должны присутствовать в концептуальных документах государственной политики построения национального государства. Вот еще пример – развитие спорта.
М: Да, очень необычное понимание значения профессии.
Д: Я скажу, больше: Дизайнер – как я уже сказал тесно связан с культурой. А как культурный человек он должен иметь культурное отношение к экологии. Вот у казахов есть такое понятие как «кесiр», что означает бездумное варварское потребление. Это когда не доедаешь еду на тарелке, или льешь воду из крана без пользы. Кстати, тот кто придумал дизайн современных кранов, ну тех, которые можно настроить по температуре, а потом одним движением закрывать и открывтать когда нужно. Я называю такие краны мусульманскими, т. к. в Исламе порицается бездумная трата воды. Это идет из аравийских пустынь, понятная предтеча, но заметьте, как в дизайне можно выразить свою религиозность, например, свое мировозрение. Кара суданда сурагы болады. Казахи говорят, придет время и ответишь даже за простую воду, бездумно разлитую. С этой точки зрения Дизайнер может и должен проявлять себя как сын своего народа, своего времени, своих убеждений (эстетических, религиозных). Зачем дизайнеру изучать классическую музыку? Может и нужно.
М: Хорошо, тогда где на Ваш взгляд могли бы проявлять себя казахстанские дизайнеры сегодня?
Д: Я думаю, в первую очередь в полиграфии. Календари настольные, они же стоят на каждом столе. И потом это не сложно. Мы не в том положении пока, чтобы заявлять себя в автомобильном дизайне, например. Но, скажем, в посуде можем. Казахская пиала, кесе, которая пришла к нам из Китая, сегодня может считаться казахской только за счет орнаментов в своем дизайне. Но ведь у нас исторически очень богатая утварь. Все эти тостаканы и т. д. Широкое поле для поиска. Еще убранство интерьера. Мы все пришли из стандартных квартир, в которых могла уместиться только стандартная мебель, вспомните, все эти мебельные стенки. На почетном месте комнаты водружен телевизионный зомби-ящик, взамест иконостаса, на комоде посуда «Мадонна». К счастью наше жилье сегодня становится разнообразным, дизайн и убранство меняется, появляются встроенные шкафы и гардеробные, удаляя громоздкую мебель. Вот где должны проявлять себя наши национальные дизайнеры. Вот только не ударяйтесь в местечковость. Вот еще пример хороший. Когда встал вопрос о японской архитектуре, все эксперты в один голос предполагали развитие в традиционном культурном ключе – легкие, воздушные и просторные конструкции, какими и были всегда японские национальные жилища. Все это звучало логично, пока мы не столкнулись с таким явлением в архитектуре как Кензо Танге. Брутальный дизайн бетонных зданий и стальных конструкций. Это ли непредсказуемый путь? Но Танге – это синоним японского дизайна. Поэтому здесь должен быть смелый поиск, специально и примитивно идти по пути навязывания национальных мотивов не нужно. Все это мы проходили уже. Кошкар мюизы, на здании в стиле рококо-бороко, на крыше которого памятник шахтерам. Не нужно повторять прежних ошибок.
М: Наш путь к национальной школе видится мне длинным и сложным.
Д: Похоже, что так. Но если мы себя уважаем. Нужно идти. Вспомните Голандию 17 века. Ежедневный, т. е. обычный рацион голландца того времени включал в себя икру, пряности, всевозможные продукты. Страна была очень богата, многочисленные колонии, богатства текли со всех сторон света. Но от этого ничего не осталось. Все было съедено. Но остался дизайн. Остался голландский дизайн домов, улочек, каналов Амстердама, костюмы той эпохи. Вермейер угадывается в работах современных голландских дизайнеров. Неожиданно проснувшись на улицах Амстердама, вы не перепутаете ее с кварталами Шанхая. Ведь так? Бояться чужого влияния не нужно, Британия исторически пребывала и остается в пучине культурного многообразия, но Британия остается Британией. Лондон, Тауэр, Темза. Есть какая-то английскость в основании.
Так что быть дизайнером очень и очень интересно. Все в одном лице и одной судьбе — быть художником, философом и ремесленником. Поэтому тем казахстанцам, кто выберет себе этот путь скажу «В счастливый путь», без всякого сарказма, Аминь.
М: Большое спасибо за интервью и уделенное время.