Ковыль скользкий. Делая два шага вперед, мы скатываемся на шаг назад. Пахнет приближающимся дождем и травой.
- Блин скользко. А у мамы шлепок порвался. Как она сюда заберется.
- Ага. Ты думаешь, правда, что если забраться сюда три раза, то все желания сбудутся?
- Ну так говорят. На всякий случай не помешает. Здесь еще надо переночевать. И если пойдет дождь, то это вроде "нур жауды", и будет тебе счастье.
- А мы останемся ночевать?
- Ага.
Два холма. На каждый надо подняться три раза. И будет нам счастье. Оборачиваемся, а мама поднимается на другой холм. Три раза на один за сестру, три раза на другой - за меня, шесть раз за детей.
Добравшись до вершины, мы стоим, смотрим вокруг. Город далеко. Тишина. "Тишина вырви ухо" - нет такого сочетания нет, но кажется, что правда нет ушей, нет головы, нет тебя. Ты как человек, нарисованный в центре поля на картине. Ему там тоже тихо среди своих нарисованных полей.
- Ну чо, спускаемся? Пошли на другой. Мама тоже спускается, починим ей тапок.
- Неа, давай полежим тут. Как в фильмах.
- Гм, среди букашек-таракашек?
- Да нет их здесь. Слышишь же, тишина, даже не трещит никто.
Мы растянулись, греемся. Слушаем тишину и себя. Усиленно стараемся мечтать. Издалека приближается шум.
- Блин! Чертов драндулет! Ну надо же в такой ответственный момент.
Грузовик поднимает столбы пыли и едет очень медленно. Мы спускаемся.
Вечером Жулдузка уезжает домой. Я остаюсь с родителями в землянке. Мама испекла два больших сдобных пирога с фруктами. Другая семья привезла барана. Все это пойдет на ужин. Хозяйку зовут Несібелі.
Ночью холодно, корпешек на всех не хватает. В доме ночует больше десяти человек. Я выхожу на улицу, вдалеке сверкает штук пять молний. Жуть и красота. Ночью я просыпаюсь от оглушительного звука - как будто под самым ухом со всей дури ударили в медный таз. Идет дождь, такой что кажется, нашу землянку снесет, смоет.