Аноним

козлиная песнь

Смело ли было изображать Шекспира героем карикатурным? Почему бы и нет, будь фильм карикатурой в целом. Карикатурой на времена Елизаветы, когда вода была чище, трава зеленее, а кое-что длиннее, карикатурой подобной тому искрометному представлению Джона Мэддема — картине «Влюбленный Шекспир». Но режиссер, известный в первую очередь разрушением всех и вся, к сожалению, не смог восхитить жаром кино языка, поиграть интеллектом в интеллектуальном кине, вложить в фильм загадку или скептическую неуверенность в пересказе фантастического предположения, влекущего за собой многозначительную недосказанность. Чего не достает фильму Эммериха, так это изящества, которое тот заменяет спецэффектами и сенсационным сюжетом.  

Не понятно с чего Эммерих решил использовать в данном жанре свою излюбленную тактику снимать кино, то есть снимать плоско, тупо, в лоб, охваченный стремлением донести историю до всех и каждого, включая самого глупого второгодника младшей школы. Но то, что срабатывало в блокбастерах, не может работать в камерных сюжетных лентах, масштабы, увы, не те. В итоге и получается, что из почти оскароносной драмы Эммерих уверенно давит зернышко мейнстримового кино на массового зрителя, облегчая интеллектуальную соль до максимума. Однако, при всей ясности пересказа, уж больно неповоротливо смотрится фильм, довольно сильно перегруженный обилием персонажей и имен, действием и хитросплетением интимной жизни героев, что, в свою очередь, более увлекательным кино не делает отнюдь, а скорее наоборот. Вот такая нелепица получается.

Если говорить о сюжете, то Шекспировская история, или точнее история анонима занимает здесь совсем не так много внимания, уступая доминирующую роль интригам при дворе королевы Елизаветы, инцесту и прочим любовным — около историческим похождениям, которыми так богаты латиноамериканские сериалы века минувшего. Та путаница, вырисованная Эммерихом, этакое месиво всего, что только возможно, носившая самоцель не много не мало — шокировать нерадивого зрителя, оказывается в итоге мыльным пузырем, размеры которого соизмеримы с бурей в стакане воды. И было бы все это куда увлекательнее и задорнее будь разыграно в форме хулиганского бреда, шебутной фантазии, либо критического подозрения — предположения. Но не хватила подтекстов и полутонов для фантазии, а вместо хулиганства присутствует лишь жалкий хулиган и кривляка, в лице самого умного человека в мире (Шекспира).

Вывод. Преисполненный патетикой, при всей серьезности происходящего на экране, фильм Роланда Эммериха лишен ироничного ключа и хоть малейшего намека на интеллектуальную игру, озорства и смелости изложения. Герой, люди и их судьбы, показанные сквозь призму Шекспировского духа, не передают и малую толику его напряженности и конфликта, создавая драму на пустом месте, и там же ее убивая. А ведь это при всей сенсационности содержания, претендующего на звание еще одного камня в огород общепринятой традиционной истории.