Пять лет назад я защищал диссертацию о взаимоотношениях НПО и власти в Казахстане. За это время опасения стали правилом, а тенденции - политикой. Гражданское общество превратилось в импотентное - и порой малоприятное - общество.
На днях посетил мероприятие под названием «Семинар ЕС-Казахстан по сотрудничеству между государством и гражданским обществом». Одной из причин приниженного значения последнего в нашей стране стало насаждение ложного представления о том, что все гражданское общество - это НПО. Последующая подкормка приручаемых и маргинализация «несогласных» стало делом техническим.
Произошел сознательный даунгрейд функций ГО (в которую входят независимые - частные и общественные - масс-медиа, дееспособные политические партии и собственно НПО) как общественности, самоорганизованной для контроля над властью, участия в госуправлении и принятии решений. Даунгрейд до провайдеров социальных услуг по заказу государства (по сути, благотворительности). Государство рассматривает НПО как сервисно-подрядные организации.
Впрочем, в области гос.соц.заказа тоже все уродливо искажено — как практически во всем, что касается распределения государственных (читай - твоих и моих) финансов.
Скажем, твои и мои деньги министерства и ведомства редко раздают прозрачно — хотя публикация всех тендеров предусмотрена законом, разобраться в этой документации на сайтах госорганов так же трудно, как найти смысл в некоторых многомиллионных лотах («продвижение послания президента», «содействие воспитанию патриотизма», «формирование позитивного имиджа» и пр.).
НПО не привлекаются к формированию лотов, то есть государство чаще всего не спрашивает, что нужно гражданам — стремится облагодельствовать по своему усмотрению. Никакого сотрудничества тут нет — НПО беззастенчиво используют, лишают самостоятельности и авторитета. Многие неправительственные организации прошли через огосударствление через госзаказ — кстати, как и большая часть СМИ.
Есть жалобы на то, что часто госзаказ распределяется не только сомнительно-непрозрачно, но и явно-нечестно, когда технические спецификации на тендерах прописываются так, что под них подходит только одна организация (нередко - созданная накануне самого тендера) или средство массовой информации (особенно на областном уровне).
Еще за последние годы сильно выросло количество квази-НПО (их еще называют оксюмороном gongo, government-organized NGO, или 'правительственные неправительственные организации'). И это не только благодаря необходимости освоения гигантских объемов госзаказа — некоторые уверены, что это из-за... председательства в ОБСЕ. А точнее из-за негативизма правозащитников, активно использовавших площадки ОБСЕ для привлечения внимания к своеобразной казахской демократии. Антагонизм плохо влиял на имидж режима и, начиная с 2006-07 гг. Казахстан стал бить все (и свои тоже) рекорды по количеству страновых делегаций — и критику стали обильно разбавлять более мелодичные для чиновничьего слуха голоса.
Тут надо сказать, что критические и остающиеся в стороне от госфинансирования организации тоже далеко не фонтан. Их зависимость от грантов зарубежных доноров набила оскомину, но, в отличие от оскомины, не проходит. Почти для всех из них эти гранты являются единственным источником финансирования — что в точно такой же степени, как гос.соц.заказ, подрывает их автономность, организационную устойчивость, эффективность в решении проблем их целевых групп. Подотчетность донорам настолько важна, что о подотчетности своим бенефициарам — т.е. тем, для кого они работают — они обычно не задумываются. Фандрейзинг как искусство диверсификации источников финансирования свелся — причем через тренинги самих доноров — к написанию заявок на получение грантов.
Среди «независимых» НПО очень много индивидуальных организаций, держащихся только на авторитете основателя (такие локальные неправительственные «лидеры наций»). Много таких, для которых проектная активность — это такая «самозанятость», а у более успешных — бизнес.
Доноры сами виноваты в этом. Они тоже очень редко спрашивали у целевой аудитории, каковы их потребности. Темы «спускались», также как из министерств, а НПО строчили заявки, чтобы угодить донорам, а не реализовывать свою миссию. Более того, многие наши НПО со временем решили, что у них есть «свои» эксклюзивные темы - и такие же доноры. Конкуренция внутри некоторых сфер гражданского общества превратилась в монополизацию отдельных проблем и прямую конфронтацию в случае «вторжения» в чужую тематику. Доноров особо не стремились продвигать солидарность, сотрудничество и партнерские проекты. Не были они заинтересованы и в мониторинге качества исполнения проектов, оценке результативности проектов. Это должно измениться — и на это больше шансов, чем на смену отношения со стороны государства.
Только когда сектор НПО станет хотя бы немногим более автономным в финансовом отношении, уверенным и устойчивым в плане лидерства, ответственным перед обществом в той же, если не в большей мере, чем перед донорами — только тогда он получит настоящую легитимность, а не ту, которую дает свидетельство о регистрации. Тогда он сможет легитимно ждать другого к себе отношения и требовать реальных механизмов участия в жизни государства.
Например, через те же общественные наблюдательные советы, которые сегодня создаются (не обязательно, на усмотрение и как «добрая воля» госоргана) в декоративных целях при акимах, министерствах, президенте, и чей состав утверждается столь же декоративными маслихатами или самой бюрократией. Они должны перестать быть консультативными образованиями, чьи рекомендации имеют силу благого пожелания. Они должны быть органами принятия решений, так как по закону граждане имеют право на участие в управлении государством, а не на участие в обсуждении вопросов, связанных с этим управлением.