Улицы окутывали полупрозрачные, легкие клубы дыма от костров, сжигающих листья. Почти в каждом дворе тонким столбиком возвышался дымок. Сухие ржавые листья перевоплощались в не более привлекательную черно-серую золу. Уже почти закончилась золотая пора октября, когда на фоне лазурного неба, возвышались ещё пышные деревья, сменившие свой темно-зеленый летний окрас на яркие, желто-золотые и красные цвета. Теперь все было по-другому. Оголенные черные, корявые ветки предвещали холода. И позади них небо было уже не голубым, а грязно-серым, заплывшем от дыма костров. Под ногами хрустели сухие сморщенные листья, превращавшиеся в труху, кирпичный цвет, которой наводил легкую грусть.
Я делал шаг за шагом. Листья все шелестели. Я продолжал приближаться к одиноко-растущему дереву и заметил, что под ним протоптали весьма широкую тропинку. Что нисколько меня не обрадовало. Значит, здесь кто-то ходит, значит, кто-то вторгается в мое пространство, значит это уже не то место вечного покоя.
Дымная пелена создавала ещё больший эффект духоты этого дня. Атмосфера как будто была пропитана жаром всех костров. Хотя это и было начало ноября, в воздухе совсем не пахло дождем, как это обычно бывает в это время года. Но пасмурное и безликое небо всем своим видом обещало, выльется проливным дождем. Который в свою очередь навел бы беспорядок на дорогах, сделав все тропинки размытыми, грязными лужами, окруженными зыбкой слякотью.
Скоро я уже не смогу сюда ходить, так как дождь сделает свое дело. И тогда мне останется лишь сидеть в наполненной теплом комнате и «наслаждаясь», если можно так сказать, наблюдать за бесчисленными дождями, перебирая, словно в картотеке, воспоминания. А дальше дожди сменят снега. И в день первого снега я выпью кружку горячего чая за упокой природы.
Я всегда не понимал Пушкина, которого осень вдохновляла. Для меня это пора смерти того, что на протяжении полугода цвело и росло. Все так предательски желтеет, сморщивается, сохнет.… С каждым падающим листиком все больше умирает природа, а вместе с ней и моя душа.