Так случилось, что в понедельник утром я попала в хирургическое отделение с подозрением на аппендицит. Три хирурга меня пощупали, направили на анализы и через полчаса предоставили бумаги на подпись о согласии на операцию.
- А что если это не он? – вертелось в голове. Озабоченные больные, озлобленные врачи, запах спирта и тихое в мобильном «Не реви!» – все казалось каким-то сюрреалистичным.
- У тебя есть, кому оставить вещи? Родители? Друзья? – допрашивал меня врач.
Вещи решили отставить у санитарки под расписку. Врач дал номер мобильного, чтобы мой человек позвонил ему, когда приедет за вещами. И вправду, в их лабиринтах можно блуждать часами.
- Добрый дядька, - подумала я и сдала вещи санитарке.
Уже через полчаса меня уложили на операционный стол. Совершенно обнаженная, под капельницей и любопытствующими взглядами трех мужчин, я блуждала взглядом по выпуклой лампе. Мой хирург, чью фамилию я собственноручно вписала в документе о согласии, шутливо спрашивал меня о моих национальных предпочтениях относительно женихов.
- Если ты не против казахов, я возьму тебя в жены! Согласна? Почему не отвечаешь?
В таком положении мне оставалось только покрыть его многоэтажным матом. Но под общий гогот я медленно уходила в небытие. Ни туннеля, ни света, ни голосов. Только боль в паху, жгущая нутро огненными струйками. Наркоз потихоньку отпускал. Очнулась я от того, что трубка, через которую поступал кислород, душила меня, сдавливая горло. Мне казалось, что мой рот вот-вот порвется. Руки были привязаны бинтами к койке. Я начала стучать рукой по железной ручке.
-Тихо там! Сейчас мы уберем трубку, - заорала на меня медсестра.
Я сползла пониже и рукой выдернула шланг изо рта, вдохнув воздух полной грудью. Я жива. Главное, чтобы шрам не был огромный.
В 5 вечера ко мне пришел друг с вещами. Он позвонил по телефону, который оставил «добрый» врач, чтобы забрать вещи. «Добрый» врач отдал вещи и напомнил, что любое добро должно быть вознаграждено. Несмотря на то, что операция по удалению аппендикса бесплатная. Чувство благодарности у друга не отнять. Он дал ему наличными, сколько было, пообещав вечером дать еще.
- А хирург сказал, как прошла операция?
- Сказал, что скажет потом, он торопился на другую операцию.
- А хирург был молодой с усиками?
- Нет, старый и с лысиной.
- Хм…А я помню молодого, с усиками, он меня даже в жены звал…
Вечером пришел мой хирург с усиками. Справился о состоянии. Сказал, что изрядно помучился с моим атипичным отростком. И тут я поняла, что «добрый» дядя оказался злой крысой. Молодой хирург был в бешенстве. Требовал от меня подробного описания фальшивого хирурга.
- Я потел над твоим отростком, сделал маленький шов, а ты отблагодарила не того?!
Я только пожимала плечами.
Ну и ладно. Деньги – это как «шалом» у евреев. Их «мир» даром не пропадет. Тот, кто достоин добра, добром запасется, а кто нет – тому нечестно заработанные деньги мира не принесут.
P.S.
Кстати, подобная практика в горбольнице – нормальное дело. За аккуратный шов хирурги без стеснения озвучивают цену – 100 баксов. Кто-то меньше, кто-то больше. И, как оказалось, и номера своих телефонов они дают не за красивые глаза…