Одними из главных характеристик отечественной экономики являются сильная концентрация, небольшой размер и ручной режим управляемая. Принятая Программа посткризисного развития призвана использовать все сильные стороны такого положения вещей. Однако, затягивая дальше устранение проблемы долговой нагрузки, нам уже угрожает следующий кризис.
Мы попросили дать свою оценку принятой программе и действиям участников процесса экономистов, директора Центра макроэкономических исследований Олжаса Худайбергенова и кандидата экономических наук Марата Каирленова. Представляем вниманию читателей интервью с экспертами.
Олжас Худайбергенов, директор Центра макроэкономических исследований
– Олжас, Вы традиционно за устранение причин возникающих проблем, а принятая правительством Программа посткризисного развития носит характер устранения последствий. Мы уверены, что нашим читателям ваша оценка программы была бы интересна.
– Программа ориентирована на решение долговых проблем 30-50 потенциально конкурентоспособных предприятий. В качестве мер помощи предлагается списание части долга или его реструктуризация, субсидирование процентной ставки, а также возможность предоставления отсрочек по налоговым платежам или даже самих налоговых преференций.
Программа хорошая, только придется подождать 3-5 месяцев, когда завершится этап создания нужных документов, инструкций и т.д. Но на 2011 год уже заложено 8,5 млрд тенге, а в целом сумма помощи на 6-летний срок программы предполагается в пределах 80-150 млрд тенге.
Думаю, это программа принесет пользу выбранным предприятиям, позволит сохранить рабочие места, расчистить связанные с этими предприятиями активы банков.
– Каких эффектов в финансовом секторе и экономике стоит от нее ожидать в краткосрочном и среднесрочном периодах?
– Программа в целом будет иметь слабое влияние на экономику и в краткосрочном, и в среднесрочном периоде. Дело в том, что программа ориентирована больше на предприятия обрабатывающего сектора, доля которого в целом незначительна по сравнению с добывающими отраслями. В силу размеров последних любое повышение цен на нефть и иные сырьевые активы резко улучшает обстановку внутри экономики, и наоборот, снижение цен начинает рождать негативные процессы. И программа в обоих случаях просто не имеет возможностей сопротивляться общему тренду, разве что смягчать его.
Но сама программа важна как прецедент. Дело в том, что у нас банкротами считают тех, кто закрылся. Но в развитых странах под банкротом подразумевают тех, кто не может платить по долгам, а чтобы их реструктуризировать, надо обратиться в суд, признать себя банкротом, получить защиту от кредиторов и время, в течение которого можно будет улучшить ситуацию в компании.
– Сейчас в мировой экономике происходят негативные процессы (валютные войны, долговой кризис ЕС, политическая и социальная нестабильность), которые могут привести к еще одной волне глобального кризиса. Окажутся ли при таком сценарии решения и сам подход, закладываемые в Программе посткризисного развития, состоятельными и как будет развиваться ситуации в данном случае?
– Программу надо реализовывать в любом случае. Более того, при ухудшении ситуации надо будет расширять ее масштаб.
Вообще, я думаю, что надо уже сейчас готовиться к следующей волне кризиса. Дело в том, что в последнее время негативные новости приходят одна за другой. Ирландия за три года так и не смогла оздоровить свой финансовый сектор, и дополнительно к ранее потраченным €44 млрд надо влить еще €26 млрд, при этом все крупные банки будут национализированы. Рейтинговые агентства прошлись по рейтингам Ирландии, Греции и Португалии, не говоря уже о массовых снижениях корпоративных рейтингов банков. Португальская экономика держалась до последнего, и все равно им пришлось обратиться за помощью к ЕС. В США рекордный дефицит бюджета, в прошлом году он составил $1,4 трлн, обещая увеличиться в этом году до $1,6 трлн.
Программа количественного смягчения, предполагающая эмиссию денег и их вброс в экономику, обрела второе дыхание, но так и не смогла помочь экономике нарастить кредитование и снизить безработицу, так как длительность поиска новой работы для безработного уже превышает 39 недель (9 месяцев), что является абсолютным историческим рекордом. Эти деньги выливаются на фондовые и товарные рынки, заставляя спекулянтов активизироваться в подталкивании нефти, драгметаллов продовольствия к новым историческим пикам. Этому способствуют и революции в арабских странах, и трагедия в Японии, нарушившая технологический цикл мировой экономики, позволявшей снижать издержки. На фоне таких событий производство испытывает рост издержек, а значит, и снижение прибыли, ради увеличения которой собственники идут на сокращение зарплат и увольнение персонала. Это, в свою очередь, опять бьет по и без того слабому потребительскому спросу.
Учитывая, что число противников дальнейшей эмиссии становится все больше, скорее всего, эмиссионная поддержка американской, и соответственно, мировой экономики, прекратится после июня текущего года. После чего возможен сценарий второго полугодия 2008 года. Однако есть вероятность запуска QE3 – третьего этапа эмиссионной поддержки – что, скорее всего, отдалит волну кризиса на срок действий программы. Но тогда возникает риск, что кризис перейдет в инфляционный вариант, что является более худшим сценарием, ибо при этом есть риск остановки платежных систем и падения доверия к денежным эквивалентам.
Очевидно, что при негативном сценарии придется создавать новую программу оздоровления, с гораздо большим числом участников. Более того, придется создавать законы и механизмы, которые будут автоматически иметь силу при таких кризисах.
Однако же программа оздоровления является больше побочным, частичным решением, поскольку во время второй волны кризиса придется принимать новый антикризисный документ.
Марат Каирленов, кандидат экономических наук
– Марат, Вы изучали финансовые кризисы, схожие с тем, который нам пришлось преодолевать. В 2009 году вы моделировали варианты развития кризиса и активно участвовали в проработке антикризисных мер. Сейчас, когда Программа посткризисного развития уже принята, из-за непроработанности процедурных вопросов затягивается ее реализация. По разным оценкам, это может занять от трех до шести месяцев. Какие основные моменты, замедляющие процесс, вы бы отметили?
– Самое главное при реструктуризации обязательств, а именно об этом идет речь в данной программе, – достичь компромисса. Сейчас позиции сторон все еще достаточно разнятся, но обсуждаются уже предметные, определенные вопросы. Разночтения остаются в целях, сути и механизмах реструктуризации, которые лежат в плоскости доверия и мoral hazard.
Другой большой проблемой, на мой взгляд, является малый охват мерами господдержки в рамках программы. Поддержка крупных предприятий, предполагающая реструктуризацию основного долга, включает 30-50 компаний, в то время как реструктуризация требуется половине крупных и средних предприятий несырьевого сектора. Это происходит из-за пробелов в критериях и процедурах отбора потенциальных участников программы. Очевидно, что формальный подход госорганов не учитывает неформальную структуру отечественного бизнеса, которая фактически повсеместно является холдинговой.
Также есть спорные формулировки в самом программном документе. Например, касательно такого инструмента, как субсидирование процентной ставки. Согласно утвержденной программе, конечная ставка с учетом субсидирования для заемщиков должна быть не ниже 7%. Если прибавить 7%, которые субсидируются из бюджета, получается 14% для банков. С учетом того, что стоимость фондирования по основной части привлеченных средств еще действует и находится в районе 8%. Получается, что банк получает 6% маржи и при этом снимает с себя риски.
Можно было сделать обязательным другой расклад: банки опускают стоимость кредитования до 13%, 7% – от государства и тогда 5-6% – для заемщиков. Таким образом, нижнюю ставку вообще нет нужды обговаривать. Если банк видит проект, который рентабелен при 5% годовых, он готов и способен обслуживать такой уровень вознаграждения, заемщик не отсекается по определению. 7%+7% – это очень высокие ставки, в то время как ставки по депозитам очень маленькие. Поэтому тут можно и нужно поменять формулировку на «не более 7%», а не «не менее 7%».
– Сегодня большинство аналитиков стараются понять, когда же начнется вторая волна мирового кризиса. Как Вы считаете, к каким последствиям она может привести и как скажется на результатах реализации Программы посткризисного развития?
– Банковский кризис у нас продолжается до сих пор, и если будет еще одна волна, в финансовом секторе ляжет какое-то число банков, но платежную систему так или иначе уберегут и никаких изменений не будет. Просто наши БВУ из категории зомби-банков перейдут в категорию просто зомби.
Худший вариант – это валютный кризис, наш бизнес будет просто умирать. Мы сильно зависимы от мировой конъюнктуры на сырьевых рынках, а она сейчас крайне неустойчива. Посмотрите, сейчас нефть подорожала до $123, и если это очередное ралли с ростом цен до $140-150, то все снова рухнет и с этим падением этот кризис у нас и произойдет. Тенге придется опять девальвировать.
– Но ведь падение цен на нефть было не таким глубоким и не таким продолжительным. Может быть, в этот раз Центральный банк не прибегнет к девальвации, золотовалютные запасы ведь продолжают расти?
– Девальвацию все равно будут проводить, если взять периоды падения цен на нефть (1999, 2009), Национальный банк каждый раз проводил девальвацию. С одной стороны, в последние годы расходы государства (социальные, пенсионные выплаты и т.д.), осуществляемые в тенге, значительно выросли, но с другой, чтобы выполнить эти обязательства, необходимо сохранять налоговую базу, а в Казахстане это, прежде всего, сырьевой сектор, которому удешевление национальной валюты всегда выгодно.
Здесь, конечно, все взвесят и проведут девальвацию, чтобы нефтяники и металлурги (экспортеры) продолжали платить налоги. Таким образом, в перспективе через 1-2 года проблема может повториться и девальвация опять сильно ударит по несырьевому бизнесу. А Программа посткризисного развития на текущем этапе даже не учитывает такое развитие ситуации. Тем не менее, оживлять несырьевой сектор все же надо.
– Иными словами системные проблемы остаются, и данная программа не спасет в случае новой волны кризиса?
– Важно структурно модернизировать финансовую систему, и в этой плоскости, в рамках данной программы, можно было бы ввести требования, чтобы участники программы оздоровления раскрывали структуру холдингов и качество активов и, в конечном счете, в течение 3-4 лет выходили на IPO. Это надо закладывать, иначе системного эффекта никакого не будет, только краткосрочный.
У нас никто, даже власть, не знает пула бизнесменов, с которыми можно системно работать и развивать несырьевую часть экономики. Сколько у нас реальных, адекватных и прогрессивных предпринимателей, кто реально управляет активами?
В целом эффективность принимаемой программы для несырьевого бизнеса может быть ниже, чем для банков, если в результате предприятие не сможет привлекать финансирование. Структурно финансовая система остается прежней, но при этом ее потенциал сокращается. В результате реализации этой программы будут очищены балансы банков и временно улучшена ликвидность предприятий. Однако цели программы – переход к реальным стратегиям роста в бизнесе – вряд ли будут достигнуты.
© National Business №83 (2011)