Выкладываю перевод статьи Пола Грэма, Y Combinator, о том, можно ли создать Силиконовую долину в другом месте. В ней он приводит основные типы людей, без который Силиконовая долина невозможна, объясняет почему чиновникам лучше в это дело не вмешиваться, в общем описывает все критерии для создания способствования росту настоящей Силиконовой долины.
Статья очень длинная, но по-моему она стоит прочтения, особенно если вы IT-шник, вообщем must read.
"Можно ли воспроизвести еще одну Силиконовую долину в другом месте, или же она уникальна? Неудивительно, что создать Долину в других странах непросто, потому что ее не получилось скопировать даже в других регионах США. Но что нужно для того, чтобы построить Силиконовую долину? Необходимы правильные люди. Если вы сможете перевезти десять тысяч правильных людей из Долины в Баффало, то Баффало станет новой Силиконовой долиной. В этом заключается принципиальное отличие от прошлых лет. Еще несколько десятилетий назад местоположение города полностью определялось географией. Все великие города основаны на водных путях, потому что города зарабатывали торговлей, а торговать по воде было выгоднее всего. Сейчас вы можете создать великий город где угодно, если сможете переселить туда правильных людей. Поэтому вопрос о создании Силиконовой долины заключается в том, кто такие правильные люди и как сделать так, чтобы они переехали.
Два типа людей
Я считаю, что необходимо лишь два типа людей, чтобы создать технологический центр: богатые люди и ботаники. Они являются ключевыми компонентами реакции, в которой рождаются стартапы, потому что только они присутствуют при их основании. Все остальные переедут позже. Легко заметить, что в США города становятся технологическими центрами тогда и только тогда, когда есть и обеспеченные люди, и ботаники. Случается, например, что некоторые стартапы рождаются в Майами, потому что там живет куча обеспеченных людей, но там почти нет ботаников. Ботаники не любят подобные места. В то же время у Питтсбурга противоположная проблема: куча ботаников, но нет богатых людей. Известно, что лучшие американские факультеты компьютерных наук — в Массачусетском технологическом институте (MIT), Стэнфорде, Беркли и Карнеги-Меллоне. MIT дал нам технопарк Route 128. Из Стэнфорда и Беркли получилась Силиконовая долина. А Карнеги-Меллон? Здесь у нас пробел. Далее по списку, университет Вашингтона способствовал созданию высокотехнологичного сообщества в Сиэтле, а Техасский университет — в Остине. А что насчет Питтсбурга? А в Итаке, где расположен Корнелльский университет, который тоже есть в списке лучших? Я вырос в Питтсбурге и учился в колледже Корнелла, поэтому я знаю ответ на оба вопроса. Погода ужасна, особенно зимой, и в городе нет ничего, что могло бы это компенсировать, как в Бостоне. Богатые люди не хотят жить в Питтсбурге или в Итаке. Так что хотя там и есть куча ботаников, которые могли бы основать стартап, в них некому инвестировать.
Не чиновники
Действительно ли нам нужны богачи? А разве правительство не может инвестировать в ботаников? Нет, не может. Люди, инвестирующие в стартапы, — это особенный вид богатых людей. У них у самих достаточно опыта в высокотехнологичном бизнесе. Это, во-первых, помогает им выбирать правильные стартапы, а во-вторых, означает, что они могут помочь не только деньгами, но также советами и связями. И то, что они лично заинтересованы в результате, заставляет их очень внимательно следить за делами компаний. Чиновники по своей природе являются антиподами инвесторов. Сама идея о том, что они могут инвестировать в стартапы — комична. Это как если бы математики издавали Vogue или, точнее, как если бы издатели Vogue взялись за математический журнал. И в самом деле, большую часть вещей, которые делают чиновники, они делают плохо. Просто мы обычно этого не замечаем, потому что единственные их конкуренты — это другие бюрократы. Однако в роли инвесторов стартапов им бы пришлось соревноваться с профессионалами, обладающими намного большим опытом и мотивацией. Даже корпорации, имеющие в своем составе венчурные фонды, обычно запрещают им принимать независимые инвестиционные решения. Большинству разрешается лишь инвестировать в сделки, в которых в качестве основного инвестора выступает частный венчурный фонд с хорошей репутацией.
Не здания
Если вы проедетесь по Кремниевой долине, то вы увидите лишь здания. Но Долина состоит не из зданий, а из людей. Периодически мне попадаются статьи про строительство технопарков в разных местах, как если бы главным компонентом Силиконовой долины были офисные здания. В статье про технопарк Sophia Antipolis хвастались, что в нем обосновались Cisco, Compaq, IBM, NCR и Nortel. Французы, что, не понимают, что эти компании — не стартапы? Из офисных комплексов для высокотехнологичных компаний не получится долины, потому что ключевой момент в жизни стартапов наступает еще до того, как им потребуются офисы. Ключевой момент — это когда три парня начинают работать вне своего дома. Там, где стартап получит финансирование, он и останется. Основное достоинство Силиконовой долины не в том, что там располагаются офисы Intel, Apple или Google, а в том, что они были там основаны. Так что если вы хотите воспроизвести Долину, то у вас должны быть эти два или три парня, которые, сидя за кухонным столом, решают основать стартап. Но для начала надо найти таких людей.
Университеты
Хорошая новость заключается в том, что все, что необходимо — это люди. Если вы сможете привлечь критическую массу ботаников и инвесторов в то или иное место, вы сможете создать вторую Силиконовую долину. Обе социальные группы очень мобильны, поэтому они переедут туда, где хорошо живется. А где им хорошо живется? Ботаники любят других ботаников. Умные люди тянутся к другим умным людям и, в частности, в великие университеты. Теоретически, могут быть и другие способы привлечь нужных людей, но университеты пока нельзя заменить. В США технологические центры не существуют вне университетов или, по крайней мере, первоклассных факультетов компьютерных наук. Поэтому если вы хотите создать вторую Силиконовую долину, то вам необходим не просто университет, но один из лучших в мире. Он должен быть достаточно хорош, чтобы притягивать лучшие умы за тысячи километров. Но это также значит, что ему придется конкурировать с такими университетами, как MIT и Стэнфорд. Звучит довольно сложно, но на деле может оказаться куда проще. Мои друзья из профессуры, выбирая новое место работы, ориентируются, прежде всего, на уровень других факультетов. Профессоров привлекают хорошие коллеги. Поэтому, если разом набрать значительное количество выдающихся молодых исследователей, вы сможете создать первоклассный университет на пустом месте. Для этого потребуется на удивление мало денег. Если вы заплатите при приеме на работу 200 людям бонус в размере $3 000 000, то получите коллектив, который сможет тягаться с лучшей мировой профессурой. С этого момента, цепная реакция должна стать самоподдерживающейся. Так что за дополнительные полмиллиарда или около к стоимости обычного университета вы получите выдающийся университет.
Индивидуальность
Однако просто выдающегося университета недостаточно, чтобы создать Силиконовую долину. Университет — это всего лишь зерно. Оно должно быть посажено в подходящую почву, иначе оно не прорастет. Посадите его в неподходящем месте, и вы получите Карнеги-Меллон. Чтобы стартапы начали появляться как грибы после дождя, университет должен быть расположен в городе, который имеет другие достоинства, кроме университета. Это должно быть место, где инвесторам хочется жить, а студентам — остаться после выпуска. И инвесторы, и студенты любят примерно одно и то же, потому что большинство людей, инвестирующих в стартапы, сами ботаники. Так что же нужно ботанику от города? Их вкусы не сильно отличаются от вкусов других людей, потому что многие города, которые им нравятся, также нравятся и туристам: Сан-Франциско, Бостон, Сиэтл. Но их вкусы все же не совпадают со вкусами большинства, потому что в других местах, почитаемых туристами, таких как Нью-Йорк, Лос Анжелес или Лас Вегас, ботаникам жить не хочется. В последнее время много было написано про «творческий класс». Идея, кажется, заключается в том, что раз богатство все больше обретается благодаря идеям, города будут процветать, только если они смогут привлечь тех, у кого есть эти идеи. Разумеется, это так: к примеру, это было основой процветания Амстердама 400 лет назад. Вкусы ботаников во многом совпадают со вкусами творческого класса. Например, они любят хорошо сохранившиеся старые районы, а не однотипные новостройки на окраине; также им нравятся местные частные магазины и рестораны, а не сетевые франшизы. Как и другие представители творческого класса, они хотят жить в месте, обладающем индивидуальностью. Но что такое индивидуальность? Для меня это ощущение, что каждое здание было создано особой группой людей. Город, обладающий индивидуальностью, не производит впечатления продукта серийного производства. Так что если вы хотите создать центр для стартапов или, в более широком смысле, город, который бы привлекал творческий класс, вы должны запретить масштабные стройки. Когда большой участок застраивается одной организацией, это замечаешь сразу. Большинство городов, обладающих индивидуальностью, достаточно стары, но возраст — не обязательное условие. У старых городов есть два преимущества: они плотнее застроены, потому что были спланированы до изобретения автомобилей, и они разнообразнее, потому что здания строились независимо друг от друга. Это можно воспроизвести и в настоящем: просто необходимо законодательно обеспечить плотную застройку и запретить масштабные проекты. Как следствие, необходимо не позволять вмешиваться самому большому застройщику: правительству. Правительство, которое спрашивает «Как мы можем построить Силиконовую долину?», вероятно, постигнет неудача уже только из-за того, как оно формулирует вопрос. Вы не строите Силиконовую долину, вы способствуете ее росту.
Ботаники
Если вы хотите привлечь ботаников, вам потребуется больше, чем просто город, обладающий индивидуальностью. Нужен город, имеющий нужный характер. Ботаники — это особая часть творческого класса, с особыми вкусами. Это очень хорошо заметно по Нью-Йорку, который привлекает огромное количество творческих людей, но мало ботаников. Что нравится ботаникам, так это города, где люди ходят и улыбаются. Это исключает Лос-Анджелес, где никто вообще не ходит, и Нью-Йорк, где люди ходят, но не улыбаются. Когда я учился в аспирантуре в Бостоне, ко мне приехала знакомая из Нью-Йорка. Мы поехали в аэропорт, и она спросила меня по дороге, почему здесь все улыбаются? На самом деле никто не улыбался. Просто если сравнить с теми выражениями лиц, которые она привыкла видеть, можно было подумать, что они и правда улыбаются. Если вы жили в Нью-Йорке, то вы знаете, откуда эти выражения на лицах. В таких местах мозг возбужден, но тело понимает, что ему плохо. Людям не столько нравится жизнь в таком городе, сколько им приходится терпеть неудобства ради ярких впечатлений. А если вы падки на определенные виды развлечений, то Нью-Йорк вне конкуренции. Это центр гламура и роскоши, магнит для всех тех, кто гонится за коротким периодом расцвета, стиля и славы. Ботаников не заботит роскошь, поэтому притягательность Нью-Йорка для них — загадка. Личности, которым нравится Нью-Йорк, выложат состояние за маленькую, темную, шумную квартиру, чтобы жить в городе с реально клевыми людьми. Ботаник видит в этом только одну сторону: заплатить состояние за маленькую, темную, шумную квартиру. Ботаники согласны переплачивать за то, чтобы жить в городе с действительно умными людьми, но за это не нужно много платить. Закон спроса и предложения: гламур востребован, поэтому приходится раскошеливаться. Большинство ботаников предпочитает более тихие удовольствия. Им нравятся кафе, а не клубы, книжные магазины, а не бутики, прогулки, а не дискотеки, солнечный свет, а не небоскребы. Рай для ботаников — это Беркли или Боулдер.
Молодежь
Стартапы создаются молодыми ботаниками, поэтому именно их должен привлечь город. Дух молодости чувствуется во всех американских городах, где рождаются стартапы. Опять-таки это не означает, что город должен быть молодым. Кембридж — один из старейших городов Америки, но в нем чувствуется дух молодости, потому что он полон студентов. Чего быть не должно, если вы создаете Долину, так это огромного количества уже проживающего там инертного населения. Попытка изменить судьбу угасающего индустриального центра, например, Детройта или Филадельфии, путем стимулирования развития стартапов, обречена на провал. Эти города слишком долго двигались в неверном направлении. Гораздо лучше начать с чистого листа в маленьком городе. Или, еще лучше, в городе, в который уже стекается молодежь. Район залива Сан-Франциско притягивал молодых и оптимистичных людей на протяжении десятилетий до того, как он начал ассоциироваться с высокими технологиями. Это было место, куда приезжали в поисках нового. Залив стал синонимом калифорнийского сумасшествия, таков он и по сей день. Для того, чтобы запустить модное поветрие, например, распространить новый способ фокусирования чьей-то «энергии» или новую диету, Залив будет прекрасным местом. Однако, место, которое принимает странности других в поиске нового — это как раз то, что вам нужно от центра для стартапов. Потому что таковы стартапы с экономической точки зрения. Идеи большинства стартапов выглядят немного сумасшедше: если бы они были очевидными, кто-то бы уже реализовал их до этого. Вот где лежит связь между технологиями и либерализмом. Все без исключения высокотехнологичные города в США также являются наиболее либеральными. Это происходит не потому, что либералы умнее, а потому, что либеральные города терпимо относятся к странным идеям, а у умных людей такие идеи появляются по определению. Город, который хвалят за «устойчивость к новомодным веяниям» или поддержку «традиционных ценностей», может быть прекрасным городом для жизни, но он никогда не станет колыбелью для стартапов. Благодаря президентским выборам 2004, хотя они и были катастрофой во многих смыслах, обрисовалась карта таких регионов страны. Чтобы привлекать молодежь, центр города должен быть нетронут. В большинстве американских городов центр заброшен, и рост города, если таковой вообще наблюдается, происходит за счет окраин. Большинство американских городов просто вывернуты наизнанку, но таких городов нет среди тех, в которых рождаются стартапы: Сан-Франциско, Бостон, Сиэтл. Мне кажется, что стартапы не могут рождаться в городе с мертвым центром. Молодежь не хочет жить на окраине. В США есть два города, которые, по моему мнению, имеют наибольшие шансы превратиться в новую Долину: Боулдер и Портленд. В обоих городах кипит та жизнь, которая привлекает молодежь. Если эти города хотят стать Долинами, то все, что им осталось сделать, — это создать великий университет.
Время
Великий университет рядом с привлекательным городом. Это все, что требуется? Этого хватило, чтобы создать оригинальную Силиконовую долину. История долины начинается с Уильяма Шокли, одного из изобретателей транзистора. Его исследования в Bell Labs принесли ему Нобелевскую премию, но когда он захотел основать собственную компанию в 1956 г., он переехал для этого в Пало-Альто. Тогда это казалось необычным. Шокли вырос в этом городе и помнил, как там хорошо живется. Сейчас Пало-Альто — это пригород, но тогда это был очаровательный университетский городок с прекрасной погодой, от которого до Сан-Франциско — всего час езды. Все компании, которые заправляют в Долине, тем или иным способом произошли от Shockley Semiconductor. Шокли был тяжелым в общении человеком и в 1957 г. основа его команды — «предательская восьмерка» — оставила его, чтобы создать новую компанию, Fairchild Semiconductor. Среди них были Гордон Мур и Роберт Нойс, которые позже основали Intel и Юджин Кляйнер, основавший венчурный фонд Kleiner Perkins. Сорок два года спустя Kleiner Perkins инвестировал в Google, а партнером, контролирующим сделку, был Джон Дорр, который приехал в Долину в 1974 г., чтобы работать в компании Intel. Так что, хотя многие из новых компаний Силиконовой долины уже ничего не делают из кремния, их корни все равно уходят к Шокли. Урок таков: стартапы рождают стартапы. Люди, которые работают в стартапах, позже основывают свои собственные. Люди, которые обогащаются на стартапах, инвестируют в новые. Я подозреваю, что такой вот органический рост — это единственный способ создать центр, в котором бы рождались стартапы, потому что это единственный способ вырастить необходимый человеческий капитал. Отсюда следуют два важных вывода. Во-первых, необходимо время, чтобы вырастить Силиконовую долину. Университет можно построить за пару лет, но сообщество людей, создающих стартапы, должно вырасти естественным путем. Временной цикл составляет примерно пять лет — это время, необходимое для создания успешной компании. Во-вторых, гипотеза естественного роста подразумевает, что не может быть какого-то «вроде бы подходящего» места для стартапов. У вас или идет самоподдерживающаяся реакция, или нет. Города или являются пригодными для стартапов, или нет, третьего не дано. Чикаго — это третий по размерам мегаполис в США, но как источник стартапов он совершенно незаметен по сравнению с Сиэтлом, пятнадцатым городом США по размерам. Впрочем, для начала требуется не так уж и много. Shockley Semiconductor была не самой успешной компанией, но этого хватило. Она привлекла критическую массу экспертов в области важных новейших технологий в место, которое им настолько понравилось, что они остались в нем жить и работать.
Конкуренция
Конечно же, претенденты на звание Долины столкнутся с проблемой, которой не было у первой Силиконовой Долины: им придется с ней конкурировать. Возможно ли это? Вполне. Одно из самых больших преимущества Долины — это ее венчурные фонды. Они не играли важной роли во времена компании Шокли, их просто еще не существовало. Shockley Semiconductor и Fairchild Semiconductor не были стартапами в современном понимании этого слова. Они были дочерними компаниями Beckman Instruments и Fairchild Camera and Instrument, соответственно. Очевидно, эти компании решились создать дочерние структуры там, где хотели жить их эксперты. Венчурные инвесторы, однако, предпочитают финансировать стартапы, которые находятся в часе езды. Стартап, расположенный неподалеку, проще заметить. Но даже когда инвесторы находят стартапы в других городах, они предпочитают, чтобы стартапы переехали поближе. Они не хотят путешествовать, чтобы поучаствовать в заседаниях совета директоров, да и в любом случае шансы на успех выше в стартап-центрах. Централизующий эффект венчурных фондов срабатывает дважды: венчурный капитал притягивает стартапы, а те, в свою очередь, притягивают еще больше стартапов путем поглощений. И хотя первый эффект представляется незначительным, потому что основать компанию практически ничего не стоит, второй эффект силен как никогда. Три из наиболее впечатляющих компаний эпохи Web 2.0 были основаны вне мест, где обычно появляются стартапы, но две из них были притянуты в долину через поглощения. Такие вот централизующие силы затрудняют появление новых Силиконовых долин, но ни в коем случае не делают это невозможным. В конце концов, все зависит от основателей. Стартап с лучшими основателями выиграет у стартапа, который получит финансирование от известных венчурных капиталистов. А достаточно успешный стартап никогда не будет переезжать. Поэтому город, который сможет удержать правильных людей, сможет противостоять Долине или даже превзойти ее.
Несмотря на всю свою мощь, Силиконовая долина имеет одно слабое звено: тот рай, который Шокли основал в 1956 г., сейчас представляет собой гигантскую парковку. Сан-Франциско и Беркли прекрасны, но они расположены в 40 милях друг от друга. Долина — это, по сути, расползающийся пригород, перемалывающий людские души. Там шикарная погода, которая дает ему преимущество перед другими американскими пригородами, перемалывающими людские души. Но конкурент, который сможет избежать такого расползания, получит серьезное преимущество. Все, что нужно городу — это быть таким, чтобы следующая «предательская восьмерка» приехала и сказала: «Я хочу здесь остаться». И этого будет достаточно, чтобы цепная реакция началась.
Почему стартапы концентрируются в Америке?
Стартапы образуются кластерами. Их очень много в Долине и Бостоне, и намного меньше в Чикаго и Майами. Страна, которая стремится поощрять стартапы, должна также и воссоздать среду возникновения таких кластеров. Я уже говорил, что рецепт такой среды — это великолепный университет неподалеку от города, нравящегося умным людям. Если создать подобные условия в США, стартапы начнут появляться, как капли росы на холодном металле. Но когда я думаю, что потребовалось бы для воссоздания Силиконовой долины в другой стране, то понимаю, что в США почва для стартапов особенно благоприятна. Сама по себе попытка создания в другой стране собственной Силиконовой долины имеет все шансы на успех. Вполне реально не просто повторить Долину, но и превзойти ее. Но если вы хотите добиться этого, вам нужно понять, какие преимущества получают стартапы в Америке.
В США разрешена иммиграция.
Я сомневаюсь, что аналог Долины мог бы возникнуть в Японии, потому что наличие иммигрантов — это один из характерных отличительных признаков территории, расположенной между Сан-Франциско и Сан-Хосе. Половина проживающих на этой территории говорит по-английски с акцентом. Японцы же не одобряют иммиграцию. Когда они думают о том, как создать японскую Силиконовую долину, они наверняка неосознанно сводят это к размышлениям о том, как сделать долину, населенную исключительно японцами. Подобная постановка вопроса уже практически гарантирует провал. В идеале Силиконовая долина должна быть Меккой для умных и амбициозных людей. Но невозможно создать Мекку, если никого в нее не впускать. Разумеется, то, что Америка более открыта для иммиграции, чем Япония, еще ни о чем не говорит. Иммиграционная политика — это одна из областей, в которой конкуренты могут превзойти США.
США — богатая страна.
Я могу представить, что однажды в Индии возникнет достойный конкурент Долине. Очевидно, что в этой стране достаточно грамотных специалистов, о чем можно судить хотя бы по количеству индийцев в американской Силиконовой долине. Проблема Индии лишь в том, что она по-прежнему крайне бедна. В бедных странах нет того, что мы принимаем как должное. Одна моя знакомая во время поездки в Индию упала с лестницы на железнодорожной станции и потянула лодыжку. Когда она обернулась, чтобы понять, что же произошло, то увидела, что все ступеньки были разной высоты. В развитых странах люди всю жизнь спускаются по лестницам и не задумываются о высоте ступенек, потому что существует инфраструктура, не позволяющая строить такие лестницы. Соединенные Штаты никогда не были настолько бедны, как некоторые современные страны. Улицы американских городов никогда не кишели нищими. Поэтому у нас нет сведений о том, как перейти от улиц, полных нищих, к Силиконовой долине. Может ли одно уживаться с другим, или для возникновения Силиконовых долин необходим некий исходный уровень благосостояния? Я подозреваю, что у темпов развития экономики есть свой предел. Экономические системы создаются людьми, а каждое новое поколение может привнести лишь ограниченный сдвиг в мировоззрении.
США — (пока) не полицейское государство.
Еще одна страна, которая, как мне кажется, хочет создать свою Долину — это Китай. Но я сомневаюсь в способности китайцев достичь этого. Похоже, Китай все еще является полицейским государством, и хотя их нынешние лидеры выглядят гораздо цивилизованнее предыдущих, даже просвещенный деспотизм позволяет преодолеть только часть пути к экономическому могуществу. Такая система может создать заводы для производства товаров, разработанных за рубежом. Но может ли она привлечь разработчиков? Может ли воображение процветать в стране, где люди не вправе критиковать правительство? Воображение рождает необычные идеи, и тот, кому присущи необычные технологические идеи, скорее всего, будет склонен и к политическому инакомыслию. В любом случае, многие технологические усовершенствования ведут к политическим последствиям. Поэтому отголоски подавления инакомыслия скажутся и в технических сферах. С подобной проблемой столкнется и Сингапур. В этой стране хорошо осознают необходимость поощрения стартапов. Но активное вмешательство правительства, которое может сделать эффективной работу порта, не способно выпестовать новые стартапы. Государству, где запрещена жевательная резинка, придется пройти долгий путь, прежде в нем появится Сан-Франциско. Нужен ли нам Сан-Франциско? Возможно, есть другой путь создания инноваций, пролегающий через подчинение и кооперацию, а не через индивидуализм? Возможно, но я бы поставил против этого. Большинству творческих людей всех времен и народов было присуще несколько глупое стремление к независимости. Диоген попросил Александра отойти и не загораживать ему солнце. Две тысячи лет спустя Ричард Фейнман (нобелевский лауреат по физике 1965 года) взламывал сейфы в Лос-Аламосе. Одаренные люди не хотят ни вести, ни быть ведомыми. Лучше всего им работается тогда, когда каждый занимается любимым делом. По иронии из всех развитых стран именно США за последнее время лишились многих гражданских свобод. Но я пока не слишком этим обеспокоен. Я надеюсь, что после смены президентской администрации естественная открытость американской культуры вновь займет свое место.
Американские университеты лучше других.
Для взращивания Силиконовой долины нужны очень хорошие университеты, которых недостает за пределами США. Я спрашивал у нескольких американских профессоров в области компьютерных наук, какие университеты Европы пользуются наибольшим авторитетом. Все они сразу же отвечали: «Кембридж», а затем замолкали, пытаясь вспомнить еще что-нибудь. Похоже в мире не так много университетов, способных сравниться с лучшими американскими (по крайней мере, в технических дисциплинах). В некоторых странах это результат целенаправленной политики. Правительства Германии и Нидерландов, возможно от страха поощрения элитарности, стараются обеспечить примерно одинаковый уровень всех университетов страны. В результате все университеты оказываются и не слишком хорошими. Лучшие преподаватели рассредоточены по стране, в отличие от США, где они сконцентрированы в отдельных университетах. Вероятно, это ухудшает их результаты: им недостает хороших коллег, которые бы их вдохновляли. Это также означает, что ни один университет не будет достаточно хорош, чтобы служить Меккой, привлекающей талантливых людей из-за границы и способствующей возникновению вокруг стартапов.
Случай с Германией удивителен. Ведь именно в этой стране изобрели современный университет, и вплоть до 30-х годов XX века они были лучшими в мире. Теперь же стране нечем похвастаться. Как-то поймал себя на мысли: «Я могу понять, почему немецкие университеты испытали такой резкий упадок в 30-е годы, после того, как из них были изгнаны все евреи. Но ведь они уже давно могли бы вернуться на прежний уровень». А потом я понял: может быть и нет. Евреев в Германии осталось совсем немного, и большинство из тех, с кем я знаком, не захотели бы переезжать туда. А если вы возьмете любой великий американский университет и уберете из него евреев, возникнут довольно большие пробелы. Так что возможность создания Силиконовой долины в Германии может быть потеряна, потому что не удастся основать университеты нужного уровня, который бы служил для нее зерном. Для американских университетов естественно конкурировать между собой, ведь большинство из них являются частными. Чтобы воссоздать качество американских университетов, вероятно, придется воссоздать и конкуренцию. Если университеты контролируются правительством, то новые институты будут возникать при университетах в округах, представляемых влиятельными политиками, а не там, где им следовало бы находиться.
В Америке людей можно увольнять.
Я считаю, что одним из самых больших препятствий для создания стартапов в Европе является отношение к занятости. Нашумевшие суровые законы о труде повредили всем компаниям, но стартапам в особенности, потому что у стартапов меньше всего времени на бюрократическую волокиту. Сложность увольнения сотрудников является специфической проблемой стартапов — они не могут позволить себе лишний груз. Каждый член команды должен хорошо выполнять свою работу. Но на самом деле проблема шире, чем трудности стартапа с увольнением кого-либо. Во всех отраслях и странах наблюдается обратная корреляция между производительностью труда и гарантиями занятости. Актеров и режиссеров увольняют после съемок каждого фильма, так что они должны выкладываться каждый раз. Младшую профессуру увольняют по умолчанию через несколько лет, если только университет не заключит с ними постоянный контракт. Профессиональные спортсмены знают, что их заменят уже за то, что они будут играть плохо всего пару игр. По другую сторону весов (по крайней мере, в США) находятся водители, нью-йоркские школьные учителя и чиновники, уволить которых практически невозможно. Тенденция настолько очевидна, что не заметить ее можно только добровольно ослепнув. Вы говорите, производительность — это еще не все? А разве автопроизводители, школьные учителя и чиновники счастливее актеров, профессоров и профессиональных спортсменов? Европейская общественность, судя по всему, толерантна к увольнениям в отраслях, производительность которых их действительно заботит. К сожалению, единственная отрасль, которая их достаточно заботит — это футбол. Но, по крайней мере, это прецедент.
В Америке работа в меньшей степени ассоциируется с трудоустройством.
В более консервативных регионах, таких, как Европа и Япония, проблема лежит глубже, чем просто в трудовом законодательстве. Гораздо опаснее отношение, которое отражают эти законы: работник — это слуга, которого работодатель обязан защищать. В прошлом дела обстояли так же и в Америке. В 70-хгодах предполагалось, что ты устроишься в крупную компанию и, в идеале, проработаешь в ней в течение всей карьеры. Взамен компания заботилась о тебе: старалась не увольнять, оплачивать их медицинские расходы и поддерживать в старости. Постепенно трудоустройство сбросило патерналистские тона и просто стало экономическим обменом. Но важность новой модели заключается не только в том, что она облегчает рост стартапов. По-моему, гораздо важнее то, что она позволяет людям легко основывать собственные стартапы. Даже в США большинство молодых выпускников колледжа все еще считают, что им нужно устроиться на работу, как будто нельзя быть продуктивным, не будучи чьим-то работником. Но чем меньше вы отождествляете работу с трудоустройством, тем легче становится создать стартап. Когда карьера представляется вам цепочкой различных типов работы, вместо пожизненной службой одному работодателю, создание собственной компании менее рискованно, поскольку вы всего лишь заменяете одно из звеньев цепи, а не всю карьеру. Старые идеи настолько сильны, что даже наиболее успешным основателям стартапов приходится бороться с ними. Через год после основания Apple Стив Возняк все еще продолжал работать в HP. Он все еще планировал проработать там всю жизнь. И когда Джобс нашел для Apple серьезных венчурных инвесторов, согласных вложить деньги при условии, что Возняк уволится, тот поначалу отказался. Он аргументировал это тем, что он создал Apple I и Apple II, работая в HP, и нет никаких причин уходить из компании.
Америка не слишком придирчива.
Если бизнес регулируется какими-либо законами, будьте уверены: зарождающиеся стартапы нарушат большинство из них, потому что они не их знают и не имеют времени в них разбираться. К примеру, многие стартапы зарождались в местах, где ведение бизнеса не вполне законно. Hewlett-Packard, Apple и Google сперва располагались в гаражах. Еще больше стартапов, включая и наш, поначалу работали в квартирах. Если бы законы, запрещающие подобную практику, принуждались к исполнению, большинство стартапов бы не появилось. В более придирчивых странах это стало бы проблемой. Если бы Хьюлетт и Паккард решили собирать электронику у себя в гараже в Швейцарии, старушка, живущая по соседству, донесла бы на них муниципальным властям. Но самая серьезная проблема других стран — это усилия, необходимые для регистрации компании. Мой друг из Германии открыл собственное дело в начале 90-х годов и с ужасом обнаружил, что помимо многих других требований, для регистрации фирмы ему требовались $20000 уставного капитала. Вот одна из причин, почему я не печатаю эту статью на ноутбуке Apfel. Джобс и Возняк не смогли бы найти такие средства для компании, которая финансировалась за счет продажи автобуса Volkswagen и калькулятора HP. А мы не смогли бы создать Viaweb. Небольшой совет правительствам, которые хотят стимулировать стартапы: прочтите истории создания существующих и попытайтесь смоделировать, чтобы произошло с ними в вашей стране. Когда наткнетесь на нечто, что убило бы Apple, — избавьтесь от этого. Стартапы находятся на краю. Их создают бедные и робкие люди. Стартапы зарождаются в удаленных местах, свободное время; людьми, чьи обязанности заключаются совершенно в другом; и хотя стартапы являются бизнесом, зачастую их создатели ничего не смыслят в ведении бизнеса. Молодые стартапы хрупки. Общество, резко избавляющееся от всего, выходящего за рамки, просто убьет их.
В Америке большой внутренний рынок.
На первоначальном этапе стартап поддерживает перспектива выпуска первой версии продукта. Поэтому успешные стартапы делают первую версию как можно более простой. В США они обычно начинают с чего-то для местного рынка. Такой подход работает в Америке, потому что ее внутренний рынок состоит из 300 миллионов человек. В Швеции такой подход был бы не так успешен. В небольшой стране перед стартапом встает более сложная задача: он с самого начала должен выходить на международный рынок. Евросоюз был создан, в том числе, чтобы сымитировать единый крупный внутренний рынок. Проблема в том, что население все еще говорят на множестве разных языков. Поэтому шведский стартап все еще находится в проигрышных условиях по сравнению с американским, потому что ему с самого начала придется столкнуться с интернационализацией. Немаловажно, что самый известный из молодых европейских стартапов, Skype, работал над проблемой, которая от природы была интернациональной. Как бы то ни было, в ближайшие несколько десятилетий вся Европа заговорит на общем языке. Когда я учился в Италии в 1990 г., немногие итальянцы говорили по-английски. Теперь же считается, что каждый образованный человек должен владеть этим языком — а европейцы не любят казаться необразованными. Хоть это и замалчивается, но, если нынешняя тенденция сохранится, французский и немецкий языки повторят судьбу ирландского и люксембургского: на них будут говорить в кругу семьи и среди эксцентричных националистов.
В Америке существует венчурное финансирование.
В Америке легче создать стартап, потому что легче получить инвестиции. За пределами США существуют венчурные фонды, но стартапы финансируются не только венчурными фондами. Более важным источником являются средства бизнес-ангелов, потому что они приходят на ранних стадиях и носят более личный характер. Google мог бы не достичь той точки, когда смог бы привлечь миллионы из венчурных фондов, если бы не получил $100 тысяч от Энди Бехтольшейма. И он мог помочь им, поскольку был одним из основателей Sun. Этот паттерн постоянно повторяется в хабах для стартапов. Этот паттерн — вот что делает их центрами для стартапов. Хорошая новость заключается в том, что для запуска процесса достаточно успешно запустить несколько стартапов. И если основатели стартапов, разбогатев, останутся поблизости, то они почти автоматически начнут инвестировать и вдохновлять новые стартапы. Плохая новость в том, что этот цикл длителен. Проходит в среднем пять лет, прежде чем основатель стартапа сможет стать бизнес-ангелом. И хотя правительство в состоянии создать местный венчурный фонд, вложив в него собственные средства и наняв управляющих из действующих компаний, бизнес-ангелы могут появиться только за счет органического роста. Кстати говоря, американские частные университеты — одна из причин существования крупного венчурного капитала. Значительная часть средств венчурных фондов приходится на пожертвования университетов. Таким образом, еще одно преимущество частных университетов заключается в том, что существенная часть богатства страны управляется просвещенными инвесторами.
В Америке выбор карьеры может быть спонтанным.
По сравнению с другими промышленно развитыми странами в США не организовано направление людей по карьерному пути. К примеру, в Америке люди часто решают поступить в медицинскую школу только после окончания колледжа. В Европе решение обычно принимается старших классах. Европейский подход отражает старую мысль о том, что каждый человек склонен только к одному определенному виду деятельности. Что не так далеко ушло от идеи о естественном предназначении в жизни для каждого. Если бы это было так, самый эффективный план — как можно раньше раскрыть предназначение каждого человека, чтобы он мог пройти соответствующее обучение. В США вещи более подвержены случайностям. Но в результате это превращается в преимущество по мере увеличения ликвидности экономики, так же как динамическая типизация оказывается эффективнее статической для нечетко поставленных задач. Особенно верно это в отношении стартапов. «Основатель стартапа» — это не тот карьерный путь, какой выбрал бы старшеклассник. В этом возрасте люди делают консервативный выбор. Они выбирают понятные профессии инженеров, врачей или юристов. Стартапы — это такая штука, которую люди не планируют, поэтому у них больше шансов возникнуть в обществе, где карьерные решения можно принимать на лету. К примеру, теоретически задача курса PhD заключается в том, чтобы вы выполнили научное исследование. Но, к счастью, в США это еще одно правило, которое не очень строго соблюдается. Большинство американских студентов получают PhD по компьютерным наукам просто потому, что хотят узнать больше. Они еще не решили, чем займутся потом. Поэтому американская аспирантура порождает множество стартапов — студенты не чувствуют провала в том, что они не ушли в исследовательскую работу. Те, кого беспокоит американская «конкурентоспособность», зачастую предлагают увеличить финансирование государственных школ. Но, возможно, у слабости американских государственных школ есть скрытое преимущество. Они так плохи, что дети с нетерпением ждут поступления в колледж. Я ждал; я знал, что настолько малому учусь в школе, что даже не знаю, какие варианты карьеры вообще возможны, не говоря уже о том, какой из них выбрать. Это деморализует, но зато вы, по крайней мере, сохраняете непредвзятое отношение. Безусловно, если бы мне пришлось выбирать между плохими школами и хорошими университетами, как в США, и хорошими школами и плохими университетами, как в большинстве других развитых стран, я бы выбрал американскую систему. Пусть уж лучше все будут считать себя поздно раскрывшимся, чем загубленными вундеркиндами.
Жизненная позиция
В списке, очевидно, отсутствует один пункт: жизненная позиция американцев. Говорят, что американцы более предприимчивы и не бояться рисковать. Но Америка не обладает монополией на эти человеческие качества. Индийцы и китайцы кажется весьма предприимчивы, возможно, даже в большей степени, чем американцы. Некоторые говорят, что европейцы менее энергичны, но я в это не верю. Мне кажется, проблема Европы не в отсутствии решимости, а в нехватке примеров. Даже в США самыми успешными учредителями стартапов являются технари, которых поначалу смущает сама идея основания собственной компании. Лишь немногие из них похожи на фамильярных экстравертов, какими обычно представляют себе американцев. Обычно они собираются с духом для того, чтобы основать стартап, встретив уже состоявшихся стартапереров, и осознав, что это им тоже по силам. Полагаю, европейских хакеров удерживает то, что они не видят достаточного количества примеров для подражания. Эти различия можно заметить и внутри США. Студенты Стэнфорда предприимчивее студентов Йеля, но не из-за разницы в характерах; просто у студентов Йеля меньше наглядных примеров. Я готов признать, что в Европе и в США по-разному относятся к амбициям. В США в порядке вещей быть чересчур амбициозным, но не на большей части Европы. Однако недостаток амбиций не является врожденной чертой европейцев; их предыдущие поколения были не менее честолюбивы, чем американцы. Что же произошло? Моя гипотеза состоит в том, что эта черта характера была дискредитирована ужасными деяниями амбициозных людей в первой половине 20 века. Теперь самодовольство исчезло. (Образ крайне амбициозного немца до сих пор вызывает неприятные ассоциации, не так ли?). Было бы странно, если бы поведение европейцев не изменилось после пережитых катастроф 20 века. Требуется время, чтобы стать оптимистом после таких событий. Но человек по природе своей честолюбив. Постепенно эта черта характера снова проявится.
Как превзойти Америку
Создавая этот список, я, однако не предполагаю, что Америка — идеальное место для возникновения стартапов. Это лучшее место на текущий момент, но выборка нерепрезентативна, а данный момент продолжается не так уж и долго. По историческим меркам сейчас мы обладаем лишь прототипом. Поэтому давайте взглянем на Долину как на продукт, сделанный конкурентом. Какими слабостями мы можем воспользоваться? Как создать что-то, что больше понравится покупателям? Покупатели в нашем случае — это те несколько тысяч ключевых личностей, которых вы бы хотели видеть в вашей Силиконовой долине. Начнем с того, что Долина расположена слишком далеко от Сан-Франциско. Пало-Альто — первоначальный эпицентр, находится примерно в тридцати милях от него, а современный центр Долины примерно в сорока. В результате приезжающие работать в Долину сталкиваются с неприятным выбором: или жить в скучном, беспорядочно застроенном пригороде самой долины, либо в Сан-Франциско и терпеть часовую поездку дважды в день. Было бы здорово, если бы Долина не просто располагалась рядом с интересным городом, но была интересной сама по себе. И тут можно улучшить массу вещей. Пало-Альто не так уж плох, но все построенное позже является худшим образцом узкополосной застройки. Вы можете оценить, насколько деморализует подобное окружение по числу людей, готовых пожертвовать двумя часами в день на дорогу, лишь бы не жить там. Еще одна область, в которой вы можете легко превзойти Долину — это общественный транспорт. Вдоль Долины проложена железная дорога, весьма неплохая по американским стандартам. То есть для японцев или европейцы она бы показалась чем-то из страны третьего мира. Тот тип людей, которых вы хотите привлечь в свою Долину, предпочитают передвигаться на поездах, велосипедах или пешком. Так что если вы хотите превзойти Америку, спроектируйте город, где машины занимают последнее место. Пройдет немало времени, прежде чем американский город решится на такое.
Прирост капитала
Для того, чтобы превзойти Америку, стоит сделать и пару вещей на национальном уровне. Во-первых, снизить налог на прирост рыночной стоимости капитала. Не так критично иметь самый низкий подоходный налог: чтобы воспользоваться этим преимуществом, людям придется переезжать. Но если различаются налоги на приращение капитала, то перемещаться будут активы, а не люди, поэтому изменения будут отражаться на рынке капитала. Чем ниже ставка налога, тем выгоднее вкладывать деньги в акции растущих компаний, а не в недвижимость, облигации или акции, купленные ради дивидендов. Так что, если вы хотите поспособствовать стартапам, стоит снизить ставки на прирост стоимости капитала. Однако политикам придется выбирать из двух зол: при низкой ставке их обвинят в предоставлении налоговых льгот богачам; если же налог будет высоким, они лишат растущие компании инвестиций. Как говорил Джон Гэлбрейт, суть политики состоит в выборе между неприятным и гибельным. Правительства 20 века достаточно поэкспериментировали с гибельным, сейчас тенденция сместилась в сторону просто неприятных решений. Как это ни странно, лидерами являются европейские страны, такие как Бельгия, где ставка налога на приращение рыночной стоимости капитала равна нулю.
Иммиграция
Еще одной сферой, в которой вы можете превзойти США, может стать иммиграционная политика. От этого можно получить огромный эффект. Помните: Силиконовая долина состоит из людей. Как компания, чьи компьютеры работают под управлением Windows, жители калифорнийской Долины слишком хорошо осознают недостатки иммиграционной службы США, но ничего не могут с этим поделать. Они стали заложниками платформы. Иммиграционная система Америки никогда не отличалась эффективностью, а после 2001 года она дополнилась примесью паранойи. Какая доля умных людей, желающих приехать в Америку, сможет попасть в страну? Едва ли половина. Что означает, если вы создадите конкурирующий технологический центр, открытый для всех умных людей, вы тут же привлечете более половины лучших талантов со всего мира, причем бесплатно. Иммиграционная политика США в особенности непригодна для стартапов, поскольку она отражает модель трудоустройства 70-х годов. Она предполагает наличие высшего образования у технических специалистов и работу в крупной компании. Без высшего образования невозможно получить визу типа H1B, которая обычно выдается программистам. Но требование, которое исключает Стива Джобса, Билла Гейтса и Майкла Делла, нельзя считать правильным. К тому же вы не можете получить визу для создания собственной компании, вы можете только работать на кого-либо. Ну а если вы подадите на гражданство, вы не посмеете связываться со стартапом, потому что если ваш поручитель обанкротится, придется начинать все сначала. Американская иммиграционная политика препятствует въезду большинства умных людей и направляет остальных на непродуктивную работу. Создать лучшую систему не сложно. Относитесь к иммиграции как к подбору персонала: как если бы вы сознательно искали умнейших людей и привлекали их в свою страну. Страна с правильной иммиграционной политикой получила бы огромное преимущество. В настоящий момент достаточно создать иммиграционную систему, впускающую умных людей в страну, чтобы она стала для них Меккой.
Правильный вектор
Если разобраться, ни одно из условий, необходимых для создания среды, где бы концентрировались стартапы, не требует больших жертв. Хорошие университеты? Пригодные для жизни города? Гражданские свободы? Гибкое трудовое законодательство? Иммиграционная политика, впускающая в страну умных людей? Налоги, поощряющие рост? Не то чтобы вам пришлось рисковать разрушением страны для построения Силиконовой долины; все эти вещи полезны сами по себе. Но тут, конечно же, возникает вопрос: а можете ли вы позволить себе ничего не делать? Я могу представить себе будущее, в котором первым выбором амбициозных молодых людей станет создание собственной компании, а не работа на кого-то еще. Я не уверен, но такова тенденция. И если это наше будущее, то страны, где нет стартапов, останутся на шаг позади, подобно странам, пропустившим промышленную революцию."
Автор: Пол Грэм, Y Combinator
Перевод: Карен Казарян, "Интернет в Цифрах"