Прецедентный текст в языке газеты: динамика дискурса 50-90-х годов

Диссертация - Корпус прецедентных текстов в газетном дискурсе второй половины XX века и его динамика

Прецедентный текст в газетном дискурсе: основные положения исследования

Проблема интертекстуальности является одной из самых актуальных для гуманитарных наук второй половины XX века. Ставшая предметом изу­чения философии, культурологии, литературоведения, она также оказала влияние на развитие лингвистической науки. Методологические основы тео­рии интертекстуальности заложены в работах М.М. Бахтина [Бахтин 1979], где впервые сформулировано такое свойство речи, как полифоничность, яв­ляющаяся следствием повторяемости — универсального свойства функцио­нирования языка. Всякое высказывание, по мнению М.М. Бахтина, по своей природе есть реакция на уже существующие высказывания, поскольку «строится на основе ассоциативных тезаурусов, приобретенных человеком в процессе своего жизненного опыта» [Толочин 1996: 57] и социализации. Дальнейшая разработка этой проблематики была осуществлена в рамках фи­лософии постструктурализма.

Современной наукой термин интертекстуальность трактуется как уз­ко, так и в расширительном значении в зависимости от того, представляется ли данное явление в качестве текстовой потенции или ее конкретной вер­бальной реализации [Михайлович 1995]. Так, интертекстуальность в широ­ком понимании определяется как «открытость», «незамкнутость» отдельного текста к уже существующему корпусу текстов» [Сандалова 1998: 4]; в узком смысле она представляется как «текст в тексте», то есть «взаимодействие множества текстов друг с другом внутри одного произведения, выступающе­го по отношению к этим текстам как целое к своей части» [Интертекстуаль­ные связи в художественном тексте 1993: 3]. Общим для обоих подходов яв­ляется признание того, что «залогом самовозрастания смысла текста» [Руд­нев 1999: 113] является соотношение инотекстового вкрапления и нового текстового окружения, «ассоциативные комбинации которых создают до­полнительный смысл» [ЛЭС].

Становление в лингвистической науке антропоцентрической парадиг­мы обусловило рассмотрение языка как «способа мышления» [Норман 1994] и шире - «среды и способа существования» человека [Гаспаров 1996], что дает новый толчок изучения собственно лингвистических механизмов ин­тертекстуальности. В этом контексте особую актуальность получает идея о том, что «индивидуальный языковой опыт всякого человека формируется и развивается в постоянном и непрерывном взаимодействии с чужими выска­зываниями. Этот опыт может быть охарактеризован как процесс освоения — более или менее творческого - чужих слов» [Бахтин 1979: 268-269].

Разрабатывая одну из ключевых идей современной лингвистики, идею языковой личности, Ю.Н. Караулов выделяет специальные механизмы (пре­цедентные тексты), обусловливающие усвоение чужих слов и использование их в речи, а также определяет статус этих механизмов в структуре языковой способности человека [Караулов 1987]. Под прецедентными текстами пони­маются «тексты, значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях,, имеющие сверхличностный характер, то есть хорошо известные и широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, и, наконец, такие, обращение к кото­рым возобновляется в дискурсе языковой личности» [Там же: 216].

Различие точек зрения на феномен прецедентных текстов во многом обусловлено особенностью современной науки, определяемой как «плюра­лизм в лингвистических теориях» [Демьянков 1995, а также: Язык и наука конца XX века 1995] и выражающейся в том, что «во всех разделах языко­знания появляется большое разнообразие мнений и теорий при истолковании одних и тех же фактов» [Гак 1998:13].

Среди основных подходов к изучению прецедентных текстов нами вы­деляются когнитивный (Д.В. Багаева, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко, В.В. Красных, Я.В. Кузнецова, Т.Е. Никольская, Г.Г. Слышкин, Р.Л. Смулаковская); лингвокультурологический (Н.Д. Бурвикова, В.Г. Костомаров, СЕ. Михайлова, Ю.Е. Прохоров, В.Н. Телия, Т.К.Н. Чинь); структурно-семантический (И.В. Арнольд, К.Х. Бэк, В.Н. Вакуров, А.А. Кожин, Е.В. Макаревич, A.M. Мелерович, Н.Г. Михальчук, В.М. Мокиенко, Т.В. Пономарева, А.В. Савченко, К.П. Сидоренко, В. Хлебда, О. Хлебцова); коммуникативно-прагматический (Л.В. Балахонская, О.А. Дмитриева, Л.П. Дядечко, Е.А. Земская, СИ. Сметанина, Т.Б. Цырендоржиева, А.А. Хо-валкина); функциональный (И.В. Алещанова, И.В. Вольфсон, Ю.А. Гунько, Е.Б. Иванова, А.В. Исаева, А.Ю. Кожевников, Н.С. Олизько, И.М. Михалева, СН. Плотникова, Ю.А. Сорокин, А.Е. Супрун) и методический (Н.Ю. Бой­ко, Е.Г.Ростова, И.И.Яценко), в рамках каждого из которых выявляются собственные значимые особенности изучаемого явления.

Для данного диссертационного исследования базовым является опре­деление прецедентного текста, предложенное Ю.Н. Карауловым. Понимая под прецедентным текстом ментально-языковое образование, репрезентаци­ей которого является некий культурно значимый текст, мы исходим из при­знания психической природы означенного феномена, которая проявляется в том, что «прецедентные тексты, представляя собой готовые интеллектуаль­но-эмоциональные блоки - стереотипы, образцы, мерки для сопоставления, используются как инструмент, облегчающий и ускоряющий осуществляемое языковой личностью переключение из «фактологического» контекста мысли в «ментальный», а возможно, и обратно» [Караулов 1987: 220]. За преце­дентным текстом признается наличие знаковой ситуации, которая «развер­тывается параллельно миру действительности и миру сознания как их знако­вый аналог и знаковое выявление» [Никитин 1997: 24]. При таком подходе прецедентность изучается как языковой механизм, обеспечивающий сверты­вание и хранение культурной информации (формирование фоновых знаний), а также ее использование в процессе порождения речи.