«Двести... двести... двести тысяч...» - раздавалось в пердрассветной тишине спальни. За окном едва обозначился силуэт Венской оперы, а Рошарик с протяжным криком уже комкал сбившуюся простыню.
- Вот оно, - мелькнуло у него в голове. А рука сама собой потянулась к ноутбуку, на котором денно и нощно светилось окошко скайпа.
Аблизов облизываясь сидел перед картой Казахистана, который он давно мечтал переименовать в Мухиястан. Когда-то ему пришлось в срочном порядке перебазироваться из столь милой ему БаТрАкии в туманные Альбионы. С тех пор ему не давали покоя грезы, в коих он давил и крушил своих неображелателей, опоясанный кушаком с надписью «Самый лучший и честный Аллигарх всех времен и народов». Он видел себя купающимся в нефтяных реках Мангышкака, жующего беспармак (которого альбионцы так и не научились толком готовить) в широких залах кАк-Орды, стреляющего по уткам и широким спинам бывших министров. Сладкие размышления внезапно прервал тревожный сигнал скайпа.
- Кого там Шайтан принес? - вздрогнул Мукия и нечаянно смел шахматы с карты.
- И правда без Шайтана не обошлось, - досадливо поморщился Аблизов, увидев контакт.
- Чего этому Рошарику надо?
Пальцы Рошарик порхали над клавиатурой, как крылья бабочки. В его мозгу настойчиво билась одна-единственная мысль, казавшаяся ему величественно-гениальной. Рошарик, некогда бывший грозой все того же Казахистана, как и Аблизов был вынужден покинуть уютные пенаты и податься в бега. Вдали от родины Рошарик как-то проникся сочувствием к Мукие, которого в свою бытность шефом Национального Беспредела, едва не сгноил. Сейчас же Рошарик, вдохновленный сном, строчил Аблизову деловое предложение.
- Алка, значит? - ухмыльнулся Аблизов. - Будет тебе Алка.
Как истинный профессионал подковерной борьбы, Мукия очень четко понимал всю безвыигрышность затеи Рошарика. Партия «Алка», которую сейчас выторговывал Рошарик, к этому времени показала свою полную неэффективность. Бездонная черная финансовая дыра, в которую партия превратилась с приходом к руководству Козлодоева, становилась в последние годы все более малозначимым пассивом в ресурсной колоде Шахматиста. А теперь ее хотел Рошарик.
- Козлов с огорода — Аблизову мильон. Чем не выгодная сделка, - рассуждал Мукия, тем не менее начиная осторожно намекать, что свой козел в хозяйстве всегда пригодится.
- Главное вовремя остановиться, - думал Аблизов, выбивая цветастые комплименты гению. - Рошарик человек вспыльчивый, еще решит задарма забрать. Он это любит.
Закончив переговоры, Аблизов с ликованием отдал распоряжения Козлодоеву. Последний малость ошарашено взирал на теперь уже бывшего кормильца, чье лоснящееся лицо заполонило экран монитора.
- Как же так, барин? - Хотелось крикнуть Козлодоеву, Но вспомнив репутацию Рошарика, он лишь судорожно сглотнул.
Рошарик, тем временем, составлял текст своего гениального изобличающего откровения, которое должно было стать для Казахистана аналогом хиросимского «Малыша» в политическом эквиваленте. Суть заявления заключалась в том, что диктатор страны готовил почву для кияйцев, в обмен на услуги двуста тысяч кияских голубых касочников., которым якобы вменялось в обязанность высадиться в крупных городах в случае наступления режимного кризиса. Мукия, услышав содержимое обращения, горестно закатился в истерическом припадке под стол и молниеносным движением выключил микрофон, дабы насупившийся Рошарик не услыхал его гомерического «стенания» о доле казахистанского народа.
Рошарик же узрев последствия вызванные его обращением, еще более уверился в мощи своего интеллекта. И незамедлительно отдал приках Козлодоеву организовать митинги, возмущенных граждан, по всему Казахистану. Козлодоев же, ознакомившись с содержанием письма, печально вздохнул. Еще памятны были удары яиц по его венценосному лику.
- Не попасть бы под раздачу, - всхипнул официальный лидер Алки, но заметив суровый взгляд Рошарика, отрапортовал, чувствуя как пот смывает мурашки, - Будет исполнено.
И добавил, заметив потепление на мрачном лице патрона: «Только деньжат вот боюсь не хватит...»
Спустя некоторое время по все республике можно было видеть митингующих алкинцев. То в одном городе, то в другом журналисты встревоженно замирали - может случилось что? Но заприметив сотрудников полицмейстерии и департамента внутренней политики, числом зачастую превосходящих собравшихся, начинали подбираться поближе. Но заслышав лозунги, раздраженно пожимали плечами. Рошарик в своей венской обители не менее раздраженно выслушивал от Козлодоева оправдания. Впрочем, эти аргументы казались Рошарику неубедительными. Он был уверен, что обнародование злостных козней киянцев, вызовет революцию, на волне которой он сможет ворваться в страну и подмять под себя всю кАк-Орду. Рошарику невдомек было, что изворотливый Козлодоев положил большую часть денег, выделенных на убеждение граждан в киянской угрозе, себе в карман. А на митинги были приглашены лишь сотрудники Алки. Поэтому основными слушателями их бравурных обвинений стали полицмейстеры. Это не было исключением из правил. Алка пступала так всегда. Мероприятия организовывались для галочки, чтобы в конце месяца главные алкиевец смог отчитаться перед заморскими инвесторами.
А в далеком Альбионе Мукия Аблизов хихикая снимал с карты фигурку — взметнувшегося то ли в прыжке, а скорее всего в падении, оседланного козла.