Сегодня я в покорёженном, чёрном, сравненным с землёй городом. Остовы машин перемешались с обломками зданий, которые перемешались с битыми стёклами, которые перемешались с обугленными деревьями, которые перемешались с чем-то сгоревшим и некогда живым. Над Городом стоит дым и послепожарный смрад.
В художественном кружке нас учат делать оленят. Из песка – самого прочного материала, который остался на земле. Всё серо и чуть розово – грязная комната, песок, другие дети. Мы оглаживаем песчаные глыбы, пока не получается желаемое животное. Вот только, похоже, оленят уже давно никто не видел. У чьего-то оленёнка нет ушей и передних ножек, у чьего-то – глаза, как у человека. А учитель хвалит, хотя ничего не видит. А мой – это просто оленёнок. Как Бэмби. С поджатыми под себя ногами, с острыми раковинами ушей. Жертвенное животное. Учитель подходит и, прежде, чем я успеваю закончить свою работу – сглаживает уши.
- У оленей нет ушей и никогда не было.
Я понимаю, что не получу за знание анатомии больше тройки.
А потом кто-то, кого я вижу только по пояс, говорит, что где-то далеко, в конце Города есть порт. А за этим портом начинается белоснежный песок, и жизнь совсем другая. Я верю этому Кому-то, хоть пальцы у него и срослись в одну сплошную лопатку. Он может грести. И мы добираемся до порта.
Порт – это большая, железная, ржавая, на честном слове держащееся конструкция над морем. Море стальное, предгрозовое, чужое. Но это не море, а пролив. На другой его стороне я вижу людей, вижу коттеджи, пальмы и манящую, белоснежную береговую линию. В порту продают какие-то подозрительные на вид батончики в истлевшей бумажной упаковке. Я разбегаюсь, как можно сильнее, прыгаю с самого края конструкции, брякаюсь в воду, доставая почти до дна. Доставая ногой до какой-то штуки – то ли просто колючке или обломка камня, то ли до чьих-то зубов. И остро пугаюсь, что в этой мутной воде кто-то живёт, о ком я ничего не знаю, и этот кто-то сейчас меня сожрёт.
Но нет, я выбираюсь на берег. Там как-то зыбко, словно всё это спокойное великолепие – просто декорация, а на самом деле я никуда не выбралась, не спаслась, не освободилась.
По берегу разбросаны какие-то черви, ракушки. Я тыкаю в них палкой – они ускользают в слой благодатного песка. Думаю, что у меня голые ноги и вполне вероятно, что кто-нибудь из под песка захочет полакомиться моими ступнями. Значит, мне нужна обувь.
У самого берега веранда. Заглядываю. На ней стоит кровать, в кровати лежат мужчина и женщина, спят. Женщина кукольно красивая, положила голову мужчине на грудь. Забираюсь на покрывало, нахожу сланцы. Маленькие. Крадусь выше, тянусь к обуви мужчины. Он ворочается, просыпаясь. В ужасе бегу, прячусь в тёмный коридор, за какую-то жилетку.
Женщина подходит почти вплотную и говорит голосом моей мамы:
- Катя, где же ты так долго пропадала?