Раньше, читая книги, никогда не задумывался, какие именно я считаю достойными своего топа. Топ всегда смещался, что-то добавлялось, что-то исчезало в дебри. И когда 
Aikon попросила меня составить список "must read", я сначала потерялся. Но порой идеи приходят в самых неожиданных местах, как, например, в автобусе во время пробки.
Я вдруг понял, что мои любимые книги — это не те, что не дают мне спать денно и нощно, разрывая мозг в клочья. А те, что будучи прочитанными относительно давно, как и прежде, вызывают ощущение счастья, боли, печали, искреннего сопереживания судьбам героев...
Эрнест Хемингуэй — По ком звонит колокол
Один из лучших романов прошлого века, века вечных войн и революций. Автор поднимает тему "кому оно нужно, если не тебе", и, казалось бы, прошел целый век, век великих открытий, давших миру возможности намного большие, чем за всю историю человечества, все же некоторым вещам мы не научимся никогда... Именно это я и называю классикой, которая не умрет никогда!
Это безумно красивая история любви, когда ценишь то ничтожно малое время, что отведено, и живешь мгновением, когда жертвуешь всем ради сохранения малой, но в то же время главной твоей частички, настоящего духа товарищества, когда долой межкультурные несоответствия ради высокой цели, отчаянной самоотверженности в попытке доказать себе же, что ты способен на большее, ты можешь оставить миру все то лучшее, что есть в тебе, и ты не уйдешь из него как последний трус, и ты докажешь, что ты сильный, что в груди у тебя чистое сердце, и твои потомки будут с честью называться ими и по-настоящему гордиться тобой, твоей храбростью и тем, что ты без тени сомнения принял на себя всю тяжесть своего времени.
И в то же время это очень грустная история, которая держит читателя в остром напряжении на грани слез: "Ну же, Роберто, ты не виноват, ты сделал все, что мог, это честь, которая выпадет и тебе. Не унывай, продолжай делать то, что тебе предначертано, иначе их жертвы будут напрасными и ты будешь винить себя в этом, и не сможешь жить, разве ты этого так сильно хотел? Ты ведь обещал нам, что будешь лучше своего отца?". У каждого героя свои причины и свои истории, но благодаря несравненному стилю Хемингуэя, все они составляют картину того сообщества, которого миру не хватало, и отражают животрепещущий дух того времени, давая нам силы верить в светлую и добрую составляющую слова "человек".
Эрих Мария Ремарк — Три товарища
"Самый красивый в XX столетии роман о любви...", — начинается описание книги на обратной стороне. "Ага, щаа!", — думаешь ты, всеми силами пытаясь не поддаваться банальному завлекалову как и на многих книгах, и, переворачивая и начиная читать ее, уже не замечаешь, как погрузился в пелену нежности, и не в силах выбраться из нее, становясь центром приколов для людей вокруг из-за глупейшего выражения лица. :)
И ты недоумеваешь, как так? Я ведь уже знаком с его стилем... после четырех-то его книг. Я уже знаю свойственную только ему манеру письма, с его способностью представлять обычные качества людей такими непринужденно особенными, способностью заставлять читателей умиляться его мастерством отражать затаенные мысли людей и софистику в поступках, открывая личности героев, находить во всех невзгодах светлый лучик надежды...
Но ведь то было про войну, а здесь любовь. Отчаянная и недолгая. Любовь, родившаяся в уже потерянной душе, умершой, будучи еще слишком юной, во время бессмысленных войн и не способной больше возродиться... Побитые и искалеченные сердца, сознание, наполненное горечью потерь, и память, которая все еще не в силах отпустить тех, кто всегда был рядом, ведь они только недавно бегали вместе с тобой голышом по мостовой, вместе заигрывали с девчонками, и подтрунивали тебя, когда ты не решался подойти к той новенькой... всех тех, кто отдал жизнь отчизне...
Здесь дружба. Та, что осталась навеки, дружба, пережившая оружейные залпы, холод и страх в окопах, в том месте, где и прошло то самое "время жить" (предпосылка к его книге "Время жить и время умирать").
Джек Лондон — Мартин Иден
Свои впечатления о романе я уже писал. Оглядываясь назад, хоть я и вижу там полный бред, добавить мне нечего. Ее просто нужно прочесть.
Вообще, я считаю, каждый человек просто обязан переболеть этими тремя писателями. Особенно в [ранней] молодости, когда вы еще не так заражены цинизмом, и еще не сошел последний налет максимализма. Помимо прочего, они очень хорошо развивают визуальное восприятие, учат вас наслаждаться деталями, переживать за судьбы героев. И вы больше не будете говорить: "Хотел прочесть Плаху, но там вертолет пять страниц приземлялся, и мне надоело".
Габриэль Гарсиа Маркес — Сто лет одиночества
На всем протяжении романа не понятно, вымысел это или фантазия, упреки ли это в сторону текущей власти, или всего лишь попытка изобразить устрашающую реальность, призыв ли это к бунту, и если да, то к какому, к бунту в душе или в мире насущном.
Каким бы долгим ни был путь человека, в конечном итоге его ждет одно — одиночество. Это закон жизни, который не терпит возражений и не делает исключений, самый суровый судья, который равно справедлив ко всем, и столь же беспощаден к ним. И не нужно обманываться, это заложено в самой природе человека. В этом своем одиночестве нам жизненно необходимо то, что можно будет вспомнить. То, что продержит нас еще чуть-чуть.
И пусть ваша семья отличается высшей крепостью и насчитывает не один десяток потомков, плохих и хороших, совершивших поступки великие и не очень, всегда отличавшихся добротой или красотой, смелостью или "аккуратностью", умом или силой - жизнь всегда возьмет свое.
Генрик Сенкевич — Камо грядеши
Все мы без исключения в школе проходили историю Римской империи, об этом немало и фильмов и передач. Но то — лишь сухие перечисления дат и фактов. Это же — роман, события которого не далеко отошли от реальности.
"Камо грядеши" (Quo Vadis) — это многогранная история Римской империи, зарождения христианства в ней, устоев того времени. В ней отражены именно те "качества" христиан, которые и должны были привиться людям. Милосердие, доброта, любовь, честь, взаимопомощь... мне думается, именно из-за них Рим перестал быть империей.
Как уже говорилось выше, книга писалась как роман. И я не мог прочесть ее без эмоций, чуть ли не спрыгивая с дивана с криком радости, когда Урс голыми руками завалил гигантского быка, чтобы спасти Лигию, привязанную к нему. Я будто представлял себя среди тех зрителей, что были в Амфитеатре, уважавших живую силу и доблесть, и устремивших полный восхищения взор на Урса, полубога-Атланта, несшего на руках хрупкую обнаженную девушку, к тому же напуганную до смерти. Словно представлял себе огромного воина, с несвойственной ему нежностью и полными братской любви глазами смотревшего на нее. Разделял радость Виниция, уже ожидавшего было неминуемую смерть от тоски в случае потери спасительницы своей души.
Чуть не залился слезами умиления, когда интеллектуал Гай Петроний, гедонист, относившийся скептически ко всем этим атрибутам христианского человеколюбия, тем не менее открыл в себе искры любви и отнюдь не господской доброты к Эвнике, которой были нипочем рабские оковы, и которая осталась до конца при своем господине, и души и сердца.
Этель Лилиан Войнич — Овод
Однажды, одному мальчику, голова которого и без того была забита формулами по математике, физике и химии, учительница русского языка и литературы порекомендовала эту самую книгу. Но, как бы ни любил мальчик читать, эта книга благополучно уходит в очень долгий ящик... на десять лет. И вот, книга случайно находится в домашней библиотеке книголюбов более старшего поколения, будучи уже раритетом. Это неудивительно, ведь все предыдущие поколения получили по ней воспитание... Уж не знаю, каким должно было быть то пролетарское убожество, утонувшее в своем ханжестве, что пропустило ее сквозь свою призму бездарности, то бишь цензуру. Нисколько не сомневаюсь, что ему приглянулись призыви к революции с легким намеком на романтику... долой, бл*дь, эксплуататоров.
Революция — это всего лишь ширма, за которой скрываются более приземленные, но не менее важные вещи. Противостояние любви и гордости, отцовской или сыновней любви и принципов. Насколько же человеческую сущность могут изменить невзгоды и трудности... Я бы назвал Овода жертвой обстоятельств, не иначе.
Для справки, Войнич - дочь английского математика Джорджа Буля, на алгебре которого по сути построена вся индустрия IT, тогда как первый в мире программист, Ада Лавлейс - дочь поэта Байрона. (:
Ну вот, это, собственно, и есть мой топ... жду ваш. ^_^