...

Жизнь, как особа женского рода, предполагает участие.
Три последних недели я даю ей меньше, чем мог быть взять.
Пять дней валялся в постели с температурой, а на шестой — подох, хотел сказать, окончательно выздоровел.
Приезжала Скорая, но не ко мне.
- Маме плохо? — спросил сосед.
Я не поверил своим ушам. Соседи, эти существа, менее всего расположенные к сопереживанию, оказывается, тоже чувствуют.
Один крошечный, но бесконечно растянутый день.
Он полон рутины и редких смешков, растворенных в слезах.

Жизнь похабна, прекрасна в частностях, но ещё и откровенно жестока.
Два вселенски одиноких человека обретают счастье, обнявшись.

Не пройдет и десяти минут, как всё разлетится, оставляя кому-то любовь, а кому-то — насморк.

Что ж, насморк и слезы — не так уж и плохо. Могло быть хуже.
Намного хуже.