Полустанок - единственная точка за которую глаз может ухватиться в безбрежном степном пейзаже. Одно из декабрьских утр. Полустанок под тяжелым покрывалом снега, под грудой лет, в плотном тумане забвения. Белое безмолвие. Даже неимоверно храбрый Джек Лондон почувствовал бы здесь что-то вроде страха или растерянности.
Обитатель этих мест, будь он человеком или кошкой, из года в год, десятилетие за десятилетием без интереса наблюдает - за тем как с севера на юг и в обратную сторону гремят поезда, гремят поезда. В таких местах человека и кошку от печали не спасет даже волшебный порошок. И эта такая тема углубляться в которую нам пока не стоит... А потому направим свой взгляд на юг, откуда через несколько мгновений появится скорый поезд №003, маршрут «Алматы – Астана».
Я один из сотни пассажиров этого поезда. Мое физическое тело располагается под потолком. Ближе к небу, чем к земле. Я счастлив, ибо с детских лет особой нежностью люблю - трамваи, метрополитэн и, разумеется, старые-добрые поезда, транспортные средства выбравшие для движения рельсы, а не асфальт, землю, воздух или аш-два-о. У изголовья моего первого дома функционировала трамвайная остановка. На моем районе трамваи были индустриальными петухами, которые своими металлическими песнями возвещали о том, что солнце взошло. И еще – рельсовые машины - это по определению тот вид транспорта у которого ритм заложен самой природой. Если не хороший ритм то, что еще может сделать человека счастливым?
Подо мной пьют чай и поглощают конскую колбасу соседи по купе – две пенсионерки и один пред-пенсионный инженер. Мои глаза закрыты, потому что я включил свой внутренний проектор и наслаждаюсь просмотром содержания своего встроенного архива. В этом многофункциональном хранилище складируются разнообразные важные штуки - ароматы, фразы, имена, сны, недоразумения, ситуации, люди, кадры, растения, животные, картинки, тактильные опыты, ощущения (от разных видов боли до всех оттенков экстаза), кошмары и озарения, звуки и мелодии. И в тот момент, когда я извлек из архива полет астрального тела над волшебными водами Байкала 1980-х, проводники, в форме напоминающей зимний мундир Waffen-SS, разносят по купе белье. За окном сногсшибательно-огромную туранскую прерию жадно ласкает сибирский буран, и птицы замерзают на лету. Несчастные птахи… А поезд трясет не по детски, как будто он подхватил тропическую лихорадку, и он гремит всеми вагонами. Гремят колеса. Гремят посуда, пустые бутылки и разбитые сердца. Гремят пустые сердца и разбитые бутылки.
Как это обычно происходит в ЖД-условиях, соседи по купе пытаются навязать мне свой чай и под этим предлогом залезть в душу. Не исключено, что если бы на месте моих соседей-пенсионеров оказались юные балерины из труппы театра оперы и балета им. Абая – история пошла бы по другой тропе и я остался бы в купе… Но неведомая сила эвакуировала меня в вагон-ресторан и усадила за одинокий столик… Степь молчит за волнистой шторой, из ее плоти растут опоры ЛЭП, эти конструкции напоминают кресты на которых древнеримские империалисты распинали представителей криминалитета, сепаратистов и бунтовщиков древнего мира от Страны Даков до самой Палестины. Как известно, к казни на одной из таких конструкций был приговорен самый известный уроженец Назарета... Сегодня потомки древних римлян кормят всю планету разными видами макарон и вермишели, производят гоночные авто или контролируют добычу нефти в Атырау. Кстати о вермишели... Один мой товарищ совершенно убежден в том, что секрет знаменитой pasta, - древние римляне украли у древних уйгур, которые, как известно, издревле славятся своим lagman. Возможно, это правда, ведь легко можно представить такую картину: XIII или XIV век, какой-нибудь Марко Поло или Плано Карпини на низкорослой степной лошадке, странствует по нашим степям, ведет дневник, делает зарисовки, т.к. фотоаппарат еще не изобретен, а основатели Nikon и Hasselblad родятся несколько веков спустя. От напряженной работы на открытом воздухе Марко или Плано устает и потому он держит путь к ближайшей забегаловке - лагманной, «узбечке» или в средневековый вариант кафе «У апашки». По дороге его проверяет на наличие миграционных документов патруль из двух конных монголов-лучников, они только вернулись из похода на Персию, у них хроническая бессонница и поэтому они быстро отпускают европейца, на лошади которого красная печать дипломатической тамги. Марко или Плано заходит в теплый зал, где пахнет бараниной и коноплей, садится за свободный дастархан. Клиенты с раскосыми глазами и местной пропиской лениво оборачиваются на римского гостя и думают: «Ааа… Еще одного экспата Великий Тенгри нам послал»…
Где то в глубине зала поет великолепный дуэт – суровый акын богатырского телосложения, - он предок рок-н-роллера Жантика и панк-рэппера Такежана, и красивая девушка, - ее кромешно-черные волосы заплетены в 77 кос, а клетки ее ДНК идентичны с генетическим кодом Дильназ Ахмадиевой, дуэту аккомпанирует десяток музыкантов, - их потомки пополнят группы «Улытау» и JCS. Марко или Плано слушает незнакомый язык, его внутреннее ухо следит за линией нового ритмического рисунка, а в это время приносят фирменное блюдо – лагман. Марко или Плано жадно набрасывается на еду. После ужина Марко или Плано идет на кухню, там за тридцать серебряников и бутылку сицилийского вина – он разводит поваров на рецепт уйгурской пасты с мясной подливкой. Повара не знают, что в этот самый момент они совершают переворот в общечеловеческой истории блюд…
Забегаловка, где несколько столетий назад ушлый Марко или Плано похитил кулинарный секрет, вполне могла находиться на месте этого полустанка, - подумал я. А поезд неудержимо мчался к месту, где последние десять лет стремительно размножаются небоскребы, и где когда-то стояла только небольшая крепость, сожженная в каком-то году последним самодержцем степи - ханом Кенесары.
Здесь правят балом ветер
И кровожадные комары
Архитектура алюкобонда
И философия пустоты.
Возможно, это единственный город на Земле, где пакеты танцуют так как может только Натали Прекрасная Портман в фильме «Черный лебедь». Black swan, black swan, что ж ты вьешься надо мною? В этом городе я отправлюсь к набережной. Там я похороню свою печаль под непробиваемым ледяным панцирем Ишима. И придет весна, и растает лед, оживут ишимские воды и унесут мою печаль куда-нибудь в сторону Каспийского моря… А пока официантка приносит лагман. Вечная железно-дорожная история.
месяц Желтоксан, 2011 года нашей эры.
* в пер. с казах. -
1. Железная дорога;
2. Путь Тимура.