Они там повсюду - пятнистые, полосатые, рыжие, белые, дикие и не очень, с котятами и без, молодые и матерые. Самые толерантные жители Израиля - им совершенно все равно кто им подкинет сосиску - араб, еврей, или русский, который во время смог. Они промяукают свое кошачье спасибо любому благодетелю.
Жарко им конечно в субтропиках, но зато зимой уши не мерзнут, да и потом, какая ни есть, а все же родина. Портовым легче всего - всегда можно урвать свежую рыбу, Тель-Авивским тоже кашерно - улицы полны закусочными, в Иерусалиме похуже - туристы и паломники пребывая в глубоком религиозном экстазе, вообще не обращают на них внимания, а эти в черном с пейсами, хоть и упитанные, но сами на пособии государства.
У кошек от природы острый слух и зрение - они все слышат, все видят, и знают наверняка - еврейско-арабский клубок не развяжется никогда. К этому они относятся философски, не имея ни малейшей возможности что-либо изменить. Кошки - очень чувствительные и, конечно, они глубоко сочувствуют и тем, и другим.
У арабов своя правда - они не могут понять почему на земли где они жили уже не одну тысячу лет, растили детей, строили мечети, поселили еще кого-то, и не просто поселили, а дали им право на свое государство.
Евреев тоже очень жаль - они просто хотят жить на земле, где жили древние еврейские племена, тяжело им - римляне выгоняли, фашисты душили, теперь вот арабы покоя не дают! У них ведь тоже должна быть родина, а раз под шумок можно расширить ее границы, глупо этим не воспользоваться!
Прибавьте к этому территориальному пирогу - религиозную и этническую приправу, озлобленность, напряжение, страх, ненависть с той и другой стороны, про это вам любая местная кошка расскажет, у них на флюиды шестое чувство! Для этого даже не надо быть израильским кошаком - и так ясно - это место еще долго будет горячей точкой.
Диктор местной радиостанции на чистейшем русском языке, зачитывает обращение министра обороны - о важности гражданского фронта, о сопротивлении мирных граждан террору, экс-советские переселенцы с гордостью говорят, что их дети служат в Израильской Армии, рассказывают истории об арабах-смертниках унесших жизни сотен евреев.
Кошка слушала очень внимательно, а потом спросила:
- Но зачем вы тогда строите поселения на их территориях?!
- Ну да, строим, но зачем же за это сразу бомбить?!
- Но они же защищают ареал обитания, сама вчера соседке за такое по наглой рыжей морде надавала, я точно знаю без ареала не выжить!
- Многое ли ты понимаешь, кошка, в сложных вопросах геополитики?!
- Ах, и вправду, я и забыла - куда мне блохастой...
Мягко и бесшумно ступают они по плитам из знаменитого белого известняка, за столько столетий иерусалимские кошки привыкли к толпам паломников. В древнем городе, история которого насчитывает около трех тысячелетий, в городе, где распяли Христа, в городе трех религий - мусульманства, христианства и иудаизма, поделенном на арабские и еврейские кварталы, единственные, кто свободно пересекает зримые и незримые границы - это кошки.
Серая худенькая кошечка у Храма гроба господня. В храм она не зайдет - и вовсе не потому что не впустят - в этот храм пускают всех, даже не попросят прочитать суру в доказательство истинности веры - просто там людно, душно и вряд ли покормят. Она знает точно люди там в апогее, она чувствует их волнение и понимает что это очень значимое место для них. Только одного она не может понять - зачем такой большой и древний храм люди поделили на пределы - у каждой церкви там свой угол, оформленный в своем аутентичном стиле - скупой на декор католический, нарядный православный в дорогих окладах, целый музей святых мощей в греческом пределе, свой алтарь у армянской церкви. Сидит, недоумевает - ну как же так?! Бог-то один, мирраточащая плита одна, и гроб Господен, и дырка от креста в Галгофе, и крест - все в единственном числе. Хорошо хоть ключи от храма у арабской семьи - а то бы передрались уже. Порой до смешного доходит: прислоненную к фасаду деревянную лестницу вот уже сто с лишним лет не могут убрать по одной просто причине – не могут решить какой церкви она принадлежит. Забавные они эти люди, все-то у них не просто.
А у этих в черном с пейсами и вовсе храма нет - все плачут и плачут о прежнем разрушенном, от которого только и осталось что часть подпорной стены, да такой старой, что ее выщербах спокойно селятся голуби, жаль что высоко - кошке не допрыгнуть.
Она и сейчас сидит себе в узкой подворотне древнего Иерусалима, жмурит зеленые глаза, сетует на блох, с грустью вспоминает жирных голубей в стене плача и задается вопросом, чем бы заполнить пустой желудок. Размышляет о судьбе родины, жалеет арабов и евреев, отмечает, что ее маленькие геополитические конфликты с кошками из соседнего квартала, пожалуй, не менее драматичны. Достаточно посмотреть ей в глаза, чтобы понять - эта иерусалимская беспризорница знает все.
Анастасия Ахметова
Опубликовано в матовом журнале ADAM readers