Текст с 20-й Рваной Грелки. Прошел в финал.
ПАНАЦЕЯ
Белая шелковая шерстка подернулась зеленоватым налетом, потом побурела, съежилась и клочьями стала отваливаться. Быстро растущие, сочащиеся гноем язвочки покрыли почти все кожу мышонка. Маленькое тельце дрогнуло и опустилось на бок.
- И это вы хотели мне показать, Профессор?
- Смотрите, смотрите, Генерал. Неужели вы думаете, что я позвал вас любоваться агонизирующим животным?
Зеленоватый пар за прочной стеклянной стенкой почти полностью всосала вентиляция. Язвочки прямо на глазах подсыхали и уже через несколько секунд исчезли, не оставив даже шрамов. Кожа быстро обрастала новой шерсткой. Не прошло и минуты, как мышонок начал дышать размереннее, потом поднялся, обнюхался и начал торопливо умываться.
- Чем травили, Профессор?
- Смесь иприта и хлора. Крайне едкая штука.
- Тогда я должен признать, что вы получили неплохой результат.
- Неплохой? Это просто восхитительный результат. Не побоюсь уверить вас, что до сих пор человечество не в состоянии было придумать ничего подобного, - коротышка в зеленом халате от возбуждения даже подпрыгнул.
Его собеседник – высокий и солидный мужчина с аккуратно подбритыми бачками – пожал плечами:
- Вы хотите показать, что современные лекарства плохи?
- Не плохи. Нет. Просто никуда не годятся. Даже самые современные наномеды, и те способны, максимум, на удаление токсинов да уничтожение поврежденных клеток. В подобном опыте, когда мы действуем на животное смесью иприта и хлора, они бы за полчаса завершили начатое ядом, - доктор кивнул на жадно пьющего мышонка, - Малыш сейчас медленно превращался бы в лужицу гниющих отходов. А с нашими корпускулами мышонок уже невредим, а повторного нападения даже не заметит.
- Корпускулами? Вы так их назвали?
- Да, так. Но, пожалуй, лучше начать с начала. Пройдемте ко мне в кабинет…
* * *
- И чем же ваши корпускулы отличаются от привычных наномедов?
- Наномеды, как известно, предназначены для борьбы со строго определенными заболеваниями. Они превосходно справляются со множеством болезней, но онкомеды, уничтожив раковую опухоль, ничем не помогут вам при гриппе, а остеомеды, справляясь со сломанными костями за несколько часов, спасуют при элементарном герпесе.
Генерал откинулся в кресле:
- Выходит, Профессор, вы создали универсальный наномед? И как? Объединили все существующие?
- В том то и дело, что нет. Наши корпускулы умеют не только уничтожать чужих, но и восстанавливать своих. Вы же видели – газ разъел волосяные мешочки, а корпускулы восстановили их буквально за секунды. И даже отрастили новые волосы.
- А откуда они знают, что именно нужно восстанавливать. Как себя вести?
- А вот это как раз наше ноу-хау. Создать корпускулу было значительно проще. Мы потому и держим разработки в секрете, чтобы конкуренты не перехватили идею. Если быть совсем откровенными, то реализовать такую идею они смогли бы и самостоятельно. А вот настройка корпускулы на конкретный организм – это наша разработка, то, чем мы действительно можем гордиться. Мало того, наши корпускулы сегодня могут быть настроены не только на конкретный организм, но и на вид в целом. В организме чужого вида они просто распадутся.
- Погибнут?
- Можно и так сказать, но наши корпускулы все-таки не живые. Обнаружив, что они находятся в неродном организме, они просто самоуничтожатся. И организм их просто съест. Например, теми корпускулами, которые у вас на глазах спасали мышонка, лягушонок был бы сыт дня три – в его организме корпускулы просто превратятся в конгломерат питательных веществ.
- Получается, вы создали панацею?
Коротышка зарделся:
- Мне приятно это слышать, но сначала надо подождать окончания клинических испытаний.
- Вы же сказали, что испытания продолжаются уже третий год. Значит, скоро кончатся?
- Ну да. Третий год. Сначала работали со свойствами корпускул, пытались их программировать. А сейчас практически шлифуем инструмент. Думаю, еще год с животными. А потом надо планировать еще долгосрочную серию.
- С людьми?
Профессор поежился:
- Боюсь, экспериментов с людьми мы провести не сможем. В качестве корпускул мы уверены – люди выздоровеют. На ноги поднимутся даже смертельно больные. А вот как удержать их в лаборатории? Это ведь не животные. Их ведь нельзя уничтожить, как животных, да и проблематично это сделать с нашими корпускулами. Нет, экспериментов с людьми не будет. Корпускулы выйдут в мир сразу.
- А как вы планируете зарабатывать?
- Очень сложный вопрос. Дело в том, что мы не сможем контролировать наши корпускулы, стоит им только начать действовать. Способность к распространению у них заимствована у вирусов. Несколько месяцев – и вся Земля будет охвачена.
- И через полгода в мире не останется больных?
- Да, именно так. Больных, стариков, инвалидов. И смертей практически не будет.
- Как так?
- В экспериментах мы разрывали мышей на части…
- И они срастались?
- Нет, каждая часть выращивала полноценную мышь. Мало того, корпускулы превращались в элементы, через которые переносились рефлексы, жизненный опыт. Каждая из этих мышей умела то же, что и их предок.
- Регенерация, хотите сказать?
- Да. И превосходная. Из лапки, правда, мышь не вырастала, а вот из трети – получались. Так что, в чем-то вы уже и природу переплюнули.
- Так что же вы хотите? Если я правильно понял, вам не нужно ничего, чтобы осчастливить человечество?
- Вы правильно поняли. Мы почти готовы уже выпустить корпускул на волю. Проблема в том, что мы подорвем существование медицины вообще, фармакологии, большой части химической отрасли. Мы хотим, чтобы Конгресс, в содействии с ООН разработали программу по постепенному их отмиранию. Выбросить на улицу миллионы – даже в течение нескольких лет тяжело. А в нашем случае срок будет меньше года.
- Я поставлю вопрос перед комиссией Конгресса, и вас приглашу на заседание обязательно. Как я понимаю, сегодня вы лучший эксперт по вашим корпускулам?
- Да. Но это только потому, что я дольше думал об этом.
* * *
- Профессор, Комиссия Конгресса готова уже сейчас дать вам разрешение на применение ваших корпускул.
- Сейчас еще рано. Мы должны закончить всю программу испытаний. Еще два этапа и мы сможем точно сказать, что в краткосрочной перспективе проблем не ожидается. Потом начнется долгосрочная серия. Это еще, как минимум, лет пять.
- Вам виднее, Профессор. Я попробую довести вашу позицию до конгрессменов.
* * *
- Профессор. Комиссия настаивает приступить к испытаниям на людях. Мало того, они готовы выступить в качестве испытуемых. Сказать по совести, Профессор, я их понимаю. Они уже практически развалины, поэтому ваше согласие – это для них последний шанс остаться в живых.
- А если что-то пойдет не так? Пока у меня не будет стопроцентной гарантии, я согласие на работу с людьми дать не могу.
- Профессор, вам же предлагают сотрудничество опытные юристы и экономисты. Они даже согласовали текст заявления, которое готовы подписать. Поэтому с юридической стороны все будет идеально.
- Этого-то я и боюсь. Подпускать к науке юристов и экономистов страшнее всего.
* * *
- Профессор, вы читали о лихорадке Замбези?
- Да. Думаю, положение серьезное, раз вы пришли ко мне?
- Более чем. Смертность достигает тридцати процентов. Правда, это в глуши. В хороших клиниках показатель снизили до пятнадцати.
- Все равно цифра слишком большая.
- Профессор, это ваш шанс. Если сейчас выпустить корпускулы, то вы спасете планету. Подумайте.
- Нет, даже перед лицом такой угрозы я не могу не задумываться о возможных последствиях.
- Профессор, имейте в виду, Конгресс уполномочил меня предпринять специальные меры. Если вы не согласитесь, конечно.
- Все равно, нет.
- Я вас предупредил, Профессор.
* * *
- Профессор, вы опять недовольны? Ведь ваши корпускулы оказались настоящей панацеей. Смертность сошла на нет. Больные выздоравливают. Старики молодеют. Калеки встают на ноги. Я думаю, нобелевская по медицине и биологии вам гарантированы. Возможно и премия мира. А еще ООН и Юнеско поговаривают о награждении. Я думаю, вы единственный человек в мире, которого вся Земля готова назвать человеком тысячелетия.
- Да, да, все так. А я недоволен. Я, в первую очередь, ученый. Поэтому всей этой шумихе крайне не доверяю. Единственное спасибо хотел бы сказать за то, что вы помогли пробить дельнейшее финансирование моих исследований.
- Кстати, я-то вам просто поверил, но так и не понял, зачем теперь нужны эти исследования? Вы в чем-то еще не уверены?
* * *
- Помните, наш старый разговор о долгосрочных исследованиях? Боюсь, организм с витамедами становится бессмертным. По крайней мере, мыши вместо года-двух живут уже больше десяти лет. И до сих пор физически выглядят как молодые. Этого мы поначалу не ожидали. Витамеды, оказываются, в состоянии поддерживать организм не просто в рабочем состоянии, но в оптимальном состоянии.
- Вы намекаете на бессмертие, Профессор? Вы явно претендуете на третью премию мира.
- На премии мне, честно говоря, наплевать. Думаю, и все человечество скоро откажется от этих побрякушек. Они ведь нужны были тогда, когда надо было оставить память о человеке. Не правда ли? А как может память о человеке конкурировать с самим человеком?
* * *
- Генерал, это просто удивительно. Мыши-долгожители перестали питаться. Витамеды добывают для них питание сами. Из воздуха, надо полагать. Хотя и дышать они стали реже.
* * *
- Забавно, Профессор, а почему эти мыши не двигаются? Они умерли?
- Нет. Помните же, как они перестали питаться? Теперь необходимость двигаться для них тоже отпала. Мои корпускулы их кормят, поят, добывают кислород, выводят из клеток продукты обмена. Каждая из этих мышей здоровее себя же пятнадцать лет назад. Просто двигаться ей не надо.
* * *
- Профессор, вы уверены, что мыши живы? Они не двигаются, не дышат, даже не смотрят.
- Уверен, Генерал. Видимо, витамеды считают, что покой для сохранности организма лучше всего.
- Но они ведь даже не реагируют на уколы.
- Да, по всей видимости, витамеды блокировали нервные окончания, и организму проще зарастить ранку от укола, чем восстановить все потери в нервах и мышцах, которые могли бы произойти в ходе реакции. Регенерация происходит. Обмен веществ мы наблюдаем, по крайней мере, в атмосфере.
- Профессор…
- Вы хотите спросить, ожидает ли нас то же самое? Скорее всего, да. Питаться мы уже почти прекратили.
* * *
- Профессор, это все вы виноваты со своими корпускулами. Мы сейчас даже не можем уничтожить бунтующих. Даже граната разрывает их на слишком большие куски. Только огнеметы хоть как-то спасают положение. Но горючая смесь уже заканчивается.
- Я же предупреждал, что спешка может привести совсем не к тому, что мы могли думать. Кстати, и провокацию с лихорадкой вы провернули, не я. Но не беспокойтесь. Нас они тоже уничтожить не смогут. Да, в скором времени это будет уже безразлично. Человеческие витамеды развиваются побыстрее мышиных. Наших подопытных их корпускулы уже довели до полного стазиса. У них уже отключена не только механическая и химическая активность. Не наблюдается даже остаточной электрической активности в мозге. Боюсь, нас ожидает то же самое.
- Надо же что-то делать, профессор. Вы уже придумали противоядие?
- Генерал, против витамедов нет противоядия. Их невозможно уничтожить. Их невозможно отключить. Их никто и никогда не сможет убить. Я думаю даже иногда, что нынешние вирусы, это то, что осталось от витамедов, которые создавали предшествующие нам цивилизации.
- Это уже бред, Профессор. Лучше скажите, сколько нам осталось?
- Немного, Генерал. Срок, пожалуй, уже идет на дни. Кстати, уберите пистолет, застрелить-то вы меня застрелите, а вот убить все равно не сможете. А если не хотите эти последние дни заниматься постоянным восстановлением себя из кусков, на которые вас будут рвать мятежники, то нам стоит перейти в подвал. Там есть потайные ходы…
* * *
- Доктор, вы слышали? По ящику сказали, что человечество погибло из-за повсеместного развития наномедицины? Доктор? Доктор!!!
- Да, генерал?
- Почему вы так спокойны? Нам надо принимать какие-то меры, доктор.
- Поздно, генерал. Я выпустил корпускулы вчера вечером. Если верить археологам, которые сделали это открытие, нам осталось года три, не больше, – доктор спрыгнул с кресла и, извиваясь всем своим длинным телом, добрался до лабораторного стола, – Вот здесь как раз об этом пишут, я сейчас зачитаю.
И он подтянул к себе кресло длинным гибким хвостом.