Пока живы свидетели переноса столицы из Алматы в Астану, не утихнут споры, каким должен быть главный город государства: южным и мятежным или северным и страстным. И вернувшись из стамбульского многоголосья мечетей и церквей, я решил посетить столицу Казахстана. Не в первый раз в жизни, но первый раз за 5 лет. Кто посещает Астану с подобной регулярностью, поймет, что за 5 лет там изменилось многое. Это практически новый город, стараниями всей страны, а также недропользователей, а также узбекских, таджикских и турецких строителей.
Чтобы железная дорога не вытрясла из меня турецких впечатлений, я решил добираться до Столицы по воздуху. Толкаясь в суете алматинских улочек, забитых рычащими машинами, нещадно чадящими автобусами (которые, похоже, бесплатно собрали со всех южнокорейских свалок и привезли в Алматы предприимчивые автоперевозчики), и камазоподобными китайскими грузовиками (которые Поднебесная видно тестирует у нас перед запуском в производство) я успел на столичный рейс только благодаря наличию онлайн регистрации у Air Astana, прибыв, когда посадка уже завершалась. Что ни говори, наша авиакомпания выгодно отличается от многих перевозчиков не только в СНГ, но и дальше (НЕ РЕКЛАМА!). Поулыбались со стюардессами друг другу, отведали сэндвича и сразу долетели.
Саммит экстремалов
Строительный пыл в столице в середине осени-2010 сфокусировался главным образом на левобережье, в радостно-тревожном ожидании самого экстремального саммита в истории ОБСЕ: в начале декабря, в местности, где можно лежать на порывах ветра, нашим чиновникам надо будет продемонстрировать гостеприимство в условиях близких к предельным для человека. Всякий знает, что когда пронизывающие ветра приносят особо сильные холода в Астану, страшно становится даже пингвинам в зоопарке.
Днем и ночью рабочие перекладывают плитку на тротуарах, где может ступить нога иностранного президента, достраивают здания в зоне прямой видимости от Ак Орды и вообще – облагораживают город. Вносят заключительные штрихи, ибо, как сказал глава государства, обустройство левого берега города почти завершено.
Выражая мысли вслух – думаю, что неплохой идеей будет подарить каждому президенту хотя бы меховую шапку в аэропорту, чтобы они довезли свое теплое отношение к нашей стране до гостиниц. Интересно, а можно ли чтобы в одной гостинице жили хотя бы три-четыре президента? Потому как президентских люксов не хватит на всех. Или их будут расселять по коттеджам? Тоже ситуация. Вопрос обеспечения безопасности также волнующ – ведь многие лагеря по подготовке террористов расположены в горных районах Афганистана и Пакистана, то есть все их воспитанники имеют опыт войны в холодном климате на леденящем ветру. А широкие улицы столицы Казахстана с высоченными недостроенными или пустующими зданиями так напоминают горный рельеф. Сможет ли предстоящий саммит стать не только самым холодным, но и самым безопасным? Это не будет не какой-то проходной экзамен для Казахстана, а самый настоящий момент истины.
Берег левый, берег правый
Вообще, Астана очень удобно устроена: здесь простые люди и чиновники не мешают жить друг другу. Город разбился на два лагеря. Левый берег (на карте – западный берег) – административная столица государства, а правый (восточный) – где живут люди. Ну, еще на правом берегу власти городского уровня. Можно жить только на одном берегу, не посещая другой, безо всяких неудобств.
Берега отделены друг от друга рекой Есиль, самой своенравной рекой. Она по настроению течет в любую сторону. По крайней мере, так кажется, когда наблюдаешь за ней с набережной.
Левый берег для городских таксистов – неизведанная земля. А многие республиканские чиновники на правом практически никогда не бывают, так сказали мне жители. В эту мою поездку я увидел два социума в одном городе – один глобально-республиканский, а другой – городской местечковый. Они редко пересекаются и обычно общаются внутри своего круга. Правый берег живет своей жизнью, выживает, зарабатывает, левый же – переживает за судьбу страны. Озираясь, полушепотом, полувзглядами, полунамеками чиновники обсуждают в ресторанах и курилках судьбу страны и последние изменения. Почему-то сразу в голову пришел великий Абай со своим бессмертным «Речь влюбленных не знает слов».
За прошедшие пять лет, Астана здорово прибавила в сфере услуг, досуга, развлечений, торговых точек. Вежливость, четкость в госучреждениях, местах досуга и ресторанах мне показались не хуже, а иногда и лучше алматинских. Может коренным астанчанам (которых сейчас в городе меньшинство) нравятся не все перемены, а алмаатинцам не хватает гор - но отрицать прогресс столицы может только глупый или слепой.
Правда я не мог решить, чего я больше наблюдал в Астане - дороговизну жизни или низкий уровень зарплат.
Например, я отужинал в ресторане, ужасно дорогом, по алматинским меркам и, оглянувшись, обнаружил вокруг себя 4-5 постоянных обитателей телевизора и новостей из правительства. Понятно, что я свободный художник, но вот бедные обитатели левобережных кабинетов выложили не меньше четверти своей официальной зарплаты. А официант шепотом подсказал, что некоторые из них ужинают у них почти каждый вечер.
Я тогда подумал: «Надо быть очень богатым человеком в Казахстане, чтобы каждый день обедать, как это делают вот эти чиновники. Может и мне надо пойти на госслужбу?»
Байтерек как предчувствие космоса
Вне всякого сомнения, что два самых главных здания в Астане – Ак Орда и Байтерек. И я еще раз решил посмотреть на них. Кстати, менеджер гостиницы, где я снимал номер (почти за городом, на правом берегу), был коренным астанчанином и никогда не видел вживую ни Золотого яйца, ни президентского дворца.
Байтерек похож на опоры, отпускающие глубоководный батискаф, погружающийся в бескрайнее степное небо, или причальные мачты, удерживающие золотой межзвездный корабль на земле. А еще Байтерек – это космическое исполнение древней сказки, легенда о вновь рождающемся солнце, которое по недоразумению зацепилось в проволоке обыденности.
По правую сторону от Древа Жизни находится министерство обороны.
Здание военного ведомства широкоплечее, с небольшой головой - куполом единоначалия, на котором воинственно торчит бунчук - золотой шпиль. Идеальная чистота вокруг здания как бы уверяет прохожих о надежности обороноспособности.
С другой стороны от Байтерека стоит плоскоголовое здание МИДа, к которому зарастает «народная тропа»: вездесущая степная трава не признает тротуарной плитки и пробивается между бетонными квадратами и в трещины именно перед главным подъездом министерства. Дорога к центральному входу здания как бы говорит прохожим, что обитатели либо забросили здание (все уехали в Вену, в ОБСЕ), либо им запретили заходить с центрального входа. По-видимому, к МИДу запретили подходить и дворникам.
Рядом с министерством обороны, по пути в Ак Орду не особо скрываясь – символично! - стоит здание-китаец, с пагодой на верхушке. Оно даже ночью блестит верхушкой и помаргивает белоцветным маячком. Наверное, оно моргает множественным китайским нефтяным вышкам по всему Казахстану. Координирует.
Удивляет, что некоторые объекты выглядят немного обветшало. Хлопают целлофановыми окнами золотые столбы прямо перед дворцом лидера нации. Плитка вокруг госучреждений треснула так, будто все вокруг ходят в железных сапогах.
Дорога к власти
Замечательно поужинав в столовой, я дошел до здания КазМунайГаза, больше известному под названием Элеватор. Стыдно сказать, я никогда не видел настоящих элеваторов и главное нефтездание страны будет для меня теперь образчиком как должны выглядеть закрома Родины.
И отсюда, от энергетического центра Казахстана – несмотря на то, что некоторые утверждают, что нефтепупок республики находится в Китае, Швейцарии, Голландии, на Британских Виргинах и в других оффшорных зонах – я решил пройти своей пешей дорогой к власти. Дорогой до Ак Орды.
Осмотревшись, я удивился антагонизму зданий. Как бы уравновешивая классический порядок и стиль резиденции президента, напротив нее стояло воплощение природы – Хан Шатыр. Порядок и Хаос, со своими апологетами: Ак Орда была окружена Пирамидой, Золотыми Столбами и Байтереком, а Хан Шатыр призвал на помощь здание КазМунайГаза, Евразийского банка и ФНБ «Самрук-Казына». Хан Шатыр будто отклонился от молчаливого противоборства, но не сдался, мерцая фантастическим светом будущего на фоне желтого от пыли ночного неба. Да и высота шатра почти в два раза выше Ак Орды – 140-150 метров против 80 метров. Удивительная картина архитектурной оппозиции.
Погода уже не баловала и, несмотря на отсутствие снега, ветер яростно задул мне в лицо, как только я сделал первый шаг в стороны главного здания страны – резиденции президента.
И тут я сделал удивительное частное открытие. Власть почти как ветер. Ветер – это движение того, чего не видно. Движение того, что нельзя почувствовать пока эта гигантская бестелесная махина не начнет свою работу. Но ветер надувает паруса и срывает крыши, раздувает огонь под вертелом и топит корабли, сушит слезы и вымораживает глаза, приносит тебе запах добычи и предлагает тебя хищнику.
Власть – классическое природное явление, почти стихия. Как и ветер, который властвует над путником в этой бескрайней степи. У Рэя Брэдбери есть рассказ, что ветер несет в себе отпечатки тысяч и миллионов душ, которые он взял.
Я шел навстречу ледяному ветру, который несся в лицо со стороны площади перед Ак Ордой. Ветер пытался сорвать с меня шапку и заставить меня отвернуться, как будто чувствуя, что я иду к его истокам. В десять вечера Водно-Зеленый бульвар был пуст. Редкие астанчане спешили домой, рабочие клали плитку вокруг Байтерека, защищаясь от ветра желтыми полиэтиленовыми одноразовыми плащами. Нежные приезжие и местные спрятали свои тушки в рестораны: обсуждать политику и делать экономику. Неоновые буквы заведения ELITE были расшатаны неистовым ветром, из-за чего элита выглядела покосившейся. По мере приближения к Ак Орде ветер усиливался и становился холоднее, не останавливая яростных попыток заставить меня повернуть назад или свернуть с пути в какой-нибудь из многочисленных ресторанов на Водно-Зеленом бульваре.
Редкими рыбами мелькали машины парламента и правительства, которые забирали загостившихся в кабинетах чиновников и слуг народа.
Ветер сделался нестерпимым для человека, только вчера покинувшего теплую Турцию. Но Ак Орда становилась все ближе и ближе, я забыл про ветер, поражаясь великолепию и уникальности пропорций, игре света и цвета. Голова здания в отдельности – купол, шпиль на куполе и орел на шпиле – по высоте не уступала нескольким его этажам. Если в министерстве обороны небольшой купол покоится на могучих плечах, то в случае с резиденцией – мощная голова не уступает в размерах основному зданию. В окнах резиденции горел свет, когда я вышел на площадь перед дворцом, а мне вдруг стало трудно идти, потому что ветер ударил сначала спереди, потом – мне показалось – сразу с двух сторон. Ветер подул так, что прямо перед Ак Ордой у меня перехватило дыхание. И все же мне удалось сделать несколько шагов.
Едва я пересек незримую линию и почти дошел до забора резиденции президента, как очень вежливый – в Астане вообще все вежливы – полицейский на всякий случай проверил мою подозрительную личность и побродил рядом со мной по площади, разделяя мой восторг от отстроившейся столицы и объясняя мне те или иные архитектурные изыски, которые были видны с площади. Я побыл там, возле средоточия власти, всего 5-10 минут и перестал чувствовать свои пальцы и уши от холодного напора стихии. А каково это - быть дольше там, где дует часто шквальный ветер? Можно ли выдержать постоянный ветер, пытающийся тебя свалить? Возможно ли быть на холодном ветру и не замерзнуть, удержаться на ногах и даже идти?
Замерзшие губы лишили меня четкости речи, а ветер выталкивал меня в сторону Байтерека, который хотел оторваться от космических своих опор, взмыть ввысь и стать наконец НЛО. Я так хотел успеть на этот космический рейс, чтобы посмотреть на ночное левобережье с высоты, но успел лишь на такси до темного края города, где я снял номер.
На мое удивление Астана – страстный город. Когда я улетал ночью, столица вся горела огнями, провожая своего алматинского гостя. И подмигивала, призывая обратно.
Да, Астана не бросается на шею, где-то даже сурова и требовательна, но для многих и многих уже стала верной и любящей. Ведь на вкус и цвет нет единого мнения.