Парадокс истории: в исторических анналах утвердилось мнение, что Россия всегда угрожала целостности Англии и вечно подрывала ее авторитет своей миролюбивой политикой.
Даже тогда, когда она – Англия, силой оружия и могуществом флота вынудила покинуть территорию Индии всех своих европейских союзников и устремила свой взор на все государства, прилегающие к горным вершинам Памира, Тянь-Шаня и Тибета, она убеждала, что Россия посягает на ее территориальность.
Бедный Йорик!
«Английский капитализм всегда был, есть и будет наиболее злостным душителем народных революций. Начи¬ная с Великой Французской революции конца XVIII века и кончая происходящей ныне китайской революцией, английская буржуазия всегда стояла и продолжает стоять в первых рядах громителей освободительного движения человечества...
Но английская буржуазия не любит воевать своими собственными руками. Она всегда предпочитала войну чужими руками». (И.В.Сталин 1927 год)
Командующий русскими войсками в Грузии Тормасов в 1810 г. сообщал в Петербург, что английский посланник в Тегеране требовал у шаха Ирана разрешения на проезд в Энзели, Астрабад и другие пункты южного побережья Каспийского моря, чтобы выбрать место для строительства военных судов.
Эти устремления англичан периодически продолжалось почти до 60-х годов, о чем свидетельствует важное донесение Маккензи, британского консула в Реште и Энзели, статс-секретарю по иностранным делам. Ссылаясь на создание русского акционерного общества «Кавказ», он настаивал на немедленных превентивных действиях в Средней Азии. Маккензи призывал «любой ценой» взять под английский контроль «Решт-Энзелийский порт». «Обладая этим орудием, мы легко овладели бы торговлей всей Средней Азии», — писал Маккензи.
Детально разработанный план «приобретения у Персии Решт-Энзелийского порта» Маккензи направил в Морское министерство Англии. Донесение Маккензи, опубликованное летом 1859 г. газетой «Тайме», вызвало серьезное беспокойство царского правительства.
Но если с бассейном Каспийского моря были связаны пока лишь «замыслы» (хотя и очень серьезные и симптоматичные), то в Средней Азии английские агрессивные планы постепенно все более и более активно проводились в жизнь.
Если с горными племенами Афганистана англичане вели ожесточенную борьбу к повиновению, то с отдельными эмирами пытались создать большое ханство. Так их ставленник Дост Мухаммад, опираясь на поддержку англичан, выступил против Кундузского и Мейменниокого ханств и потребовал у Бухарского эмира всей территории левого берега Аму-Дарьи.
Особенно важное значение имел Чарджуй, расположенный несколько в стороне от основных крепостей ханства, на левом берегу Аму-Дарьи. Английские правящие круги еще со времени посещения Бухары А. Бернсом строили планы использования Аму-Дарьи для торгового и военно-политического проникновения в Среднюю Азию.
Чарджуй можно было легко превратить в военную базу, где Англия могла бы добиться господствующего положения на всей территории Средней Азии.
В борьбе с Россией за господство в Средней Азии Англия использовала Османскую империю. Турецкая правящая верхушка активно содействовала британской политике, но не забывала и о собственных интересах. С самого начала образования Османской империи, султан присвоил себе имя пророка, чье повеление являлось законом для фанатических последователей ислама, которых было немало в забитой Азии.
Еще до начала Крымской войны английское правительство с помощью Турции стремилось организовать подрывную деятельность на территории, населенной мусульманскими народами и частично входившей в состав Российской империи — в Крыму, на Кавказе, а также в ханствах Средней Азии.
Хивинское посольство, которое вело в 1852 г. переговоры в Оренбурге с генерал-губернатором В. А. Перовским, угрожало уступить территорию в районе нижнего течения Сыр-Дарьи «турецкому султану или англичанам» для создания там англо-турецкого опорного пункта. Посол проговорился, что еще в 1851 г. специальный хивинский сановник был послан для обсуждения этого вопроса в Тегеран.
Особенно активно действовали турецкие эмиссары в годы Крымской войны. Агенты Османской империи по английскому заданию старались под лозунгом «священной войны» вовлечь в борьбу против Российской империи возможно больше стран.
В конце 1853 г. в различных районах Средней Азии появились эмиссары Османской империи. Они привезли воззвания турецкого султана, который призывал Бухару, Хиву и Коканд к нападению на Российскую империю.
Не случайно именно в это время двенадцатитысячный отряд кокандских войск предпринял наступление на форт Перовский. Кокандские войска были отброшены, и царские власти считали это неудачей не только Коканда, но также Англии и Османской империи.
Перовский сообщал в Министерство иностранных дел в Петербург, что молва, которая разойдется по Средней Азии в связи с поражением кокандцев, будет «содействовать ослаблению враждебных для нас расположений, возбуждаемых агентами турецкого и английского правительств в Бухаре и Хиве».
Отмечая хорошие отношения с Бухарой, Перовский продолжал: «На прочность этого дружелюбия полагаться нельзя, если только турки действуют в Бухаре столь же ревностно, как и в Хиве. Здесь... стараются они внушить доверие к англичанам... против русских же возбудить недоверие». Он писал, что в результате поездки хивинского посольства в Стамбул в 1853 г. оттуда приехали в ханство пушечные мастера, которые отлили для хивинской армии несколько орудий.
Британские и турецкие агенты стремились воспользоваться борьбой России с Кокандским ханством за захваченные кокандцами казахские земли. Среди казахских племен усиленно распространялись слухи об отправке султаном в Среднюю Азию многочисленного войска для борьбы против России, а его призыве к созданию бухаро-кокандского военного блока, чтобы, «соединив свои головы, идти войной до Кизыл-Яра, на русских».
Вскоре из Стамбула возвратился бухарский посланник, который привез сообщение о присвоении эмиру Бухары почетного звания «ревнителя веры».
Деятельность британской и турецкой агентуры обостряла обстановку в Средней Азии. Царские власти учитывали возможность совместного выступления Британской империи, Турции и среднеазиатских ханств.
В 1860 г. в Бухару прибыло несколько представителей Англии, чтобы добиться от эмира Насруллы согласия на организацию английского судоходства по Аму-Дарье. Одновременно с этим через Каратегин и Дарваз проник в Коканд специальный разведчик англо-индийского правительства Абдул Маджид, которому поручалось установить контакт с правителем Коканда Маллябеком и передать ему подарки и письмо с предложением поддерживать связь с Британской Индией.
Из Коканда непрерывно поступали сведения о развернувшейся там подготовке к военным действиям против России весной 1860 г. В г. Туркестан прибыл из Афганистана специалист по оружейному делу, предложивший местному беку помощь в изготовлении пушек, мортир и артиллерийских снарядов европейского образца.
Военные власти Оренбурга не без оснований полагали, что этот мастер был прислан из Британской Индии.
О подготовке Кокандского ханства к войне сообщал в Петербург также и генерал-губернатор Западной Сибири. Кокандские чиновники, разъезжая по казахским и киргизским селениям, под страхом смертной казни отбирали скот и лошадей для своей армии. Пунктом сосредоточения кокандской армии был — назначен Ташкент.
Одновременно укреплялись аванпосты Кокандского ханства в казахских и киргизских землях — в Пишпеке, Мерке, Аулие-Ате и др.
Исторические вехи стран Средней Азии обозначены только с начала 19 века, когда вновь образованные ханства, поощряемые Англией и Турцией, как государственная власть начало набирать силу. Это характеризуется социальными восстаниями дехкан против присвоения земли и общественных каналов в руках новоиспеченных ханов.
Вода! Вода в Средней Азии источник живительной влаги, как для питья, так и для полива испокон веков считалась неприкосновенной общественным продуктом. Поэтому присвоение общественных каналов и взимание платы за воду вызывали социальные восстания против произвола ханов.
Наиболее мощными были движения в Кокандском ханстве в 1814 г. (восстание в Ташкенте), китай-кипчаков, одного из узбекских племен Бухарского ханства, в 1821–1825 гг. и массовое восстание самаркандских ремесленников в 1826 г.
Острый характер имели также антифеодальные выступления дехкан и городской бедноты в Хивинском ханстве в 1827 г., 1855–1856 гг.; в 1856–1858 гг. (в Южном Казахстане) и др.
Известный русский путешественник Филипп Назаров, побывавший в Средней Азии в начале XIX в., сообщал, что в 1814 г., после очередной попытки жителей Ташкента сбросить кокандское господство, в городе 10 дней продолжались массовые зверские казни.
В апреле 1858 г. кокандскими солдатами был взят в плен известный ученый-путешественник Н, А. Северцов. Когда его привезли в г. Туркестан (Южный Казахстан), там бушевало народное восстание. Восставшие казахские племена осадили Туркестан и Яны-Курган и длительное время успешно противостояли войскам Кокандского ханства.
Владельцы и проводники торговых караванов Ташкента преимущественно казахи в Оренбурге рассказывали о запрете хана Маллябека «резать в пищу лошадей», годных для кавалерийской службы, и о попытке хана вступить в союз с бухарским эмиром для совместного нападения на русские владения.
Эти проводники подтверждали, что в Кокандском ханстве находится несколько англичан, которые «занимаются литьем пушек по образцу европейских». Он заявлял даже, что видел в Ташкенте уже около 20 медных орудий, поставленных на лафеты. Они также занимаются обороной Чимкента и Ташкента.
Суммируя все сведения со Средней Азии и выполняя многочисленные просьбы северных казахских родов, подданных России, об освобождении южных сородичей и защите от набегов кокандцев, русское Правительство в начале 1865 г. решило занять пограничные кокандские владения между Сыр-дарьинской линией и Алтавским округом.
Занятие этих пограничных владений предполагалось совершить с двух пунктов – со стороны сыр-дарьинской линии и со стороны Алтавского округа с тем, чтобы обоим отрядам соединиться в г. Туркестане. Оренбургским отрядом командовал полковник Веревкин, алтавским полковник М.Г. Черняев, которому было поручение взять Аулие-Ата и затем двинуться к Туркестану для соединения с полковником Веревкиным.
Отряд Черняева, собранный в Верном, выступил 28 мая 1864 г. и 6 июня был им взят приступом первый укрепленный город Аулие- Ата.
Отсюда 7 июля отряд Черняева двинулся по дороге к Чимкенту в составе 6 неполных рот пехоты, одной сотни казаков, дивизия конно-артиллерийской батареи, численностью 1298 человек и чуть более 1000 человек милиционеров из подданных киргиз.
Для соединения с частью отряда полковника Веревкина направлявшегося из Туркестана. М.Г. совершил этот замечательный переход по безводной степи на расстояние почти 300 верст при 40 жаре с крайней поспешностью и удачей.
Соединившись с туркестанским отрядом подполковника Лерхе и капитана Майера в числе 330 чел., Черняев выиграл сражение против 18 тысяч кокандцев, 22 июля, загородивших дорогу к Чимкенту, сделал подробную реконсцировку Чимкента и возвратился назад до Арыси.
Последствием этого похода было представление Черняева М.Г. о необходимости овладеть Чимкентом, как главным сборным пунктом кокандских сил. Это представление с объяснением причин, побуждающих к занятию означенного города и планов военного движения было отправлено в Петербург 12. 09. 1864 года.
Между тем к этому времени Черняев М.Г. назначен был главным начальником туркестанских войск (Новококандской линии). Это обстоятельство и то, что Чимкент под руководством какого-то европейца предпринимал громадные работы для укрепления и вооружения города, вынудили Черняева не дожидаясь разрешения на осуществления своего плана, немедленно приступить к занятию Чимкента, что и было выполнено им 21 сентября.
Гарнизон крепости состоял из кокандских войск, свыше 10 тысяч, под руководством какого-то европейца. Цитадель была построена на неприступной возвышенности и вооружена сильной артиллерией с огромным запасом разрывных и других снарядов.
Быстрому падению Чимкента способствовало и местное население имеющих свои виды и взгляды на пришлых кокандцев. Это был первый жестокий удар не только среднеазиатским ханствам, но и их турецким и английским покровителям, освобожден обширный край с 1,5 миллионным населением.
Не имея разрешения двигаться далее до Ташкента отряд Черняева остался зимовать в Чимкенте, собирая необходимую информацию от местных жителей. В своих донесениях Черняев особо отмечал значительное улучшение качества кокандской артиллерии, скорость и меткость ее стрельбы и; применение «настильно-рикошетно-разрывных снарядов большого калибра». Он сообщал о прибытии в Ташкент «европейца, пользующегося почетом и заведующего отливкой орудий».
В другом письме Черняев указывал на опасность недооценки сил Кокандского ханства: «...У них руководители не хуже наших, артиллерия гораздо лучше, доказательством: чего служат нарезные орудия, пехота вооружена штыками, а средств гораздо больше, чем у нас. Если мы их теперь не доконаем, то через несколько лет будет второй Кавказ».
Успешные действия в Средней Азии, не требовавшие особых расходов, не отвлекавшие крупных военных сил, вполне устраивали правительство Российской империи.
«Чтобы самодержавно властвовать внутри страны, царизм во внешних сношениях должен был не только быть непобедимым, но и непрерывно одерживать победы, он должен был уметь вознаграждать безусловную покорность своих подданных шовинистическим угаром побед, все новыми и новыми завоеваниями», — указывал Ф. Энгельс.
Именно поэтому некоторое «превышение полномочий», допускавшееся Черняевым, т. е. открытые агрессивные действия, отнюдь не вызывали возражений в Петербурге - лишь бы не было серьезных поражений. При малочисленности русских войск в Средней Азии любое поражение могло поставить их на грань катастрофы, а любая победа над численно превосходящими силами противника повышала престиж Российской империи. Это вызывало неоднократные предостережения правительства местным властям и предложения «не зарываться».
В конце 1864 г. в Чимкент из Ташкента бежал видный сановник Абдуррахман-бек, управлявший восточной частью города. Он информировал Черняева о положении в Ташкенте и укреплениях города.
Особую роль в подготовке благоприятных условий для захвата Ташкента сыграл один из богатейших его жителей Мухаммед Саатбай. Крупный торговый деятель, много лет торговавший с Россией, он содержал постоянных приказчиков в Петропавловске и Троицке, неоднократно посещал Россию, был связан с торговыми домами Москвы и Нижнего Новгорода и знал русский язык.
Черняев писал, что Саатбай, один из самых влиятельных людей в Ташкенте, принадлежит к группе «цивилизованных мусульман», готовых «на уступку противу корана, если это не противоречит коренным правилам мусульманства и выгодно для торговли». Черняев подчеркивал, что Саатбай возглавлял прорусскую группировку населения Ташкента.
В то же время некоторая часть жителей Ташкента, преимущественно мусульманское духовенство и близкие к нему круги, стремилась установить связь с главой среднеазиатских мусульман — бухарским эмиром. Они отправили к нему посольство и, воспользовавшись продвижением войск эмира к Ташкенту, объявили о принятии бухарского подданства.
Ссылаясь на угрозу Ташкенту со стороны Бухарского ханства, военный губернатор Туркестанской области в двадцатых числах апреля 1865 г. выступил в новый поход во главе своего отряда.
28 апреля 1865 г. отряды Черняева подошли к крепости Ниязбек на р. Чирчик, в 25 верстах к северо-востоку от Ташкента. Эта крепость контролировала снабжение города водой. После длительной ожесточенной бомбардировки, гарнизон Ниязбека сдался (потери русских войск - 7 раненых и 3 легко контуженных).
Овладев крепостью, Черняев отвел два главных рукава р. Чирчик, снабжавших Ташкент водой. Однако депутации о сдаче города не прибыли, и Черняев решил, что кокандский гарнизон полностью контролирует положение в Ташкенте. 7 мая царские войска заняли позицию в 8 верстах от города.
Сюда прибыл сам хан Алимкул с шеститысячным войском и 40 орудиями. 9 мая началось упорное сражение, в результате которого кокандские сарбазы были вынуждены отступить, потеряв, по данным Черняева, до 300 убитых и 2 пушки. Потери царских войск составляли 10 раненых и 12 контуженых. В сражении 9 мая погиб правитель Кокандского ханства Алимкул.
Смерть этого видного полководца и государственного деятеля дала основание Черняеву поставить вопрос «о дальнейшей судьбе Кокандского ханства». Черняев предложил провести границу по р. Сыр-Дарье «как самую естественную» и запросил инструкций в связи с намерением бухарского эмира занять всю остальную часть Кокандского ханства — «за Дарьей».
Военное министерство указало на нежелательность утверждения бухарского эмира в Кокандском ханстве. Черняеву поручалось уведомить эмира, что любой захват кокандских земель будет рассматриваться как враждебный акт против Российской империи и приведет к «совершенному стеснению торговли бухарцев в России».
Гибель Алимкула, организатора обороны города, снизила стойкость кокандского гарнизона. Начались раздоры между кокандским военачальником Султаном Сеид-ханом, который в донесениях Черняева именуется «молодым кокандским ханом», начальником города Ташкента Бердыбаем-кушбеги, связанным с местной знатью, и главой ташкентского духовенства Хакимом Ходжой-казием.
Нехватка продовольствия и воды вызвала народные волнения, во время которых были избиты многие представители высшего мусульманского духовенства.
Ташкентская беднота добилась изгнания Султана Сеид-хана: в ночь с 9 на 10 июня он с 200 приближенными покинул город. Некоторые представители клерикальной верхушки (Хаким Ходжа-казий, ишан Махсум Гусфендуз, Карабаш-ходжа мутевали и др.) обратились за поддержкой к бухарскому эмиру, который находился в это время с большим войском в Ходженте.
Чтобы не допустить вмешательства Бухарского ханства в борьбу, развернувшуюся в Ташкенте, Черняев в начале июня выслал небольшой отряд штабс-капитана Абрамова на «бухарскую дорогу» и занял крепость Чиназ на р. Сыр-Дарье, разрушив переправу.
Окружив таким образом Ташкент с трех сторон отряд Черняева насчитывавший 1950 человек при 12 орудиях, подошли к стенам города и на подступах к нему завязали перестрелку, им противостоял 15-тысячный кокандский гарнизон.
Однако плохая расстановка артиллерии и разбросанность ташкентского гарнизона по многочисленным оборонительным сооружениям облегчали прорыв укреплений. К тому же среди жителей города не было единства и часть из них была готова содействовать русским войскам.
В ночь с 14 на 15 июня царские войска начали штурм Ташкента. После уличных боев, продолжавшихся два дня, сопротивление защитников города было сломлено. Уже к вечеру 16 июня к Черняеву прибыли представители местных властей с просьбой разрешить аксакалам Ташкента явиться. 17 июня аксакалы и «почетные жители» (городская знать) от имени всего города «изъявили полную готовность подчиниться русскому правительству».
Большую роль в сравнительно быстром достижении победы сыграли сторонники русской ориентации. В частности, еще во время штурма, когда царские войска овладели городской стеной, Мухаммед Саатбай со своими единомышленниками призывал ташкентцев прекратить сопротивление и, по свидетельству Черняева, способствовал сдаче города.
Стремясь в максимально короткий срок восстановить в Ташкенте нормальную жизнь, подорвать антирусскую агитацию мусульманского духовенства и приверженцев, бухарского эмира, Черняев после занятия города опубликовал обращение к его жителям, в котором провозглашал неприкосновенность их веры и обычаев и гарантировал от постоя и мобилизации в солдаты.
Был сохранен старый мусульманский суд (правда, уголовные преступления рассматривались по законам Российской империи), были уничтожены произвольные поборы; на годичный период ташкентцы освобождались вообще от каких-либо податей и налогов. Все эти мероприятия в значительной степени стабилизировали положение в крупнейшем центре Средней Азии.
Интересна еще одна деталь международных связей. 24 ноября 1865 г. в Ташкент приехали послы махараджи Рамбир Сингха, правителя северо-индийского княжества Кашмир, которое издавна поддерживало торгово-политические связи со среднеазиатскими ханствами.
Кашмирские послы прибыли через несколько месяцев после вступления русских войск в Ташкент, проделав длительный, трудный и опасный путь. Это свидетельствовало о том, что в Индии внимательно следили за развитием событий в Средней Азии.
Посольству не удалось добраться до цели в полном составе. Из четырех человек, отправленных Рамбир Сингхом, до Ташкента добрались лишь двое. На территории, управлявшейся британскими властями (между границами Кашмира и г. Пешаваром), посольство подверглось нападению, двое его членов были убиты, а послание махараджи к русским похищено.
Пропажа письма, не представлявшего ценности для случайных грабителей, заставляет думать, что организаторы нападения преследовали политические цели. Возможно, что отъезд посольства стал известен британскому резиденту в столице Кашмира Сринагаре и что английская колониальная администрация приняла меры, чтобы посланцы не достигли цели.
Однако уцелевшие члены миссии - Абдуррахман-хан ибн Сеид Рамазан-хан и Сарафаз-хан ибн Искандер-хан, пройдя через Пешавар, Балх и Самарканд, прибыли в Ташкент. Они заявили Черняеву, что не знакомы с содержанием письма Рамбир Сингха, но на словах им поручено передать, что в Кашмире уже осведомлены об «успехах русских», что цель их миссии - «изъявление дружбы», а также изучение перспектив развития русско-кашмирских отношений.
Послы сообщили, что махараджа хотел направить в Россию еще одно посольство, через Кашгар, но они не знали, осуществлено ли это намерение. Из бесед с кашмирцами выяснилось, что народные массы Индии возмущены колонизаторской деятельностью Англии.
Так что благожелательное отношение жителей Центральной Азии, Индии к России имеет многовековую общую историю торговли, религии, составляющую в глубокой древности общую духовность, которую так тщательно скрывают, навязывая сфабрикованную историю войн, дикости и язычества.
Прим. Джингоизм (англ. jingoism, от jingo — джинго, кличка английских шовинистов, от by jingo — клянусь богом) определяется как «крайние шовинистические и империалистические воззрения. Для джингоизма характерны пропаганда колониальной экспансии и разжигание национальной вражды».
На практике это означает использования угроз или фактической силы против других стран, с тем чтобы защитить то, что воспринимается как национальные интересы своей страны. Также под джингоизмом понимают крайние формы национализма, в которых делается акцент на превосходстве собственной нации над остальными.