Letters Live: "Все это было без тебя..." Письмо Джеральда Дарелла к жене
Борец за охрану окружающей среды и писатель Джеральд Дарелл познакомился с Ли МакДжордж в 1977-м году. Спустя два года она поженились. Для Дарелла это был второй брак. К моменту его смерти в 1995-м году они с женой побывали во множестве экспедиций и написали две книги. В 1978 году, спустя год после первой встречи, Дарелл написал письмо своей будущей жене. Читает Том Хиддлстон.
31 июля 1978
Моя дорогая МакДжордж,
Ты говорила, что вещи кажутся яснее, когда они написаны. Что ж, вот мое весьма скучное письмо, в котором я постараюсь все сказать, и которое ты сможешь читать и перечитывать в ужасе от собственной непредусмотрительности, из-за которой ты связалась со мной.
*глубокий вдох*
Для начала - я люблю тебя, с глубиной и страстью, которых не ощущал ни к кому другому в этой жизни. И если это тебя удивляет, то, поверь, еще больше это удивляет меня самого. Конечно, не потому, что ты того не стоишь - как раз наоборот, просто... Во-первых, я поклялся себе, что больше никогда не увлекусь какой-либо женщиной. Во-вторых, я никогда прежде не ощущал подобного чувства, и это почти пугает. В-третьих, я не считал возможным, чтобы другой человек мог занимать все мои мысли, с момента пробуждения и до отхода ко сну, практически исключив все прочие. В-четвертых, я не думал, что даже влюбившись, можно столь сильно потерять голову от другого человека, что даже минута без него кажется тысячелетием. В-пятых, я никогда не думал, не вдохновлялся и не мечтал, что можно встретить все, чего когда-либо хотел, в одном человеке. Я не был идиотом, чтобы верить, будто подобное возможно, и все же в тебе я нашел все, о чем мечтал. Ты прекрасна, весела, самоотверженна, нежна, ужасающе и потрясающе женственна, сексуальна, поразительно умна и беззаботна одновременно. Я ничего не хочу в этой жизни, кроме как быть с тобой, слушать и смотреть на тебя - твой удивительный голос, твою красоту. Спорить с тобой, смеяться с тобой, показывать тебе нечто новое и делиться с тобой, познать твой блестящий ум и твое прекрасное тело. Помогать тебе, оберегать тебя, служить тебе и отвешивать подзатыльники, когда считаю, что ты ошибаешься. Думаю, не зайду слишком далеко, если скажу, что считаю себя единственным человеком вне мифологии, который нашел горшок с золотом на краю радуги.
Но, сказав все это, хочу сразу обговорить детали.
Не говори никому, но у меня есть один-два недостатка - из тех, что не слишком большие.
Я склонен считать себя чересчур властным. Я делаю это из лучших побуждений, как я всегда говорю, но у меня есть склонность, не задумываясь, притеснять других. Ты должна говорить мне, когда я поступаю так с тобой, моя дорогая, потому что в браке это может быть чрезвычайно плохой вещью.
Так, второй недостаток - хотя, это скорее не недостаток характера, а стечение обстоятельств. Дорогая, я хочу, чтобы ты была собой, своей уникальной личностью, и сделаю все что в моих силах, чтобы ценить это. Но тебе придется учитывать то, что я - тоже отдельная личность, и начал задолго до тебя. Что я пытаюсь сказать, так это что ты не должна чувствовать себя уязвленной, если к тебе будут относиться только как к моей жене. Всегда помни, что "что потеряешь на качели, найдешь на карусели" - нет худа без добра. Но я - уже состоявшая личность в мире, и иногда тебе придется жить в моей тени. Ничто не приносит мне меньше удовольствия, чем этот факт, но с ним придется смириться.
Третий, очень важный, и чрезвычайно неприятный недостаток - ревность. Я не думаю, что ты знаешь, что такое ревность в настоящем смысле этого слова. Я знаю, что ты чувствовала ревность к жене и ребенку Линкольна, но это я называю нормальной ревностью, и, увы, моя к ней не относится. Та, что у меня - это темный монстр, который может извратить мое чувство юмора и все хорошее, что есть во мне, превратив только в маску. Это и впрямь случай Джекилла/Хайда. Мой Хайд сильнее моих хороших качеств, и побеждает меня, сколько бы я ни боролся. Как я тебе сказал, я знал о проблесках этого чувства во мне, но мог его контролировать - мой монстр спал, и не происходило ничего, что могло бы его разбудить. А потом я встретил тебя - и почувствовал, что чудовище шевелится и пробуждается, когда ты рассказывала о Линкольне и других. С твоим письмом, мой монстр выполз из своего убежища - мрачный, неразумный, нетерпимый, тупой и полный злобы. Ты никогда не узнаешь, сколь сильно ревность разъедает душу - это почти физическая боль, как проглотить кислоту или раскаленные докрасна угли. Это самое ужасное из всех чувств, с которым ничего не можешь поделать - по крайней мере, я не смог. Господь свидетель - я пытался. Я не хочу никаких бывших, сидящих в церкви, когда женюсь на тебе. В день нашей свадьбы я не хочу ничего, кроме счастья для нас обоих - и я знаю, что не буду счастлив, видя твои "былые достижения". Когда я женюсь на тебе, у меня не будет прошлого - только будущее. Я не хочу тащить свое прошлое в наше будущее, и не хочу, чтобы это делала ты. Помни, что я ревную, потому что люблю тебя. Никогда не ревнуешь того, до кого тебе нет дела. Ладно, довольно об этом.Позволь мне сказать тебе кое-что еще.
Я видел тысячи закатов и восходов, над землями, где леса и горы наполнялись золотисто-медовым светом, над морями, где солнце опускалось и восходило, словно кровавый апельсин в многоцветии облаков, соскальзывая в безбрежный океан. Я видел тысячи лун: "урожайных" августовских лун словно золотые монеты, зимних - белых, как льдинки, молодых лун - словно перья только что вылупившихся лебедят.
Я видел моря - гладкие, словно нарисованные на полотнах, разноцветные, словно образцы шелка, синие, словно перья зимородка, прозрачные как стекло, или черные и пенистые, бьющиеся неповоротливо и смертоносно.
Я ощущал ветер Южного полюса, суровый, и плачущий, словно потерявшийся ребенок, и ветры нежные и теплые, словно дыхание возлюбленной. Ветры, что несли вяжущий запах соли и мертвых водорослей, и ветер, что нес густой и влажный запах лесного покрова, запахи миллионов цветов. Суровые ветры, что били и вспенивали море, словно опару, и ветры, что заставляли воду у берегов кружить и играть, словно котенка.
Я знал тишину: холодную, землистую тишину на дне свежевыкопанного колодца; неумолимую каменную тишину глубоких пещер, и жаркую полуденную тишь, где все безмолвствует и замирает под оком солнца. Тишину, что царит, когда смолкает великая музыка.
Я слышал летнее пение цикад, столь громкое, что казалось, будто оно отдается в твоих костях. Я слышал древесных лягушек, оркестрированных столь же сложно, как произведения Баха, поющих в лесу, озаренном миллионами изумрудных светлячков. Я слышал голоса кеа, парящих над серыми ледниками, что скрипели и бормотали сами с собой, словно старики, на пути к морю. Я слышал сиплые, словно голоса уличных торговцев, крики морских котиков, певших своим гладким золотистым подругам, жесткое предупреждающее стаккато гремучих змей, сложносочиненные писки летучих мышей и призывный рев красных оленей, стоящих по колено в лиловом вереске. Я слышал, как волки лают на зимнюю луну, как рыжие ревуны заставляют лес вибрировать от своих рычащих криков. Я слышал писк, урчание и хрюканье сотен разноцветных рифовых рыб.
Я видел колибри, сверкающих, словно опалы вокруг дерева с алыми цветами, гудящих, словно соборные шпили. Я видел летающих рыб, скользящих, словно ртуть сквозь голубое небо, рисующих своими хвостами серебристые линии на его поверхности. Я видел колпиц, летящих домой на насест, словно алый флаг на фоне неба. Я видел китов, черных словно смоль, на васильково-синей подушке моря, воссоздающих фонтаны Версаля. Я видел, как бабочки выбираются из своих коконов и, дрожа, ждут, пока солнце разгладит их крылья. Я видел тигров, оранжевых, словно пламя, совокупляющихся в высокой траве. На меня нападал разъяренный ворон, камнем рушась с небес, черный и сверкающий, словно дьявольские копыта. Я лежал в воде, что была теплее молока и нежнее шелка, пока вокруг игралась стая дельфинов. Я встречал тысячи животных и видел тысячи удивительный вещей, но...
Все это было без тебя. В этом моя потеря. Все это я хочу увидеть и пережить с тобой. Такова будет моя цель. Все это я бы с радостью отринул ради минуты в твоей компании, ради твоего смеха, звука твоего голоса, твоих глаз, волос, губ, тела, и, самое главное, твоего доброго, изумительного разума, который подобен завораживающей сокровищнице, в которую мне посчастливилость погрузиться.