Интерлюдия

В каком-то уголке все больше людей вокруг страдают той усталостью,  что позволяет с грустным и знающим взглядом оценивать происходящее вокруг и не ждать ничего такого нового под луной.
Мы погружены в частности своей жизни, призванные делать нас счастливыми. А если одна общая идея вроде красоты, добра или даже пресловутого светлого будущего немного потревожит нас, мы недоверчиво взираем на неё: "Не обман ли?"  И о каком таком светлом будущем может думать мой сосед , тихий малоумный с детства мужчина, всю жизнь прослуживший дворником...
Человеческая душа вообще устроена престранным образом,  и я, например, никак не могла понять, почему у Гарди все романы так болезненно и безнадежно трагичны,  а самый страшный из них написан  чуть ли не в самый безмятежный период его жизни. Я просто не смею затрагивать тему несправедливости и горькой неизбежности чьих-то судеб.

И всё же что-то незримое, светлое, большее существует в нас, иначе мы бы никогда не слушали музыку и не читали бы стихов; иначе у нас бы не захватывало дух  на краю пропасти, и мы бы не думали, куда ведет извилистая тропинка в горах. Иначе я бы не забыла на три минуты счёт времени, читая про старую собаку Хорэш...
Счастье --это лишь мгновение, счастье --это идея, счастье-- оно есть.

Я просто сижу тут с одной меркурианской девушкой на краю какого-то обрыва, свесив ножки вниз, где в сером тумане происходят настоящие истории, и поглядываю на розовые облачка, проплывающие над нашими головами. Я просто считаю секунды до того момента, когда можно будет отправить её послание одному терпеливому и задумчивому юноше.