Сенатора Куаныш СУЛТАНОВ, на саммите G20 в Китае, высказался о казахской государственности:
«Китайцы в древности никогда не признавали Казахстан государством. Во времена определения границ в 1860-1880 годах было разделение границ между Китаем и Россией. Когда разделяли наши земли, казахи в этом не участвовали. Почему? Потому что мы не были государством. Мы были в составе России».
Данное высказывание породило волну негодование в казахских СМИ и обществе. Газета «Ұлт» негодует по этому поводу (страничку уже удалили):
«Республике Казахстан всего 25 лет, но вместе с тем Китай, который мы называем Поднебесной, издревле тоже не назывался Китайской Республикой, а имел такие названия, как Цин, Хан, Юан и прочие. Мы тоже за 2500-летнюю историю назывались по-разному: саки, гунны, кыпшаки и так далее. В китайских источниках есть достоверные сведения о политико-экономических и культурных взаимотношениях между ними, как между полноценными государствами. Так почему мы всегда спешим говорить «что не были государством?».
На эту тему высказался экономист Жарас Ахметов:
«На мой взгляд, сенатор Султанов не прав. Даже после присоединения к Российской империи у казахов сохранялись все атрибуты государственности: глава государства, суд, полицейские силы. Хан Абулхаир вошёл в состав империи как вассал, сохраняя основные признаки самостоятельного государства».
Не смог обойти эту тему и Айдос Сарым, он был более многословен:
«Наши чиновники и наши депутаты совсем уже «попутали берега», и совсем забывают те вещи, которые происходили только вчера. Можно найти в официальной газете «Егемен Казахстан» и в архивах телевидения массу комментариев того же Куаныша СУЛТАНОВА по поводу празднования 550-летия Казахского Ханства и других исторических событий. Такая амнезия просто поражает. Ладно бы, если это касалось какого-то обывателя, но речь идет о бывшем министре, об известном человеке – депутате сената.Такого рода заявления очень сильно напрягают. Они порождают в обществе негативное отношение к власти и к правящей партии.
Мне кажется, что наши депутаты должны соотносить свои слова с идеологическими установками правящей партии. Я не призываю к партийному контролю или к выговорам по партийной линии, но хотелось бы услышать мнение руководителей партии об уместности подобных заявлений. Мы говорим о том, что власть должна все больше прислушиваться к обществу и зависеть от него, но как поступать в подобных случаях?
Но поскольку слова политиков и официальных лиц в таких масштабах тиражируются в интернете, то и надо ставить вопрос о какой-то бОльшей ответственности. Если высокопоставленный член партии переходит какие-то пределы, его слова вызывают возмущение в обществе, то важно знать: это консолидированная позиция или же это мнение частного человека. Если это общая позиция, то это одно, а если это мнение лично Султанова - значит, он саботирует политику президента».
Аналогичную позицию занял и Расул Жумалы:
«Надо понимать, что Султанов, в общем-то, пожилой человек. Мы отдаем должное и его возрасту, и его высокому статусу. Но, тем не менее, это абсолютно некорректный пассаж.
Особенно в то время, когда мы празднуем 550-летие казахской государственности, пытаемся возродить свои традиции, опираясь на прежний опыт.
Я скажу больше: подобные высказывания не просто некорректные, они подрывают под нашу государственность и ставят под сомнение нашу самобытность.
Не бывает так, чтобы государство возникло на пустом месте в 1991 году, как он, по всей видимости, хочет это все представить. Казахи – народ, который имел очень большие и богатые традиции, в том числе государственности.
Логическая цепочка, выстроенная на тезисе: если не было государства, называвшегося Республика Казахстан – значит, надо вести исторический отсчет с 1991 года, когда такое название появилось на картах, не выдерживает никакой критики.
Россия до 1991 года тоже не называлась Российской Федерацией, а была Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой. До 1917 года она называлась Российской империей. Однако это же не говорит об утрате или отсутствии государственности у России!
Так что все это пустая риторика, которая, вероятно, вызвана желанием каким-то образом подстроиться под сегодняшнюю конъюнктуру
Это очень вредная риторика. Она не красит не только отдельно взятого сенатора, но и подрывает работу, которая ведется в стране – укрепление государственности. Главным источником традиций государственности являются наши предки, начиная от Керея, Жаныбека и заканчивая такими выдающимися мыслителями, как Толе би, Казыбек би, Абылай хан и Темир хан. Если все это отодвигать в сторону и говорить, что Казахстан появился из ниоткуда - это грубая историческая и политическая ошибка».
Как видим, позиция патриотов категорична, но каково реальное положение вещей? Как трактует государственность кочевых народов историческая наука? Давайте обратимся к авторитетам.
Васи́лий Влади́мирович Барто́льд (3 (15) ноября 1869, Санкт-Петербург — 19 августа 1930, Ленинград) — российский и советский востоковед, тюрколог, арабист, исламовед, историк, архивист, филолог, академик Санкт-Петербургской Академии наук (1913), член Императорского Православного Палестинского Общества. Один из авторов Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона и первого издания «Энциклопедии ислама».
«Разумеется, для понимания истории народа и его культурной жизни нужно знать его язык, но письменные источники по истории турок большей частью написаны не на турецком языке. И в этом отношении специалист по истории турок находится в совершенно ином положении чем, например, специалист по русской истории или по истории одного из западноевропейских народов. История кочевых турецких племен нам известна, конечно, преимущественно по рассказам их культурных соседей. Но даже там, где турки в завоеванных ими культурных странах переходили к оседлости и где возникали культурные государства под властью турецких династий, влияние культуры побежденных было настолько сильно, что языком литературы, в особенности прозаической, становился их язык, а не турецкий.
Кочевой народ при нормальных условиях не стремится к политическому объединению; отдельная личность находит для себя полное удовлетворение в условиях родового быта и в тех связях, которые создаются жизнью и обычаем между отдельными родами, без каких-либо формальных договоров и без создания определенного аппарата власти. Общество располагает на этой стадии развития народа такой силой, что его воля исполняется, не нуждаясь для этого в поддержке со стороны властей, которые бы располагали определенными законными полномочиями и определенной внешней силой принуждения. Представители государственной власти, ханы, которым при благоприятных условиях удается подчинить себе весь народ или даже несколько народов, появляются только при чрезвычайных обстоятельствах, причем и в этих случаях ханы берут власть сами, никем не назначаются и не выбираются. Народ или народы только примиряются с существующим фактом, часто только после тяжелой борьбы, и объединение под властью хана его собственного народа часто бывает, связан с более продолжительным кровопролитием, чем потом походы кочевников, с ханом во главе, на культурные земли. Эти походы и связанная с ними военная добыча - единственный способ примирить народ с установлением ханской власти».
Обратимся теперь к казахской «машине времени» трудам Василия Васильевича Радлова. Васи́лий Васи́льевич Ра́длов (имя при рождении — Фридрих Вильгельм Радлов (нем. Friedrich Wilhelm Radloff); (5 (17) января 1837, Берлин, Королевство Пруссия — 12 мая 1918, Петроград, РСФСР) — российский востоковед-тюрколог, этнограф, археолог и педагог немецкого происхождения, один из пионеров сравнительно-исторического изучения тюркских языков и народов. Автор около 150 научных трудов.
«Понимать историю кочевого народа - вообще трудная задача для всякого, кто знаком только с воззрениями оседлых народов. Понятия: князь, чиновник, народ, государство, область, собственность и т.п. - имеют в жизни кочевников не то значение, какое у оседлых. Равным образом война и мир влияют на социальные отношения кочевников не так, как у культурных оседлых народов. Поэтому, прежде чем перейти к историческим сведениям, дошедшим до нас о народе уйгурском, я попытаюсь в общих чертах обрисовать жизнь кочевого народа вообще, насколько я мог изучить ее на кочевниках тюркского племени.
Я имел случай в течение многих лет наблюдать за образованием общественных групп у киргизов и думаю, что оно изменилось лишь в незначительной степени, хотя бы в течение и многих столетий.
У свободных кочевников, напротив, постоянной сменой мелких племен поддерживается жизнеспособность всего народа. Племена и колена тоже, благодаря подвижности их составных частей, подлежат непрестанным изменениям и потому постоянно сталкиваются друг с другом, что и выражается в непрерывных стычках и набегах, которые, однако, не наносят вреда общему благосостоянию, так как при распадении какого-нибудь колена части его примыкают к усиливающимся соседним коленам и пользуются в этом новом соединении той же защитой, как и прежде. Этим только обстоятельством можно объяснить, что кочевники могут вести войны в продолжение нескольких веков без того, чтобы их общее благосостояние терпело ущерб, мало того, что в самые, по-видимому, беспокойные времена они размножаются всего сильнее и богатеют.
Если какому-нибудь колену удастся приобрести более или менее сильное влияние в этой постоянной борьбе, то предводитель его делается с помощью своего колена главой всего народа. Его одноплеменники, получившие различные выгоды под его предводительством, поддерживают его на занятом им месте и оказывают ему всяческое содействие. Чем больше выгод доставляет он своим подданным, тем самостоятельнее становится и его власть, и тем значительнее собирающееся вокруг него государство. Беспечный кочевник, который до того жил исключительно своими личными интересами, не заботясь о своих соседях, превращается в воина. Собираются войска, нарастающие, подобно лавинам, с каждым новым успехом. В особенности обнаруживают готовность к походам более бедные степняки: свои семьи и все свое имущество они забирают с собой, скот не терпит никакого ущерба от походов, так как находит везде нужные ему жизненные условия, а всякий новый успех войска увеличивает и личную собственность каждого участника. Поэтому они и служат в войске до тех пор, пока количество принадлежащего им скота не возрастет до того, что дальнейшее движения вперед уже не сулит им больше никаких выгод. Тогда они останавливаются, причем каждый выбирает себе наиболее подходящее для этого место. Войско опять-таки от этого не уменьшается, так как лишенные своего имущества побежденные всегда присоединяются к победителю для дальнейших завоеваний. Остающиеся в свою очередь еще более усиливают могущество предводителя, чем следующие за ним. Они знают, что их богатство удержится за ними только в том случае, если область, в которой они осели, останется в зависимости от главного предводителя; благодаря своему богатству они делаются наиболее влиятельными лицами во вновь завоеванной стране и составляют таким образом опору кочевого государства. Война таким образом не повредила экономическому положению завоеванной страны, произошла только смена собственников, которые теперь могут занять, как власть имеющие, наилучшие пастбища для своих стад, что благодетельно влияет на умножение и процветание их. Если таким образом какому-нибудь храброму главарю племени удается составить прочное политическое целое из отдельных племен и колен, то он при помощи своих одноплеменников принимает титул хана, который признается всеми, пока он в состоянии поддерживать спокойствие в созданном им государстве своим личным влиянием. Такая ханская власть есть всегда власть узурпированная и держится до тех пор, пока все и каждый видят в ней для себя выгоду.
Устройство нового государства очень похоже на устройство прежнего более тесного кружка людей, облеченных властью, который мы встречаем в отдельном колене или племени. Хан стоит во главе, его родичи делаются подчиненными ему ханами и главарями подвластных им колен, его прежние клиенты и приверженцы делаются главарями племен, клиенты его приверженцев - главарями подплемен. Какого страшного могущества могут достичь государства кочевников, доказывается целым рядом тех из них, которые наводили страх на всю Европу в течение тысячи лет, как, напр., царства хуннов, аваров и монголов. Однако и самые страшные из таких государств исчезают бесследно лишь только личность или род, создавший такое государство, перестает соединять в своем лице всю государственную власть; тогда союз племен распадается и отдельные части его или превращаются в мелкие, беспорядочно борющиеся друг с другом общины, или примыкают к какому-нибудь новому узурпатору и образуют новое государство. Самое имя прежнего государства в короткое время утрачивается из памяти людей, составлявших его, и его место заступают или названия отдельных племен, или имя нового союза племен, возникшего на развалинах исчезнувшего государства . Насколько скоро может при этом происходить соединение даже разнородных элементов, мы видим из быстрого соединения монголов с турками при походах Чингиз-хана. Несколько более продолжительное существование государства и отдельных частей государства, основанного Чингиз-ханом, объясняется тем, что к этому государству кочевников были присоединены многие значительные государства оседлых народов и что оно распалось не на отдельные колена, которые его образовали, а на ряд культурных государств (Китай, Средняя Азия, Персия и т.д.), которые находились под властью потомков Чингиз-хана. Ввиду всего этого неудивительно, что в многочисленных известиях, дошедших до нас о восточных турках от их соседей, которые имели с ними дело в течение многих веков, мы столкнемся с пестрой путаницей имен и отрывочных фактов. Это есть следствие подвижности общественных отношений в государствах кочевников».
Таким образом, авторитеты от науки сходятся в одном, что государственность у кочевых народов возможна, она возникает спонтанно, государство существует кратковременно, пока есть возможность грабить соседей или облагать их данью. После появления государства оно так же быстро исчезает, и помять о нем остается только в устных преданиях.
Что касается государственности казахов, то самым долгим был улус Чагатая, который назывался Моголустан/ Манглай Субе (XIII-XVII вв.). Основой Манглай Субе были кочевники, которые сейчас называются Большой ордой. http://yvision.kz/post/455226 Манглай Субе было стабильным государством и существовало беспрерывно, т.к. ее экономической основой была дань взымаемая с оседлого населения Восточного Туркестана.
У остальных казахов государственность возникала эпизодический, внезапно возникнув и внезапно угаснув. Государства казахов, в котором были все жузы, т.е. единого государства казахов, история не помнит.