Завершение поста, предыдущая часть 2 здесь.
Часть 3. АРТНЁРША ПО ТАНЦАМ
Я повернулся и сразу получил звонкую пощёчину, исполненную её изящными ладонями. Фуражка чуть не слетела, но подумав осталась на месте.
Вы не представляете, как я был рад этой пощёчине! В ней было всё. В ней были негодование и горечь. В ней была радость встречи и в ней было прощение. Она сказала, что это сразу за всё. За преподавательницу и за меня. За то, что мы вели себя с ней нечестно. Заставили её так страдать все эти дни.
Я, чувствовал за собою тяжёлый груз вины за первый поступок, почувствовал на себе ещё один груз вины. И если со мной было бы личное оружие, самое время было застрелиться. Словом, я не знал, что делать и ничего не мог придумать.
Она стояла очень близко, её грустные глаза, залитые слезами, смотрели на меня, а кудряшки почти касались моего лица. Вот она, которая мне снилась почти каждую ночь в последние дни. Непроизвольно для себя я обнял её так, чтобы она не могла сопротивляться и очень страстно поцеловал её. Поцелуй длился достаточно долго.
Целоваться мне так раньше не приходилось, но мне показалось, что я это сделал первый раз и сразу мастерски. Попыток сопротивления с её стороны я не почувствовал и дальше мы продолжили это дело вдвоём. Она плакала, мне хотелось тоже плакать. Она улыбалась, я целовал уголки её губ. Так мы долго обнимались и целовались. Видимо таким образом выходила из нас тоска друг по другу накопившаяся за это время.
Когда мы немного успокоились, я рассказал ей о своей догадке, что она за мной следила до гостиницы. Но она как-то неестественно засмеялась и долго не могла успокоиться. Это был какой-то нервный смех. Переживания её видимо были ещё сильны. Было видно, что её душу что-то ещё мучает.
Затем она, покрутив пальцем у виска сказала, что следить и не надо было за мной. Что она итак знала где я. Что она знает о моей однокласснице, которая меня ждёт. Видимо этот момент и мучил её. Теперь наступила очередь задуматься мне, откуда у неё такие подробные сведения.
Немного поразмыслив, я предположил откуда идут флюиды и понял всё сразу. Я начал горячо говорить ей, что я ещё не решил, что нужно время для того чтобы подумать и решить... Но я уже не был услышан.
Я видел, как циркуль её девичьей гордости холодно очертил круг. За границу круга физический можно было войти, но согреть душу у костра родственной души, как раньше, уже было невозможно. Но глаза, её глаза смотрели на меня также, как и прежде. С такой нерастраченной нежностью, надеждой, теплотой. С таким обожанием, почти любовью и это оставляло мне какие-то надежды.
Она рассказала о своем визите в кабинет преподавателя. Видимо это было в то время, когда я мылся внизу. Рассказала, как она похвалила новые наглядные пособия и спросила о времени, когда они были нарисованы. Преподаватель, без задней мысли сказала, что она только пять минут назад приняла эту работу. И этим полностью выдала себя. Моя партнёрша видела, что на каждом плакате, я непроизвольно для себя, рисовал её силуэт и портрет.
Моя партнёрша видела, что на каждом плакате, я непроизвольно для себя, рисовал её силуэт и портрет
В нарисованных под разными ракурсами силуэтах танцующих женщин она узнавала себя. В моём родном городе, среди студентов художественно-графического факультета были мои родственники и их друзья. Многие из них говорили мне, что мои рисунки почти на профессиональном уровне. Всегда можно было их отличить по неуловимому стилю присущим только моему карандашу.
Партнёрша моя узнавала себя в этих рисунках. Зная то, что я на мокром песке пляжа одним росчерком ветки мог нарисовать её портрет, она поняла кто автор этих плакатов. А сделать выводы о том, что я где-то здесь недалеко, не было проблемой для её пытливого ума. Эти очевидные факты, которые кричали и выдавали нас с головой, мы с преподавателем танцев упустили. Но это не прошло мимо проницательной моей партнёрши по танцам.
А затем она заставила преподавателя танцев признаться почему она «прикрывает» меня и узнала историю о моей однокласснице. Слушая её грустный рассказ мне одновременно было жаль её и нашего преподавателя танцев. Наш преподаватель танцев каждый раз после допросов моей партнёрши возвращалась как из застенок гестапо. Она была очень воспитанным человеком, доброй и чувствительной и, наверное, в этом случае у неё был сильнейший стресс.
Немного придя в себя, моя партнёрша, на полном серьёзе, сказала, что вернёт меня моей однокласснице. Она сказала это так, как будто я был вещью. Как будто я ничего не мог решать сам. Так, словно я был её брошью на груди, которую она снимет и отдаст другой за ненужностью. Дело было решённым и мои желания не учитывались.
Ещё свежее чувство вины не давали возможности мне настойчиво бороться за свои чувства. От досады я криво улыбался и думал, что один только Всевышний знает, где теперь моя одноклассница. На память приходил наш недавний разговор о ней с преподавателем танцев. Вспомнились слова моей школьной учительницы по обществоведению Светланы Павловны Смирновой. В школе-интернате обычно проводили диспуты на различные темы. И вот однажды был разговор о любви, и Светлана Павловна сказала, что любовь, особенно женская не выдерживает расстояний и длительных разлук.
Солнце заметно клонилось к горизонту. Со стороны моря пахнуло первой свежестью. Надо было возвращаться в училище. Назойливый мотив расставания, который уже звучал во мне, настойчиво напоминал об этом.
У меня было странное чувство, я ей ничего не обещал, не признавался в любви, не давал повода, чтобы у неё были какие-то права на меня. Но тем не менее, пощёчиной она показала, что считает меня принадлежащей ей собственностью. Думаю, наша молодость, совместные эмоциональные переживания красоты танца, близость наших тел и сердец сделали всё за нас. Говорят, не тот человек ценен, с которым тебе хорошо, а ценен тот, без которого тебе плохо. Эти полтора-два месяца нам показались вечностью. Я до сих пор не знаю, что это было. До любви наши чувства, наверное, не успели дозреть. Больше было похоже на необдуманную страсть молодых людей. Было очарование, скрытое желание… Давайте мы здесь остановим наш анализ и оставим многоточие, для будущего переосмысления.
Мы честно рассказали друг другу всё, что было в наших сердцах. И от этой открытой честности, появилось невероятное чувство облегчения, снятого груза чувства вины за нерыцарское поведение.
В таких случаях наш Альберт Николаевич, говорил, что в основе рыцарского поведения мужчины всегда лежит женственность поведения женщины. Сильная, независимая и умная женщина всегда сумеет казаться слабой. А мужчина рядом с ней, даже средненький будет чувствовать себя Великим Персеем. Он будет решительным, благородным, достойным уважения и любви. Со временем эти качества действительно станут чертой его характера.
Я провожал её домой так же, как и всегда в вечернем свете, но уже в поздних лучах садившегося солнца
Я провожал её домой так же, как и всегда в вечернем свете, но уже в поздних лучах садившегося солнца. Она при этом свете была ещё прекрасней и необыкновенно красива. Мы с ней стали как-то ближе друг к другу. Видимо это было последствием наших поцелуев. Но мы оба знали, что мы уже не принадлежим друг другу.
Я успокаивал себя мыслю о том, что у нашего увлечения друг другом всё равно нет будущего. Что возможные непонимания, которые могут возникнуть между нами скажутся на нас неблагоприятно. Развязка может иметь драматический характер.
А она вместо того, чтобы тратить время на меня, может найти настоящего спутника жизни. Я поделился с ней этой мыслю. Она остановилась, с большой горечью посмотрела на меня и сказала, что я дурак.
Не знаю, чему она больше огорчилась, то ли своему открытию, что я дурак или высказанной мной идее. Собравшись с духом, она сказала, что для неё это большой урок, что это прелюдия к начинающейся её жизни. Я пытался неуклюже острить и говорил ей, что-то типа «Прелюдия? Ты шутишь!? Ничего себе прелюдия! Сердце в клочья разрывается по закоулочкам!». Она заразительно смеялась, вспомнив детскую сказку, где есть слова «и полетят клочки по закоулочкам».
Так мы шли с моей «хрустальной» до её дома. Не помню, о чём ещё говорили, всё происходило как во сне. Ощущение радости от встречи, но в то же время горечь предстоящего расставания. Чувство опустошенности сопровождала нас, в каждом нашем слове, в каждой улыбке. Слишком много навалилось за один день. Она нашла меня, не зная, что должна потерять вновь из-за причины, которая станет ей известным. А я радовался окончанию добровольного моего заточения и продолжению наших встреч. Но я не знал, что это последняя наша встреча. Очень высокое эмоциональное напряжение и испытание принёс нам этот день.
Но несмотря на всё это в нашей грусти было что-то светлое. Мы были молоды и многое происходило с нами впервые. Было удивление тому, что чувства и переживания оказывается могут быть такими сильными. Было какое-то чувство очищения, как после грозы и была какая-та надежда на что-то светлое в будущем. Хотелось надеяться на лучшее и жить ярко. Почему-то хотелось остановить все события и ход времени. Собрать всех и громко объявить о своих чувствах, всё расчистить и начать сначала, с чистой белой линии.
Вокруг благоухали южные цветы в садах, поспевали какие-то ранние фрукты. Пели птицы. По узкой, почти деревенской улочке бегала пара собак. Везде царила умиротворённость, всё было благоразумно, кроме наших отношений. Мы шли как во сне и женщины загораживая ладонями глаза от последних лучей солнца смотрели нам вслед. В мире ничего не случилось, мир жил своей жизнью, а здесь была драма по накалу не меньше чем у Шекспира, в «Ромео и Джульетта». Требовалось срочное хирургическое вмешательство, чтобы всё исправить, а хирурга всё не было. Я был отдан в руки одноклассницы и нить событий ускользала из рук…
Мы подошли к её дому. Она открыла калитку и вошла. Я как обычно прикрыл за ней калитку. Она повернулась и прижавшись одновременно к калитке и к моим рукам сказала, что у них скоро начинается летняя практика. Бабушка уехала в Краснодар, к её родителям, по пенсионному вопросу. Возникла пауза и в воздухе повисла какая-то недосказанность. Физически ощущалось, что об этой недосказанности затем будем жалеть всю жизнь. Сохранялась какая-то зловещая интрига. И тут я почувствовал, что вижу её в последний раз. Где-то в груди защемило и зазвучали аккорды холодной и синтетической космической музыки. И от этого в душе поселилась какая-то безысходная тоска.
Она устало сказала, что после всего этого не будет больше общаться с преподавателем танцев, а меня отпускает к моей однокласснице. Сказала, что возможно переведётся в город к родителям. Если с домом родители что-то решат, то бабушку тоже заберут в город. Как-то в одночасье всё решилось. Обвалилось всё как карточный домик. От этого чувство опустошенности стало ещё сильнее.
Так и стояли мы, прижавшись друг другу и к калитке. Видя, что я не ухожу она предложила зайти и попить чаю. Вспомнилось моё прошлое посещение, но тогда была бабушка. Я не хотел глупостей, которые могли случиться после всех сегодняшних событий и нежелательных последствий для неё и её семьи. Но всё равно, не знаю с чего, но я вдруг взял и сострил, а что, если останусь пить чай, то можно ли будет курить у неё в постели. Видимо это было актом последнего отчаяния. Она посмотрела на меня глазами полными слёз, попыталась улыбнуться и сказала, что я совсем уже сдурел, какие глупости если она меня возвращает моей однокласснице.
Сказала, что возможно переведётся в город к родителям
Она не обиделась. Я умолк. Слова не могли решить ничего, а находиться дальше здесь не было сил. Я подтянул её через калитку и нежно поцеловал. И этот поцелуй также, как и первый длился долго. Мне показалось, что она не хотела, чтобы наш поцелуй заканчивался. Расстались нехотя. Мне надо было уходить. Повернувшись на правом каблуке, я пошёл не оборачиваясь. Я знал, что она смотрит мне вслед и плачет. Женщины опять смотрели, прикрывшись ладонью от солнца, но только уже на меня одного. Я шёл как на последнем параде, держал осанку, рука шла в такт с шагом, а из глаз слёзы капали сами …
Если рассказ вам понравился, выразите ваше отношение нажав внизу значок "плюс"
Тверь – Москва – Астана. Июнь 2016
Прочтите небольшой пост О маленьких секретах создания семьи
комментарий читайте ниже