Yvision.kzYvision.kz
kk
Разное
Разное
399 772 постов41 подписчиков
Всяко-разно
4
02:31, 22 ноября 2015

Павлодар не city (отрывок из романа)

Выпускной

Этот жирный косячок я сварганил заранее и спрятал его на крыше. Я знал, что приду с выпускного в скверном настроении и, скорее всего, захочу повеситься. А так я хотя бы буду знать, что есть травка, которая поможет мне на несколько часов покинуть этот мир. Уходить безвозвратно слишком страшно.

Тем временем утро только настало, а выпускной еще предстояло пережить. Отец ехидно и в то же время как-то добродушно пожелал мне удачи, зная, что для меня ожидаются целые сутки слащавых мучений, якобы сентиментальных расставаний. Да, думаю, мне стоит объясниться, почему я столь циничен к этой церемонии. Не думайте, что я был одним из тех хилых заморышей, которых всюду обижали, нет. Моя проблема была только в одном: я ненавидел этих людей, они меня раздражали до самых щиколоток. И причины тому разные, одноклассников-то было предостаточно, и каждый вызывал скрежет в моем разуме по-своему.

Выпускной начался с торжественной речи нашей директрисы Маршуковой Инессы Игоревной.

- Дорогие наши выпускники и уважаемые родители, вот и закончилась школьная пора. Мне бы хотелось…

Родители с восхищением и гордостью поглядывали из задних рядов на своих отпрысков. Выпускники, в том числе и я, с разнообразными галстуками, а некоторые и с бабочками, красовались перед своими одноклассницами, будто впервые приняли душ. Выпускницы, которым так редко выпадает случай надеть платье, как могли, показывали свою «истинную» красоту. Они всеми силами пытались уловить этот драгоценный момент, который бывает только раз, особенно – перед вспышками фотоаппаратов. А директриса все болтала и болтала, о том, как мы незаметно выросли и стали такими самостоятельными. К слову, Инесса Игоревна была здесь директором еще, когда моя тётя училась в этой школе. Она свое дело знает. Больше двадцати лет она главенствует, и, кажется, даже не планирует покидать директорское кресло, хотя восемьдесят процентов школьного персонала её недолюбливает, а двадцать - просто боятся, только по той простой причине, что еще слишком молоды. Я их понимаю, тут есть чего испугаться. Лицо у нашей директрисы, словно засохший цемент: заскорузлый, морщинистый, местами дряблый. Голос её, подобно нытью только что родившегося теленка: высокий, порой даже сверлящий слух.  Главный её талант, конечно, руководить. Думаю, она смогла бы с легкостью стать боссом итальянской мафии. В этом я убедился, когда услышал историю двух «смотрящих» нашей школы. Арман, мой одноклассник, смотрел за порядком в казахской среде, а Ислам, из параллельного класса, следил за русскими, и своими – чеченцами.

Организатором этого порядка, если верить слухам, была наша директриса Маршукова Инесса Игоревна. Выглядело это, примерно, так:

- Вы знаете, зачем я вас вызвала в свой кабинет? – спрашивала она, посмотрев на Армана и Ислама.

Оба посмотрели друг на друга, и не смогли вспомнить какое-нибудь ЧП, связанное сними за последнее время. Вроде всё было тихо, думали они.

- Вы теперь в одиннадцатом классе, - продолжала директриса, - и я хотела бы попросить вас следить за тем, чтобы в нашей свами школе не было никаких разборок, разногласий, и прочих происшествий, как было в прошлом году… и позапрошлом. Вы должны смотреть за порядком, и тогда учителя помогут вам с будущими экзаменами, вам всё ясно?

- Да-да, конечно. Всё будет нормально, - закивали они.

Одиннадцатый класс мы закончили, и происшествий – в пределах школы – действительно не было.

Концерт в этом убогом актовом зале, - где стены были в желтых пятнах, сиденья были затерты до дыр, а надувные шары мгновенно сдувались (видимо, от отвращения), - подходил к концу. В завершении самые успешные и красивые выпускники и выпускницы танцевали на сцене вальс. Меня среди них, конечно же, не было. Карина из параллельного класса, в которую я влюбился еще несколько лет назад, танцевала со своим парнем Арманом, моим одноклассником. Какая красивая пара, говорили все вокруг. Меня что-то вдруг начало подташнивать. Думал, если вырвет прямо у сцены, это будет забавно. Но я решил оставаться незамеченным. В этом я был, пожалуй, талантливей всех.

- Ты че бледный такой? – вдруг спросил меня, рядом сидящий одноклассник Жанат. Он был самым толстым в нашей школе.

- Съел утром испортившийся салат, запил скисшим молоком, и забыл сходить в туалет, - ответил я, не глядя на него.

- А ты не знал, что он испорченный?

- Знал, просто люблю эксперименты.

Он притворно засмеялся, продолжая завороженно смотреть на вальсирующих одноклассников. Понятно, о чем он думает. О том, что он безнадежно жирный, и ему никогда не стоять на сцене с красивой девушкой. Например, с Кариной. Самая красивая должна танцевать с самым крутым. Этого не изменить, таков неофициальный школьный закон.  Мне было лень быть крутым, а вернее – я просто не видел смысла перед кем-то распинаться. Даже перед девушкой. Даже перед той, которую любишь. Эту любовь я всячески пытаюсь игнорировать, сводя все к психологическому расстройству, от которого надо просто вылечиться. Правда, пока что безрезультатно.

С Арманом я подрался два года назад, когда он пригласил весь класс на свой день рождения. В тот вечер он презентовал нам свою первую, записанную в домашних условиях рэперскую песню, которая называлась «Павлодар City». Тупее я ничего не слышал, но ему, видимо, было плевать на мнение других, он лишь хотел впечатлить Карину, которую тоже пригласил на свое шестнадцатилетие.

 

- Вообще-то Павлодар сложно назвать City, наш город скорее town. Так будет корректнее, - говорил я ему, очевидно унижая перед всеми.

- Че? Слышь, не выебывайся здесь, типа самый умный. Павлодар сити! Самый ахуенный город в Казахстане! – он посмотрел на всех остальных, чтобы услышать одобрение от окружающих его друзей. И было так.

- Ну, с этим тоже можно поспорить, – не выпил бы я эту бутылку пива, вряд ли был бы таким смелым, но я испытывал настоящее удовольствие от своей дерзости, - я, конечно, не против, чтобы Павлодар был самым ахуенным, как ты выразился, но на данный момент, стоит признать, что это не так.

Потом я уже и не помню, что произошло. Кажется, в конце концов, я назвал его тупорылым, и он меня вырубил. В тот вечер я влюбился в Карину, а чуть позже, когда она стала девушкой Армана, я возненавидел её навсегда. Я понимал, что это глупо, поэтому убивал в себе эти подростковые чувства. С Арманом мы с тех пор никогда не общались. Он смотрел на меня, как на обычного лоха, а я смотрел на него, как на обычного имбицила, которому всё так легко дается в этом мире. Мире, как мне всегда казалось, для таких, как он.

После актового зала, мы ждали два автобуса, которые должны нас отвезти на стадион. Там будет концерт для всех выпускников нашего города. Это типичная ежегодная процедура прощания со школой. Обычно зовут какую-нибудь звезду казахстанского пошиба, чтобы мы, выпускники, были в восторге. В семь вечера, наконец, мы прибыли на это пиршество. Никакую звезду, о которой все говорили, я не знал и знать не хотел. К восьми эта суматоха невероятного изобилия притворства и тщеславия всё же началась. Я понятия не имел, почему все были рады слушать какую-то дрянную попсу под фонограмму. Я не понимал людей, которые заполонили этот стадион. Они были так счастливы от этих фальшивых, то ли раскрашенных, то ли вообще на вид пластмассовых идолов. Они прыгали и кричали, словно были в экстазе, были под кайфом от этой божественной музыки. Пришлось терпеть несколько часов, пока эта вакханалия не завершилась финальным салютом. Это единственное, что мне понравилось. Уж извините за такое ханжество.

Мы вернулись в школу, когда уже смерклось. Было как-то непривычно находиться в школе так поздно. Все мы расселись в столовой, родители отдельно от своих детей, педагоги – за третьим столом напротив всех. Педагоги невольно напоминали судей: сидели сдержанно, и пытались всех контролировать, потому что вечер был на грани приличия. Родители были слегка навеселе, хотя пить вроде как было нельзя. А выпускники пытались что-нибудь учудить. Например, в бутылку из-под минералки залили дешевую водку. Несколько родителей с классными руководителями забегали в общественный туалет, дабы махнуть рюмочку другую за своих детей. А потом и дети забегали ближе к унитазам, пока предки снова рассаживались в столовой. Все делали вид, что ничего такого не происходит.

Было уже за полночь, а праздник был в самом разгаре. Началась дискотека, танцевали все, кроме директрисы, которая уехала домой. В этот момент я впервые ей позавидовал. Никого вокруг не замечая, танцевали Арман и Карина, главные герои выпускного бала.

- Че как, лучше стало? – спрашивал меня Жанат, с трудом докричавшись из-за громкой клубной музыки.

Мы были единственными, кто не танцевал, единственными, чьих родителей здесь не было, единственными на кого учителя поглядывали с сожалением, единственными, кого одноклассники старались не замечать: меня – из-за того, что я сам пожелал быть антигероем, его – из-за того, что он был толстым закомплексованным наивным дурачком. Словом, кое-что в этом мире нас объединяло.

- Да, уже нормально, - соврал я.

Меня немного раздражало то, что он мнил себя моим другом. Мне было плевать на него. Но в своих мыслях я благодарил Жаната за его присутствие. Пусть нас, никчемных, будет здесь двое.

- Смотри, как отжигают, - говорил он, будто бы с добротой, - Во дают, а!

- Да уж…

- Че? Не слышу!

- Да, говорю, круто!

Это продолжалось до пяти утра. Потом все вышли на школьную спортплощадку, чтобы встретить рассвет. Кто-то кричал: «Ура! Прощай школа!», кто-то плакал, кто-то фотографировал себя или своих друзей, а родители с трудом стояли на ногах. В этой шумихе, я тихо решил уйти. Попрощался с классной руководительницей и Жанатом.

- Пока, Даник! – услышал я голос Карины.

- Пока! - ответил я, успешно избежав её взгляда.

Она прекрасно знала, что у меня то самое популярное среди молодежи психическое расстройство, о котором я уже вам упоминал.

Ей нравилось надо мной измываться. Ну, что поделаешь с этой сукой?

***

Не смотря на то, что со школой было покончено, рассвет по-прежнему не давал мне расслабиться. Поэтому убедившись, что отец спит, я забрался на крышу к своей долгожданной спасительнице. Этот косяк я сготовил еще сутки назад, подумал я, и начал неторопливо раскуривать. Спешить было некуда, спать совсем не хотелось, я был один, и вдруг моя жизнь за долгое время стала приятным событием на крыше пятиэтажного хрущевского дома.

Было только шесть утра, когда лечебное зелье мягко пронизывала мое сознание забытьем. Я помнил только одно: кое-кто сейчас поднимется на крышу, и я буду притворно удивляться, почему этот кое-кто лазает по крышам в такую рань.

- Привет, Даник! – услышал я детский голос.

Это был Тима. Мой шестилетний сосед.

- Тима! Какого хрена ты не спишь? Еще же рано! И я тебе говорил, не лазь на крышу, когда меня нет!

- Ну, ты же здесь! – говорит Тима.

- И как ты узнал, что я здесь?

- Ты мне вчера сам сказал, и разрешил тоже сюда подняться, если я опять рано проснусь.

Вероятно, мое зелье усыпила мою память и логическое мышление.

- Ладно, садись, - сдался я, не показывая, что сам сглупил.

- Даник, - вдруг оборвал он тишину.

- А?

- Теперь ты не будешь ходить в школу?

- Не буду. Они меня всему научили. – Как хорошо, что Тима еще не понимал сарказмов.

- А я только-только пойду в школу. Бабушка сказала, когда лето закончится.

- Да, знаю, Тима.

- Даник.

- А?

- А в школе меня тоже всему научат?

- Да, Тима, если будешь хорошо учиться, ты будешь знать всё.

Летние каникулы

1

ЕНТ – средство, с помощью которого можно уничтожить интеллект человека. И я его провалил, а значит буду учиться в каком-нибудь захудалом колледже. Честно говоря, у меня не было никакого желания куда-либо поступать, но спорить с отцом было бессмысленно.

- А может просто пойти в армию? – предлагал я.

- Если хочешь, чтобы тебе окончательно выбили мозги, то армия подойдет в самый раз, - сказал отец, - если хочешь стать тупым роботом, который должен выполнять любой приказ, то пожалуйста! Наша армия подойдет идеально.

Я, конечно, мог бы ответить ему, что ведь он-то сам служил, и вроде как в робота не превратился, да и мозги на месте, но в споре отец всегда побеждал, поэтому я, как и всегда, решил умолкнуть.

С отцом я познакомился восемь лет назад. Мы с мамой жили в Экибастузе, пока она не умерла от рака поджелудочной железы. Я до сих пор вспоминаю о маме с непонятной тяжестью в груди.  Последние годы я все чаще разбираю в памяти свое детство, пытаясь зацепиться за те дни, когда мама запомнилась мне лучше всего. Все чаще мой разум предлагает мне исказить мою память, иногда даже бывает сложно вспомнить её голос. И всё чаще мне становится хреново от осознания того, что её никогда не будет. Казалось бы, кормил тебя родной человек, каждый день целовал в щечку и приговаривал, что любит, перед тем как отправить в школу. А потом этот человек просто исчезает, и ты не понимаешь, что делать. Ты в растерянности. Ты чувствуешь безысходность, бессилие. Больше нет той ежедневной теплоты, к которой ты привык. Окружающий мир становится чужим и пугающим. Тебе остается лишь плакать. А через некоторое время, из тумана мелькающих перед тобой людей выплывает какой-то чужой человек, к тому же бородатый, который смотрит на тебя с любопытством, будто не знает, что ты за существо.  Мне было десять лет. И это был мой отец, который забрал меня в Павлодар. Город, показавшийся мне отвратным уже с самого вокзала.

***

А на вокзале я сегодня ждал своего двоюродного брата Кайрата. Павлодарский вокзал – это вечный запах пирожков и беляшей, конечная остановка трамваев, потерянные лица прохожих с набитыми сумками в руках, и дикие зазывалы-таксисты.

После разговора с отцом, мне хотелось отвлечься, и не думать о всяких колледжах, о том, что мне придется учиться с какими-то дегенератами и мудозвонами. Словом, приезд Карика из Экибаса был весьма кстати. Филантроп от рождения и пофигист по жизни – с Кариком мы провели все детство вместе, пока я не переехал в Павлодар. Я ждал его автобуса минут тридцать, скурил три сигареты, и только тогда я увидел этот большой и грязный автобус Mercedes. Думаю, когда-то он был белого цвета. Из автобуса Карик вышел самым последним. С рюкзаком на спине, в желтой футболке и серых бриджах, он казался легким на подъем, непоколебимо уверенным в себе, и знающим ответы на любые вопросы, пацаном из скромного городка Экибастуз, где когда-то я и сам появился на свет.

- Даник! – сказал он, здороваясь со мной, -  Калайсын?

- Да нормально. Как доехал? – спросил я, пытаясь улыбнуться.

- Как я доехал? Ты ахренеешь, брат, но рядом со мной ехала просто секс-бомба!

- Да ну?

- Я тебе отвечаю! Сколько я сюда ни ехал, в автобусе, рядом со мной оказывалась либо какая-нибудь ажешка, либо какой-нибудь жирный, потный урод, который не даст мне поспать, а сегодня… короче, она была охуительна! Ты, кстати, не видел эту телку? Куда она исчезла?

- Не, не видел.

- Только знаешь… я был даже готов в нее влюбиться, но не успел даже с ней заговорить, прикинь.

- Как же так? – я с трудом пытался принять все, что он наваливал на меня своими словами, но мне нравилось то, о чем он говорит. Возможно, это отвлекало от реальности. Так мы и шли пешком до дома.

- Да я всю ночь бухал с пацанами, думал, даже что не смогу уехать, но потом вспомнил, что купил билеты. Еще вчера, кстати. И короче, как только автобус тронулся, я вырубился, и спал до самого Павлодара.

- Значит, не познакомился…

- Да салам, короче. Ладно, че идем сегодня на набережную? Погодка шепчет!

- Ну, вещи твои у меня оставим, а потом на набережную.

- Э, только я заходить не буду. Не хочу с твоим паханом пересекаться.

Родственники с маминой стороны с моим отцом не ладили. Или скорее он не ладил с ними. Не знаю, что за драма между ними произошла, но думаю, мама была главной героиней.  А вот о моем двоюродном брате отец сказал просто: «наглядное доказательство безмозглого поколения». Ситуация патовая. Один доказывает мне, что нынешнее молодое поколение в скором времени разрушит всё, что двадцатый век создал и развил, а другой, что мы живем в ахренительном мире, где все создано, чтобы нас ублажить.

О приезде Карика я в итоге умолчал. Отец сидел в своем кресле и читал какую-то книгу. Я просто сказал ему, что иду на набережную, поплавать. Он что-то буркнул про грязный Иртыш и свиней, но я показательно торопясь, покинул квартиру.

На послеобеденное плаванье в Иртыше ушло пару часов. Народу было столько, ну, хоть расстреливай, все равно будет много. Красовались и старики со своими дряблыми телами, и беременные женщины со своими мужьями, и группы молоденьких цветущих девушек, вечно смеющихся и фотографирующихся на свой смартфон. Плавал в основном Карик, я лежал на песке, и помнится мне, даже немного вздремнул. К моменту, когда гармония кое-как была восстановлена, и настроение улучшалось с каждой солнечной минутой, мне стало казаться, что жизнь не так уж и дерьмова, и жить так вообще все-таки стоит. Но все это со скрежетом разбилось, когда неожиданная встреча искромсала дальнейший сценарий. Это был удар по разуму, полная растерянность и чувство неконтролируемого ступора.

- Ой, Привет, Данияр! - сказала она.

Снова этот милый и хрупкий голос. Я надеялся, что попрощался с ним навсегда. Как же я ненавидел эти неожиданные встречи. Услышать её голос – это подобно ядерному взрыву в груди и в голове одновременно.

- А… - я немного растерялся, но через пару секунд, сняв свои солнечные очки, я все же ляпнул. – А, Карина, привет!

- Как дела? – Она даже не дает мне собраться с мыслями, впрочем, на такой вопрос, обычно отвечают на автомате.

- Неплохо. Ты как?

- Хорошо. Ты здесь один?

- Нет, брат приехал с Экибаса, - говорю я, взглядом показывая на резвящегося в воде Карика. – Решили сходить поплавать… А ты?

- Я с Арманом. – Опять этот придурок? Только бы не увидеть его здесь. – Он пошел купить Колы, теперь не знаю куда делся, - говорит она, размахивая руками.

Я киваю головой и притворно улыбаюсь, еще секунда – и рождается неловкое молчание. К счастью, подбегает Карик, и говорит:

- Привет, - он посмотрел на неё, изъявляя желание познакомиться.

- Привет, - говорит она, отвечая рукопожатием.

Мне пришлось вступить, хотя эта ситуация меня жутко напрягала.

- Эм… Карина, это Кайрат. Кайрат, это Карина. – С ними язык можно сломать!

После «приятно познакомиться» - «взаимно», Карина должна была вежливо попрощаться и уйти, но как обычно бывает, в жизни все не так, как я хочу.

- Карина, слушай, - сказал Карик, - Мы вечером собираемся отметить поступление Данияра, если хочешь, приходи, будет настоящая веселая вечеринка, музыка, все такое – гарантирую.

- Ну не знаю, - она посмотрела на меня.

- Да, конечно, приходи, - Вечно я говорю то, чего на самом деле не хочу.

- Только я приду с Арманом, - она по-прежнему резала меня глазами. Эта сука всегда знала, что я её люблю.

- Да конечно, приходи с кем хочешь, а еще приведи подруг, - сказал Карик, вместо меня, а я лишь кивал, повторяя про себя: «уходи же уже, твой Армашка тебя наверно заждался».

- Хорошо, - сказала Карина, посмеиваясь, - ладно, я пойду.

- Окей, Даник тебе скинет смску с адресом.

- Хорошо-хорошо, - промолвила она, удаляясь восвояси.

Дождавшись пока Карина исчезнет из поля-зрения, я расслабил скулы, перестал улыбаться, нахмурил брови, и, наконец, обрушил всю ненависть на Карика.

- Блядь, Карик! Ну, нахера ты её позвал?!

- А че?

- На кой хрен, я тебе рассказывал про Карину? Ты ведь все знаешь!

- А! Это че, она что ли?

Я просто молчал, и смотрел на плескавшихся в реке детей.

-  Та самая Карина?

- Да-да, ладно, пошли уже отсюда, засядем где-нибудь в летнике, курить охота.

Мы отошли подальше от пляжа, нашли летнее кафе и заказали по пиву.

- А какая еще вечеринка? – спрашиваю я, вспоминая недавнюю встречу.

- У меня здесь один кент живет. У него хата балдеет, так что сегодня гуляем. Там и телки будут…

- Что-то нет настроения…

- Да ты охренел? Я завтра обратно в Экибас, так что не ломайся!

Вечер был неизбежен. Карик все же уговорил меня отправить ей СМС с адресом квартиры, где он собрался устроить целую вакханалию, перед тем как свалить обратно в Экибас. Я больше думал не о Карине, а о том, что сюда придет мой одноклассник, который окончательно испортит мне настроение. Думаю, после всего, что меня ждет, я все-таки повешусь, к тому же ганджи у меня после выпускного не осталось.

 

4
439
1