Разрушать традиции и создавать новое
В прошлом посте я говорила об Аристотеле и “мимесисе”. Теперь же совершим большой прыжок через века и континенты, чтобы найти вторую причину полюбить искусство. Итак, Франция, XX век, живопись. Представили? Какую живопись вы видите? Что приходит вам в голову, какие картины всплывают в памяти, будоражат воображение? Геометричные портреты Пикассо, чистые цвета Матисса, философские высказывания Магритта? Картины, столь непохожие на академическую живопись, картины, переставшие отражать реальность - создающие новую?
Париж, строительство новых бульваров по телу города, грохот прибывающих поездов, который запечатлели братья Люмьер, появление фотографии. Вот. Появление фотографии, которая с легкостью фиксировала и отображала окружающий мир и действительность, поставило художников перед острым вопросом: в чем тогда смысл искусства? В чем смысл искусства, как ему оставаться актуальным в мире, где изображения легко тиражируются, где визуальные образы массово воспроизводятся? Зачем рисовать? Стремиться к правдивости, когда фотография легко передает жизненную правду, улавливая и эстетику?
Согласитесь трудный вопрос. Насущный и мучительный. И вдруг, в процессе метаний, раздумий, работы и экспериментов открылась совершенно замечательная истина – произведение искусства не отображает реальность, оно передает нам состояние, которое владело художником, его восприятие внешнего мира. Восприятие, как и любое наше чувство весьма эфемерная штука, завладеет человеком, да испарится, но передать, сохранить его можно с помощью живописи. И отказ от достоверного воспроизведения жизненной правды открыл художникам широкое поле для творчества.
Возьмем одну картину Пикассо. Вот практически любую. «Скрипка и гитара». Веяние африканского искусства, игра с формой, создание нового художественного языка и больше всего – смелость. Смелость. Ходит байка, что Пикассо как-то прилепил к холсту марку и сказал – вот вам марка на холсте, вот вам жизненная правда, а теперь давайте займемся искусством. Вот вам смелость – перешагнуть через века устоявшихся традиций, чтобы открыть свои – традицию, видение, красоту.
С другой стороны, мы заложники своего видения, если мы видим скрипку одной формы – это не значит, что в действительности она такая. Стоит посмотреть на нее с другого ракурса – и форма ее окажется другой. А что если изобразить скрипку сразу такой - как видят ее несколько пар глаз. Ведь мир не смыкается на одном человеке. Это человек видит перспективу, в его глазах две параллельные сходятся, в действительности же они никогда не сойдутся. И это новая правда о мире.
Ибо мир не стоит на месте. Он бежит за люмьерским поездом, грохочет новенькими автомобилями по свежим бульварам Парижа, тиражирует себя в сотнях фотокарточек и репродукциях, а все, что есть твердого, незыблемого, вечного – растворяется в воздухе. Уходят старые традиции и в водовороте форм, разъединении и сломе рождается новый художественный язык, новый способ высказывания, новая правда о мире.
Это и есть вторая причина полюбить искусство: оно дает нам смелость. Смелость разрушать традиции и создавать. Вновь и всегда. Смелость находить себя. То, что нам столь необходимо - будь мы художниками, менеджерами, поварами. В этом гудящем месте под названием действительность услышать собственный голос, наполнить его звуком и силой - и отпустить вовне.
"Обнаженная и натюрморт", 1931 г.
"Портрет Франсуазы", 1947 г.
Пост – вольный пересказ лекции, прочитанной в лектории Open Mind.