Невозможное — самое реальное
Я – семь. Это нумерологическое вычисление моих имени и фамилии, а литеральное написание – Самар Дрезден. Для каких-то народов число семь означает смерть, для каких-то – жизнь, но важно совсем не это.
Толкование и значение – не одно и то же.
Кроме бабушки, у меня никого нет. По крайней мере так преподносят рассказ о моих корнях. Да меня особо и не интересовало, кто или кем были родители, а может, есть до сих пор. Ничего не помню о своём детстве. Если подумать, отвечу, что раньше было, но рассказать не смогу. Может, слеп, но не глазами. Прозрение застаёт в моменты, когда нельзя жить, как прежде. В таких случаях кто-то говорит, что проснулся, кто-то, осознав положение, в котором находится, меняет мировоззрение. Найденные выводы вплетаются в «прежнее» бесспорными ответами и выявляют ярко выраженные акценты сомнений.
До этого знал, что не такой, как окружающие, другой. Знал, что мне уготовано нечто особенное. Предчувствие наращивало эту уверенность. Другой, не потому что учёный не потому, что называл себя так, а потому, что думал настолько отлично от других, что всё было аксиомой. И когда понимаешь, что ты и другие пребывают будто в разных мирах, от этого вывода становится по большей части горестно.
Приход в «жизнь» и уход из неё – дальше, по другим ступеням миров бестелесных, связан одной нитью – одиночностью. Парадокс бытия – явиться в свет и реализовать свои качества, став самим социумом, размножить свои мысли в головах других. Путая два эти понятия – приход и уход – иногда ошибочно стремишься к одиночеству при жизни…
Нигде не учился, что для меня было плюсом! Но, по мнению многих, колоссальным пробелом. Обучение не должно мешать моему самообразованию. Мой мозг давал приказы автоматически, комбинациями команд – как и что следует делать. Я понимал механизмы, и решение каких-либо задач происходило само собой, как в машине. Это, наверное, и было данное свыше априори.
Руководителем являлась непробиваемая уверенность, а вместе с тем и знание, или изучение этого знания – постигаемое и постигнутое.
Я знал, что такое материя. Это движение, создающее видимость и физическую «объектность» предмета, как фокус. Но слов, которыми мог бы охарактеризовать это, не находил, а может, их просто и не было, как нот, которые слышишь, а пытаясь наиграть, получаешь лишь подобие.
Открытие себя примитивно ассоциировал с обнаружением потайной двери. На самом деле, то элементарное, что видел вокруг – всепроникающая иллюзорная реальность – менялась в каждое несуществующее мгновение.
Откуда я мог знать это? Окружающего не существовало вообще, но, как все, я слышал звуки, ощущал аромат утра, вкус переспевшего ананаса, нежность вискозы, притяжение и усталость пятого вечера за день! Вы можете представить – абсолютно всё, что существует вокруг в созданном для нас мире – допускаемая нами же реальность.
Даже эта книга, которую вы сейчас читаете! Вот оно, феноменальное и необъяснимое – всего нет и одновременно существует для истинно живого, и только. Будто подстроено для и под нас. Всеобщая сущность материи. Мираж, но ощущаемый и осязаемый. Так же и жизнь – реальный мираж.
В университетской характеристике мой статус среди общего числа учащихся определялся как «асоциальная единица». Так считали… А я был зрителем, наблюдающим за людьми, выражающими стандартное видение и оттачивающими шаблонную схему. Их наивность и прорастающий негативизм, взращенный в семьях, выстраивал безоговорочную цепочку последствий, закрепляя подчинённость слепой стратегии. Именно не отклонение от общественной нормы защищало любого.
Выпадая из системы, даёшь возможность раздавить себя или быть сломленным и скатиться до девианта. Система вырабатывает стереотип поведения и тренирует волевые качества, выжимая последовательность и усиливая истощение. Может, и к лучшему, что наставники не присутствовали в череде моих преодолений и осмыслений.
Дети – отражение родителей. Сначала этот факт был недоступен для моего понимания. Если в тебе есть что-то особенное, будь то воля или стремление – то абсолютно всё, что сопутствует тебе в жизни, особенно отсутствие нормальных условий для развития и всетворения, реализации твоих желаний и твоей судьбы, обостряет твои качества и закаляет, совершенствуя личность.
В 24 года я открыл закон «Полевые притяжения в малых пространствах» (названный законом Дрездена), – возможность использования всех плоскостей, скажем, в комнате. Никто, кроме меня, из биодинамиков, при всей их учёности, не смог развить этот вид технологий. Настолько другой, настолько мой. Так я попал в университетскую среду, и замкнутую, и ограниченную людьми сферу образования.
Мечты миллионов осуществились – недоступная когда-то возможность ходить на голове, спать в воздухе, бегать по потолку, кувыркаться по стенам, как по полу, стала нормой. Люди даже перестали посещать спортзалы и секции. Уровень притяжения в комнате оказался регулируемым, и я тут же выдвинул теорию о воздействии давления на ткани.
Лечение от множества хронических болезней, вплоть до астмы и рака. Даже СПИД во всех его модификациях стал побеждён всего лишь тем, что можно стоять на ушах в прямом смысле слова. Иммунные клетки адаптировались к смене плоскости, а системы вирусов оказались недееспособными подчинить себе носителя. Сейчас эти заболевания называются по-другому, но смысла это не поменяло. Подчинить себе носителя – значит, тот микромир, что живёт в нас, расплодился настолько сильно, что понятие «микро» уже относится к человеческому организму хозяина. И в большинстве случаев после 30 земных лет, или наших примерно 52, такая гидра, живущая внутри, полностью перехватывает контроль над индивидом. Самым скверным являлось то, что, порабощая так одного, гидра образовывала целые синдикаты и картели из миллиардов людей, которые на самом деле представляли собой одного большого паразита благодаря их системам общения на расстояниях.
Уровень доходности бюджета стран составил 178% вместо стандартных 77%. Уровень обеспеченности в статистическом разрезе стал выше, чем за последние 20 лет, помноженные на 10. Индекс потребительских цен (!) снизился до 47,5%, всего лишь из-за того, что люди стали тратить больше денег, увеличивая оборачиваемость и снабжая средствами, как казалось, неприбыльные, по мнению финансистов, отрасли, – вычёркивая из ежемесячного списка затрат врачей различных сфер, психиатров, личных бухгалтеров.
Статистика оттока наличности из семей возросла в 27 раз за первые полгода. Коэффициент работоспособности возрос в 39 раз. Благодаря моим новшествам нано-технологии получили запредельные и недосягаемые прежде возможности. Даже в Антарктиде благодаря закону полевых притяжений Дрездена появилась возможность увеличить температуру, что определило судьбу Антарктиды как шестого континента, не считая Агарты и Асгарда, известных совсем не многим, и ещё менее известных Закупольных магистратов «за стеной».
На какое-то время социальная жизнь перестала привлекать, осталось просто наслаждение общедоступной возможностью – воплощением, а не мечтой. Решение проблем с науками, медициной, психологией, экономикой, демографией, и в итоге – с будущим, встряхнуло от пыли обыденности.
В людях проснулся невероятный энтузиазм к жизни, к себе и к работе – только лишь потому, что возможности стали почти что безграничны.
Феноменальнейшее научное безумие охватило мир.
Казалось, что мы перевели притяжение Земли в собственно настроенный интеллектуальный космос на третьей планете от Солнца.
После этого убеждение, что «я есмь не только не такой, как все», но и что узнаю причину своего отличия, и эта возможность представится, стало неопровержимым. Пожизненная финансовая гарантия в любой стране мира, пожизненная слава и посмертная тоже, многочисленные памятники, питомцы и игрушки, названные в мою честь.
А всё происходило, как будто мой день рождения празднует весь мир и празднует каждый день. Я мог зайти в любой дом и куда бы то ни было, я везде был другом. Понятие «одиночка» теперь было стерто. Люди создавали для меня условия.
Неприкосновенен, как святой и как живая история. Благодаря открытию люди получили услуги, не имея претензий к сервису, исполнителям. Всё было слишком хорошо. Моя готовность к худшему ослабила ожидаемый удар.
За закон – удобство и отзыв – фееричность, я получил обратное – ненависть просвещённых умов мира, до предела алчных и почерневших от низостей, и на вопрос, кто они на самом деле, отвечал, что не знаю ничего о них. Низости не ко мне, а к тому, что даётся людям – к науке, а может, и на самом деле – по отношению к людям. Проявленное ими отождествлялось с их внутренней сутью. А если чистота отсутствует, значит, высыхает человечность.
Ненависть не коснулась сердца, но в памяти осталась зарубка о тех, кто зовётся «учёными мужами». Я прекратил разработки и просто сошёл со сцены, хотя мiр был настроен на новые открытия. Ударился в эгоизм. Воплощая по собственным желаниям идеи, воплощался сам, но создателем себя не считал. Мне требовался минимум из 40 свойств, присущих живому миру в рамках жизни человека – сон, пища, гигиена.
Отказ от общения, отношений, принятие приходящих идей, не принадлежащих мне в действительности и общение с животными, выявили и вывели алгоритм новых открытий, но не в области технологий. Я считал себя проводником и только, между двумя точками разных Вселенных, не связанных друг с другом. Перерабатывал энергию из точки I в точку II.
Так же, как мои изобретения были особой пищей для людей, так и я был эксклюзивным яством для Космоса. Мы и наши проявления – пища для универсума и Вселенной. Эти созидательные центры не одно и то же.
Космос – мысли и энергии, передаваемые нам. Вселенная – забота о нас и наших желаниях; наши действия и события; шея и голова; мужчина и женщина. Мы батарейки для преобразования божественной энергии по имени Жизнь.
Моё ставшее вечным «Я» жило в каждом из изобретений, пока горел в себе и тлел снаружи. Свет от творения закона стал огнём внутри, а поскольку я отстранился от людей, – снаружи я «курился» и тлел.
