Вчера мой друг написал правильные и, на мой взгляд, нужные слова про День Победы. Вставляю здесь его статью.
Каждый из нас знает о том, что такое «минута молчания». Но я никогда не слышал, чтобы скорбь выражалась «минутой крика». Нет, я могу себе представить такой крик: крик бесформенный и инстинктивный, полный отчаяния, боли и смятения; но когда скорбь выражается истерическим бравурным «Ура!» — это кажется мне не менее диким, чем громкий смех на похоронах. Память, на мой взгляд, живет в сердце, но никак не в луженой глотке.
Говорить, безусловно, нужно. Говорить — но не кричать. Все на тех же поминках, уж простите мне эту постоянно всплывающую мрачную аналогию, вполне уместными и необходимыми смотрятся теплые слова об ушедшем — история его жизни и ее самые светлые моменты, пусть даже порой и немного приукрашенные, подредактированные, это ведь совсем не страшно. Принято вспоминать обо всем хорошем, что сделал человек в своей жизни, о том, каким он был прекрасным собеседником, любящим мужем, отличным отцом... и так далее, и так далее. Но вот танцевать на столе румбу или рассказывать матерные анекдоты.... как-то странно. Ну разве что покойник был приверженцем традиции, где такое поведение считается не просто допустимым, а единственно возможным: впрочем, носителей таких традиций крайне мало — и сегодня, и вообще, да и к делу это не очень-то относится.
Мне очень импонируют добрые и светлые рассказы о тех, кто прошел, пережил или не вернулся. Рассказанные внуками, дальними родственниками или просто знающими о человеке людьми. В сущности, в этих историях я практически всегда в той или иной форме ощущаю торжество жизни над смертью, драгоценную хрупкость и важность мира. «Война — это ужас» с самого детства как бы намекали мне эти истории, и я поверил. Услышал. Но некоторые, похоже, услышали иначе. Иначе откуда бы взяться массовым крикам, в которых торжествует танатос и прославляется война?. Лозунгам наподобие «1941—1945: мы можем повторить» или какая-нибудь «смерть врагам»? Современные «антифашисты», призывающие к расправе над жидами и на полном серьезе называющие чернокожего «обезьяной»? «Пацифисты», прикрывающие современное насилие знаменем давным-давно окончившейся войны, к которой лично они не имеют ну вот вообще никакого отношения?
Простите, но я не умею и не хочу орать на поминках. Для меня 9 мая — это не праздник с мишурой и салютом наподобие Нового года. Не карнавал. Не феерия. Это день величайшей скорби и памяти, и искреннего, немного наивного и детского желания, чтобы такого больше не повторилось никогда. А все эти парады, георгиевские ленты, ряженые казаки и отморозки из ДНР/ЛНР, громогласное бряцание оружием и угрозы «в случае чего повторить», священники, благословляющие созданные убивать артефакты, полные крови лубковатые художественные фильмы о войне с грандиозными и порой отмытыми бюджетами, портреты Сталина и призывы «забыть о спорных моментах истории» — может быть, для кого-то это все сакрально и важно. Но не для меня. Моя память и совесть все еще способны работать тихо. И каждый громкий крик — только очередная румба на чьей-то могиле.
Чтобы почтить память каждого погибшего или ставшего невольной жертвой той войны минутой молчания, человечеству понадобится молчать не один десяток лет. Чтобы почтить память всех погибших на всех войнах истории — молчать придется до скончания веков. Не надо славить войну. Давайте ценить мир. Давайте же хотя бы на минуту перестанем кричать.
Мой день победы еще не настал. Он настанет, когда закончится последний военный конфликт. Когда отпадет необходимость в боевых самолетах и стратегических ракетах, когда заржавеет последний патрон, а танки останутся только в музеях в качестве страшных экспонатов былой дикости. Когда люди перестанут убивать друг друга без внятных целей и причин — то есть, вообще перестанут, потому что внятных целей и причин у убийства нет и быть не может. Возможно, кому-то из вас, читающих меня, эти слова покажутся наивными и детскими — что ж, во многом поэтому мне вряд ли удастся дожить до дня Победы. Но мне очень хотелось бы верить, что кто-то из моих далеких потомков — внуки, правнуки или еще кто-то — увидит это своими глазами. И скажет: «ты знаешь, дед, а мы все-таки победили».
И хрен с ним, что лично я этого уже не услышу. Но не будет напрасным тот величайший подвиг наших дедов и прадедов семидесятилетней давности. Мне кажется, что как раз именно этот день они и приближали как могли. Спасибо вам, ветераны.
Оригинал здесь.