Жизненной энергии и творческой прыти Дмитрия СКИРТЫ могут позавидовать многие. За 21 год театральной карьеры он сыграл более семидесяти ролей в театре им. Лермонтова и в ТЮЗе им. САЦ, засветился в 20-ти кинокартинах и сериалах, а так же успешно проявил себя в роли режиссера, представив театральной публике 9 авторских спектаклей.
Судьбоносная встреча.
— Дмитрий, так самозабвенно любить и отдаваться выбранной профессии способен далеко не каждый. Что привело вас в театр?
— В возрасте семи лет, гуляя по парку с друзьями, к нам подошла женщина и в ходе разговора предложила посетить её кукольный кружок. Придя на спектакль и поразившись красоте актёрской игры, я остался в нём уже в качестве маленького актёра и начал постигать азы театрального искусства. В дальнейшем, когда мои друзья играли на улице в «казаков-разбойников», я уже исполнял эти роли в театре. (Улыбается) Именно тогда я понял, что театр – это именно то место, где я хочу быть. После кукольного, я играл уже в самодеятельном театре, где каждый мог быть сценаристом, актёром и режиссером. А после, с ясным знанием того, кем я хочу стать, поехал в иркутское театральное училище. В 1992 году окончил театральное училище с красным дипломом и приехал в Казахстан по приглашению алматинского театра «Бенефис».
— Какие трудности предстали перед молодым актёром?
— Трудности, характерные для любого творческого человека времён СССР. Катастрофически нахватало денег. Да и человеком я всегда был свободолюбивым, отсюда конфликты с режиссерами-постановщиками. Кстати, это, пожалуй, сыграло немаловажную роль в моём становлении, как режиссера. Мне всегда хотелось делать что-то своё. Создавать миры, которые существовали бы только по моим правилам.
Даря эмоции.
— Что означает для вас реакция людей, пришедших к вам на спектакль, как вы чувствуете зрителя?
— Зритель – это те, ради кого актёры приходят на свет. Театр без зрителя – лишь обветшавший сарай с сырыми декорациями. Я считаю, что чувствовать энергетику зрителя – это самое главное, что должно присутствовать в актёре. Только ощущая настроение и отношение зрителя к своей роли, я могу варьировать своё поведение на сцене, достигая полной отдачи, даря людям именно те эмоции, в поиске которых они пришли на спектакль. Это я умею, и это дорогого стоит.
— Вы часто ездите с гастрольными программами по зарубежным странам. Какие театры вы бы выделили в современном мире?
— Мне очень нравятся театры Петербурга. Их там насчитывается около ста. Во времена своих режиссерских курсов я объездил все самые известные театры культурной столицы России и побывал на многих спектаклях с участием потрясающих актёров. Чего не скажешь о Москве… Очень нравятся студенческий театры, ибо в этих залах стоит такая энергетика, что кажется, она порой материализуется, летает по залу и её можно схватить за хвост. Молодые актёры амбициозны, дерзки и горят изнутри, вылезают из кожи, чтобы достойно сыграть вверенную им роль. Мне очень нравится наблюдать за этим энергетическим хаосом, в такие моменты я вспоминаю себя.
Два дня без театра.
— Какие ограничения и сложности даёт актёрская профессия?
— Мне сложно сравнивать, так как другой жизни я не знаю. Но я порой смотрю на людей, которые с девяти до шести сидят в закрытых офисах перед экранами мониторов и выполняют одну и ту же работу на протяжении многих лет. Такая перспектива меня никогда не привлекала. Однажды, правда, я всё-таки попробовал поработать таким образом в одном event-агенстве, куда меня взяли писать сценарии к праздникам. Мне хватило лишь двух дней, что бы чётко осознать то, что я не ошибся в выборе профессии и динамике жизни.
— Успешно отыграв такое большое количество разноплановых ролей, отбросив неуместную скромность, можете ли вы сказать, что теперь вам подвластно любого рода амплуа?
— Конечно, вопрос каверзный, но и я не лыком шит! Думаю, что да, могу. Сейчас я без ложной скромности могу сказать, что я созрел для любой роли. Конечно, в силу возраста, роль Ромео мне уже вряд ли кто-то додумается вручить, но с остальными – справлюсь.
— У каждого актёра есть знаковые для него роли, дарующие ощущение подъёма и профессиональной состоятельности. Какие роли вознесли вас на новые ступени?
— Да, определённо. Такими ролями для меня стали Гамлет, Евгений Онегин и Макбет из «Утиной Охоты». Именно эти роли стали для меня знаковыми и переломными. Именно после этих ролей я ощутил обострение чувств и духовное, творческое взросление.
В ТЮЗе мне стало тесно.
— По-вашему, актёр должен переживать судьбу героя, чтобы хорошо играть, или достаточно просто Хорошо играть?
— Сложный вопрос. Сам мучаюсь над ним. Дело в том, что когда вживаешься в роль, приятное послевкусие остаётся ещё надолго. Но порой мне доставались очень тяжёлые, с эмоциональной точки зрения, роли. Их судьбы просто нельзя было впитывать в себя, так как это могло закончиться весьма плачевно. Но задача хорошего актёра – заставить зрителя поверить в истинность чувств, испытываемых его героем. При этом, не ныряя с головой в омут эмоций, а лишь настолько, что бы поверил зритель. Что бы научится чувствовать этот баланс – нужны годы практики.
— За период с 1994 по 2011 годы вы успели отыграть около пятидесяти ролей в театре ТЮЗ им. Сац, но в конце года скоропостижно покинули театр. Что произошло?
— В ТЮЗе мне стало тесно. Там появились режиссеры, идеи спектаклей которых резко шли в разрез с моим видением театральной жизни. Мне просто не хотелось в них играть. Мне поставили ультиматум: «Свои спектакли можешь ставить где угодно, но играть роли ты должен только у нас». Это и стало первопричиной моего ухода. Меня с радостью приняли немецкий и Лермонтовский театры и я нисколько не пожалел о своём решении. Границы и рамки были порушены и я смог властвовать над своей актёрской жизнью так, как считаю нужным.
Борис КАЛАЧЁВ, Фото из личного архива спикера, Алматы.