Возьмите "Токийскую историю", добавьте пьесы Чехова, например, "Вишневый сад" и "Три сестры", смешайте с романами Фолкнера и "Аризонской мечтой" Кустурицы и приправьте льдом, без которого жару в Оклахоме пережить невозможно. Это рецепт приготовления бурбона "Август" из графства Осейдж. Автор - Трейси Летс.
Монотонный, словно пустынный пейзаж южных штатов Америки, сюжет фильма, снятого по одноименной пьесе указанного автора, соткан из электричества, витающего в сухом воздухе сорокоградусной жары. Мне было жарко весь фильм, хотя на улице зима и слякоть.
Старые, потрепанные как какой-нибудь Форд Ф-250, бизоны актерского автопарка - Мэрил Стрип, Джулия Робертс, Крис Купер и даже Джульетт Льюис, которая, кажется, только вышла из запоя, в который ушла сразу после "Что гложет Гилберта Грейпа" или "Прирожденных убийц", снятых где-то там же. Коренные американцы, как говорит героиня фильма.
В их антураж молодой реднек Камбербатч вписывается прямо-таки органически. Дебилов играть, возможно, не так уж и сложно, да вот только это не голливудский блокбастер. Даже голос другой озвучивает в русском переводе. Но на то Камбербатч и самый востребованный актер последних лет, чтобы играть разношерстных персонажей чуть ли не каждый день. Как в театре. Ведь Камбербатч - актер театральный. И фильм снят по пьесе.
Это трудно - снимать фильм в темном двухэтажном доме посреди пустыни, да еще и с заклеенными от света окнами. Это камерный фильм, театральная постановка, вымышленная реальность ограниченного пространства. Герои любой пьесы - заложники пространства, и это заложничество - ключевой инструмент драматурга и автора сценария "Августа". Неслучайно фильм носит точное топонимичное название - "Август, графство Осейдж". Что-то вроде Вендерсовского "Париж, Техас". Все герои находятся в одно и то же время в одной и той же географической точке. И эта недвижимость, эта камерность, эта теснота, эта неизбежность друг друга вскрывает довольно болючие язвы (и рак полости рта героини Мэрил Стрип - лишь одна из них). Вылечиться от них - значит, вырваться из этой тесноты.
Когда я вырвался, то почувствовал себя освобожденным.