Его бровь была рассечена, губы разбиты, под левым глазом назревала неприятность. Ушиб правого запястья он обнаружил только когда поднимался на крышу. На крыше ему стало легче. Здесь даже дышится свободнее. Под ржавеющей железякой он достал припрятанный еще утром косяк. Коробок спичек лежал рядом. Затянувшись долгожданной травкой, он расслабился, облокотился на ту самую ржавеющую железяку, и просто смотрел на звезды.
Прошла минута, две. Боли стали исчезать, или просто забываться, или это действие травяного лекарства, неважно, главное, что ему стало легче. Услышав позади шорох, он даже не дрогнул, потому что прекрасно знал, кто это мог быть.
— Даник, ты здесь? – спросил детский голос.
— Тима! Одиннадцать часов, ночь на дворе! Какого хрена ты не спишь?
Это был мальчик шести лет. Единственный, кто кроме Даника всегда залезал на крышу.
— А я знал, что ты здесь, — сказал Тима.
— Ну, молодец.
— А че у тебя с лицом?
— Да подрался с одним плохим человеком.
— а ты говорил, что драться плохо!
— Знаю, что говорил. Это тот, плохой человек не знал, – сказал Даник, затянувшись последний раз. Он не беспокоился по поводу травки, потому что Тима думал, что это обычная сигарета. – Папа твой дома?
— Не, — сказал Тима, — Ушел куда-то.
« — Опять бухает, — подумал Даник».
Они были соседями. Даник был свидетелем рождения маленького Тимы. Ему тогда было четырнадцать. А друзьями по крыше они стали только в последние пару лет. Тима сильно привязался к Данику с того момента, как умерла его мать.
— Слушай, Тима, если твой папа сегодня не придет, то ты к нам зайди, понял?
— Ладно. А можно мне на компьютере поиграть?
— Можно, можно.
Еще минуту они молчали. Тима умел не докучать.
— Даник.
— М?
— А откуда звезды появились?
— Я же вроде говорил.
Тима вздохнул, посмотрел на свои кроссовки, и сказал:
— я забыл.
— Их нарисовали, — сказал Даник.
— А кто их нарисовал?
— Хорошие люди как-то собрались и решили нарисовать.
— А зачем?
— Чтоб другим приятно было, то есть нам.
— А откуда ты знаешь, что они хорошие?
— Плохие люди звезд не рисуют.
— А мы хорошие?
— А ты как думаешь?
— Хорошие.
— Ну, значит хорошие.
— А почему мы не рисуем?
— Ну… это раньше люди рисовать могли, а сейчас разучились.
— А можно снова научиться?
— Можно, только если ты останешься хорошим.
— Я всегда буду хорошим! А когда я уже смогу рисовать?
— Скоро, Тима. Завтра я тебе куплю фломастеры, чтоб ты на бумаге сначала рисовал.
— А я еще солнышко умею рисовать! – явно обрадовавшись, сказал Тима.
— Молодец, вот и нарисуешь.
— А ты умеешь?
— Когда-то давно умел, щас вряд ли…
Еще пару минут они просто любовались звездами, на крыше изредка были слышны звуки проезжающих машин.
— Даник.
— А?
— А когда к нам Диля придет?
— Кто? А, Динара. Не пойму, почему ты её так называешь. Она не придет больше.
— Почему?
— Она ушла.
— куда?
— Не знаю, не спрашивал. Зачем тебе?
— Она же тоже на звезды любит смотреть.
— Нет, она притворялась.
— Притворялась?
— Ага. Ладно, Тима, пошли ко мне, покушаем, кажется, мама что-то наготовила.
— А потом мне можно поиграть на компьютере?
— Можно, можно.