Yvision.kzYvision.kz
kk
Разное
Разное
399 773 постов41 подписчиков
Всяко-разно
1
12:43, 07 октября 2013

Книги воспитавшие героя

Ветер, обдувая башню караула, сквозь щели проникал внутрь деревянной будки. Молодой солдат, Дархан, чувствовал, как сквозняк продувает ему шею, поэтому то и дело пытался поменять положение, пряча шею под ворот шинели. «Надо же было попасть на караул в такой ветер», - подумал он, - «Хотя какая разница, караул на то и караул, чтобы зарабатывать остеохондроз. Ну ниче, еще пол часа и придет смена». Эта мысль его развеселила, и он продолжил смотреть вдоль, между двумя высокими оградами, вспоминая прочтенные до службы книги и рассказы, которые любил.

Как ни банально, но любовь к чтению у Дархана проснулась из-за сказок. В школу он уже пошел читающим ребенком. Множество сказок, казахских и остальных национальностей, история Бастиана Бальтазара Букса, Первые книги о Гарри Потере, тома Толкиена,и  «Меня зовут Кожа» Сокпакбаева были прочитаны еще в начальных классах. Каждый четверг, пообедав, Дархан выходил в спешке, словно опаздывал на работу, и ехал в библиотеку имени Мухтара Ауезова города Астаны, на пресечении улиц Богенбая и Пушкина. Заходил в читальный зал, где его все уже знали, брал книгу и с серьезным видом брался за чтение. Взахлеб прочитал, и периодически перечитывал мифы и легенды древней Греции и скандинавских стран.

Уже в средних классах, Кабдеш Жумадилов первый познакомил его с казахской литературой двадцатого века. Именно его роман «Дарабоз», посеял зерна патриотизма в глубине неокрепшего сознания. Исторический роман, про становление шестнадцати летнего юноши в национального героя, который сыграл важную составляющую в процессе очищения казахских степей, после вековых воин и постоянных набегов Джунгарского ханства, прочно закрепили именно казахский дух в восприятии литературы. Он тогда, хоть и читал, но не мог осознать и понять слова Абая, «Путь Абая» Ауезова или произведения других казахских авторов. Дарабоз и «Улетают гуси» были прочитаны вовремя, именно в ту пору, когда шло построение характера и ценностей человека. Самоотверженная любовь к народу и родной земле, описанные в романе и повести, поставили надежный стержень степного духа. Следом он стал читать все популярные исторические произведения подряд: «Жестокий век», «Кочевники», «Гибель Отрара», «Саки». Но все же Дарабоз, хоть и был о более поздних веках, помог видеть все эти рассказы с нужного ракурса.

В старших классах отличительными были рассказы Айтматова «Тополек мой, красная косынка», «Ана-жер-Ана» и «Красное яблоко». Он стал видеть по-иному чувства: любовь, зависть, ненависть, сожаление и надежда искусно переплетались в этих рассказах. Он стал более трезво судить судьбы людей, и осознал особую роль прекрасной половины в обществе. Его мировоззрение не стало острее или холоднее, а просто он стал видеть их по-иному, намного чище и искреннее чем его сверстники. Он как и все смотрел все сериалы и фильмы того времени, «Я люблю его мама», «Мятежный дух» и так далее. Но в отличии от других, у него была защита подсознания, в лице литературы.

Он был благодарен этим книгам, именно в такие одинокие ночи караула они не давали ему скучать, и он блуждал в просторах своей фантазии, сторожа звездное небо.

***

В это же время группа заключенных шли спокойно по коридору к подсобному помещению, казалось, они идут по собственному двору. Уверенность в походке им придавал, идущий впереди начальник ночного караула. Дюжина «зеков» зашли в подсобку, где их уже ждали пять автоматических ружей и что-то из инструментов. Начальник караула подошел к железной двери и жестом подозвал к себе одного из заключенных.

- Ну вот, как и договаривались. Дальше уже как повезет. Я оставил метку, где именно можно подрезать сетку, - сказал, начальник, отпирая дверь.

- Не волнуйся, начальник, я в таких делах фортовый, - рявкнул, блеснув оскалом, худой азиат с хищным взглядом.

- Тише, - спокойно сказал тот, кого подозвал начальник караула. Все остальные заключенные сразу притихли, - Ты говорил, что с вышками проблем не будет. Караул тоже в курсе? – его речь была явно не тюремная. Как правило, именно бывалые рецидивисты, легко переходили от тюремного гонора к культурной речи. Маленького роста, жилистый мужчина с узкими карими глазами, похожий на монгола был единственным кого побаивался, повидавший уже много заключенных начальник караула.

«Монгол» действительно был человеком непростым, на воле он славился недобрым именем безжалостного зверя. В свое время его создали сами силовики, для противопоставления преступным группировкам. Но силовые структуры потеряли над ним контроль, и он учинил много кровавых перестановок сил в преступном мире. И теперь Монгол рвался на волю, ему было все равно, он уже точно не сможет выйти отсюда живым.

- Нет, конечно, не в курсе. Про этот план знаю только я и…, - он запнулся, остальные заключенные не знали, что все было оговорено с начальником исправительной колонии, - Я поставил, на пост «лохов». Если вдруг начнут поднимать шум, пару выстрелов в будку будет достаточно. А вам главное добраться до машин, насколько я знаю, нужные люди уже все продумали.

«Монгол» прищурился, и пристально посмотрел на начальника караула. Но потом вдруг резко выглянул на улицу. Открывая шире дверь, жестом показал всем на выход. Беглецы, точно ждавшие этого момента, одним рывком выбежали на улицу.

***

Дархан, в очередной раз поменяв позицию в будке, наблюдал как ветер местами кружил снег, поднимая его смерчом чуть выше земли и опять рассыпая по земле. Он подумал, что если бы не пошел служить, никогда не замечал бы всю красоту этого явления. Словно по волшебству снег из разных сторон кругами тянулся в центр, и потом также как по приказу, начинал рассыпаться по сторонам. Он опят перебирал, героев и сюжеты прочитанных книг, и вспомнил Алмату и свой университет.

Университетские годы стали для Дархана годами читальной засухи. Он практический не читал. Жизнь стала и без того насыщенной историями, романами и приключениями. Но все же он читал. Сначала был период чтения религиозной литературы, которая оказалась самой актуальной в его библиотеке. Молодые юноши толпами входили во всякого рода религии и течения, в основном по незнанию основ собственной веры. Он не читал многотомные описания того что правильно и неправильно, или демагогии в стиле, это течение не правдиво, а другое течение самое правильное. Дархан начал с жизни описания Пророка, которое, по сути, и включало в себя основы принципов ислама. Затем стал читать таких именитых и признанных теологов прошлого, как Имам Газали, Бедиуззаман Саид Нурси, а современные теологи, как Аляудинов, не давали ему уйти в религию с головой. Именно эти книги позволили ему не заблудиться в бесконтрольные годы университетской жизни, и защититься от острой тогда агитации со стороны размноженных течений и религий.

Следом он прочитал пару произведений Толстого и «Братьев Карамазовых» Достоевского, их повести и романы провели яркие параллели между двумя культурами и двумя религиями. Он стал трезво воспринимать ту часть религии, которая играла роль одного из институтов общества, к тому же разногласия между разными религиями стали ясны.

Совершенно новые люди, с которыми он познакомился в университете, открыли ему мир зарубежной литературы. Начиная от Оноре де Бальзака, и продолжая американцами Драйзером, Оскаром Уайлдом, Джоном  Стейнбеком и Хемингуэем. Особенно запомнился ему Хемингуэй. «По ком звонит колокол», «Праздник который всегда с тобой» и «Старик и Море» были в одной старой книге, он прочитал все три произведения и заканчивал с разными настроениями. Но, именно эти истории, хоть и не было в них чего то совершенно нового, повлияли на Дархана остро, и под эффектом этих книг он четче сформировал некоторые принципы и цели на взрослую жизнь.

Вот так скромный и тихий парень с Астаны решил служить, решил не косить от службы и призвался во внутренние войска Республики Казахстан. Его не особо доставали «деды», и не особо радовали сослуживцы одногодки. Он вел тихую уставную жизнь и при первой удобной минуте шел почитать в библиотеку казармы. И сегодня в ветреный и холодный вечер, нес караул на башне исправительного лагеря в центре Казахстана.

***

Ночь была как всегда полна звуков тишины. Вдруг Дархану еле послышались ровные шаги на снегу. Он обрадовался, что смена идет чуть раньше, и взглядом стал искать сослуживцев в стороне казармы. Но к удивлению, понял, что никто не идет. «Неужели мерещится, «старики» точно рассказывали, что если долго сидишь, появляются миражи», - он засомневался. Но шаги становились все четче. Дархан осторожно посмотрел вдоль ограды, всеми силами желая, чтобы там никого не было. Но как бы он не желал, дюжина беглецов бежали цепочкой в ближайший угол ограды.

Дархан растерялся. Как такое могло произойти? Почему до сих пор молчит сирена? Что делать? Последний вопрос все время всплывал, и мешал прийти в себя. Вдруг, автоматический он начал вслух проговаривать устав. Как ни странно, этого его успокоило. Снова и снова повторяя устав, Дархан взял в руки автомат Калашникова и подошел плотно к окну. Доля секунды ушло на то, чтобы осмотреть участок, как внезапно на расстоянии километра за забором включился и выключился фонарь, и со стороны беглецов был ответ в два включения.

«Можно подождать, пока они перелезут за забор, и потом бить тревогу, ведь за забором им не зачем будет стрелять в башню», - думал он, хотя понимал, что если их уже ждут за забором на машинах, то скрыться уже будет не так сложно. «Может все-таки дать бой, вряд ли они попадут в меня с такого расстояния». Страх постепенно овладевал всем телом, и не давал решиться на первый шаг. Пока он думал, беглецы уже почти добежали до ограды. Увидев, как они с яростным рвением, бегут к ограде, он вспомнил персонажей, прочитанных им книг: «Кабанбай» - Жумадилова, в одиночку разбивающий строй врага, «Роберт Джордан» - Хемингуэя, взорвавший мост в тылу... И с каждым следующим образом, предстающим перед ним в воображении, у него разгоралось в сердце отвага. Эта секундная внутренняя борьба между трусостью и честью, показалась для него вечностью.

Дархан плотнее прижал приклад к плечу, и уже не думая, одной рукой направил луч прожектора в сторону группы людей. Едва прожектор успел повернуться в нужном направлении, Дархан еле слышно проговорил «Стой стрелять буду». Прозвучал выстрел, он был выпущен в воздух. Беглецы испуганно разбегались под светом прожектора.

****

Монгол бросил свирепый взгляд на растерянных спутников, и громко прокомандовал военным тоном.

- Не рассыпаться, двое на сетку. Двое со стволами на будку. Остальные стволы прикрывайте сторону казармы, - прокричав эти слова, Монгол фонариком просветил три сигнальных луча в темноту за забором. Из степи прогремели звуки мотора. И на ходу зажигая фары, четыре машины рванули к оградам.

****

Дархан после предупредительного выстрела успел уже ранить одного стрелявшего. Он толком не понимал что делает, поэтому просто стрелял в сторону беглецов, не прекращая при этом проговаривать слова которые им по сто раз проговаривал старший лейтенант в учебке.

- Караульный должен приложить все возможные усилия для остановки беглецов. Однако если пресечь попытку не удается, солдат должен создать все возможные условия для успешной погони за беглецами, - при этих словах он подумал, - «Уже прошло как минимум двадцать секунд, где караул? Неужели спят? Откуда у них автоматы? Как можно было не проснуться?» - и тут он услышал тревогу. Эти звуки показались ему, спасательным кругом. Но он видел, как двое у ограды уже дорезают сетку, и беглецы перебираются через внутреннею ограду к внешней. Это означало, что побег лишь вопрос времени. В этот момент что-то укололо его в край плеча. Дархан поменял опустевший магазин автомата, передернул затвор и уже собрался продолжить бой, как вдруг ощутил, что по руке сочиться кровь. Он ее не видел, но чувствовал, как тепло стремительно бежит вниз по руке. Страх тут же сковал бойца, пронизывая изнутри. Времени опомниться и осознать, что он ранен, не было. За долю секунды, промелькнули десяток вариантов дальнейших действий, самой лучшей из которых показалось укрыться в углу обзорной башни. Но в следующую секунду у него перед глазами всплыл образ старика Сантьяго из «Старика и море» Хемингуэя. Образ старика, упорно вцепившегося в леску смертельной хваткой, в борьбе с громадной рыбой, с окровавленной спиной и рукой, странным образом придал ему сил и уверенности. Никто не видел старика, и если отпустить то никто не стал бы его упрекать, но он не перестал бороться, и рискуя жизнью победил в борьбе с морем. Дархан вытянулся во весь рост и снял тяжелый шинель, казалось, его убедили, что он «булетпруф». Через мгновение он уже был на земле. Пригнувшись на корточках, стремительно направился в сторону беглецов, выпуская очередью свинцовые пули. За спиной он услышал лай собак, и звуки автоматной очереди.

****

Монгол был просто вне себя от злости. «Поставил «лохов» значит, да этот «Рембо» в одного нас перебьет». Заключенные все же не совсем умело обращались с оружием. Они растерянно стреляли в сторону Дархана, быстро идущим зигзагом, то в сторону казармы, то в сторону ограды. Машина смогла подъехать на расстояние ста метров. Дархан же теперь целился в тех, кто резал ограду. Один из них выронил огромный резак. Монгол сам подбежал к ограде, и начал отстреливаться, целясь в искры от дула Калашникова Дархана, свет от прожекторов бил в глаза и не давал всего обзора. Именно свет прожекторов спасал Дархана. Со стороны беглецов, казалось, что пули летят из темноты, они лишь успевали видеть искры выстрелов.

Справившись с внешней оградой, первые два беглеца вырвались на волю. Монгол третьим вышел за ограду, передал автомат одному из зеков и прокричал:

- Прикрывай отход, - он оглянул остальных, двое лежали без движения, последние уже пролазали через ограду. Он увидел силуэты людей со стороны машин, и как они направили огненный шквал на солдат. Командовать дальше не было надобности, все до одного уже без оглядки бежали в сторону горящих фар. Только он рванулся следом за своими спутниками, как словно молотом ударили его по бедру, разбивая в дробь кости. Он свалился с ног, он был ранен в бедро. Бежавший сзади «зек» только хотел обернуться и помочь Монголу, как громче зазвучал лай собак, и он снова помчался в сторону фар. Лежа на снегу, Монгол слышал крики соратников, пришедших вызволить его из тюрьмы:

- Где Монгол? Он жив хоть? – яростно выкрикивали бандиты, а ответы беглецов слышались очень уж невнятно, -  Ну и на хрена вы мне сдались без Монгола? –послышался разгневанный голос, - все по машинам, сворачиваемся.

Машины уезжали на максимальных мощностях, а остальные заключенные остались смотреть в след. Кто-то пытался забраться в одну из машин, но его тут же пристрелили из пистолета.

****

Дархан уже не о чем не думал. Сердце вырывалось из груди. Страх, который овладевал его в обзорной башне, уступил место смелости, выбросив перед уходом изрядную дозу адреналина в кровь. Но чем ближе становились беглецы, тем ясней становился здравый смысл. Он, оглянувшись, увидел, что солдаты ведут бой. Как только у Дархана мелькнула мысль -  «Теперь, нужно отступить к своим», уже знакомый укол он почувствовал ниже груди. Он раненной рукой нащупал дырку в камуфляже, которая быстро намокла. Кровь не просто сочилась, она за секунды успела измочить одежду. Силы стремительно утекали из раны. Он видел, как на снегу растекается его же кровь. Ноги перестали держать, и он упал. Прилагая неимоверные усилия, он перевернулся на спину, отбросил от себя теплое железо автомата и посмотрел в ночное небо. Окружающее теряло очертания, и он закрыл глаза. Он представил старика Сантьяго, на исходе сил поднявшего на плечо мачту лодки и идущего по улице к своему дому. Страх снова отпустил, осталась только усталость, а остатки сил утекали вместе с разрастающимся пятном на белом снегу.

Он осознал что умирает. «Надо же было заступить, на пост именно в день по бега», - подумал он, - «Зато медаль наверно дадут, караул на то и караул, чтобы зарабатывать себе медали». Он не на секунду не пожалел, что начал бой. Ни на секунду не пожалел, что пошел служить. Он вспомнил день присяги, как все было торжественно и красиво. «Кстати, о таком варианте тогда не предупредили» - последняя мысль его развеселила, но улыбнуться так и не получилось.

Дархан услышал звуки оркестра, как будто где-то в дали трубачи выдували гимн. Перед глазами появился день присяги, торжественные речи смешивались со словами клятвы. Лай собак, привел его на мгновение в чувства, он увидел лицо нагнувшегося над ним начальника караула, но уже не слышал его слова. Все громче зазвучали в ушах трубачи…  И Дархана поглотила тьма.

- Дархан, расскажи, о чем ты думал, когда шел на целую дюжину преступников? – молодая и симпатичная журналистка в легком весеннем платье, с диктофоном в руках сидела у кровати в палате военного госпиталя на улице Фурманова в Алмате.

- Не могу, точно сказать, - запинаясь, ответил Дархан, - ни о чем особо не думал.

Девушка улыбнулась, она поняла, что придется вытягивать интересные ответы. Что-то в этом худощавом, потрепанном парне показалось ей отталкивающим, «И как ему дали медаль, наверно, повезло» - подумала она.

- Наверно, ты думал о долге перед страной и уставом, - осторожно проговорила она, - наверно, думал о родных.

- Да нет. Вообще ни о чем не думал. Просто, сделал, как учили в учебке.

- Возможно, я приду в другой раз, кажется, ты еще не совсем окреп, - она начала убирать диктофон.

- Нет-нет, останьтесь, - Дархану было приятно общество девушки, - я честно не думал о том, что должен или не должен.

- Хорошо, тогда попробуем сначала, - она опять улыбнулась, и улыбка сделала обстановку много теплей, - Что ты чувствовал когда выбежал на улицу?

- Я чувствовал страх, - Дархан хотел приподняться, но рана прямо под сердцем дала о себе знать, он не хотел показывать, что немощен и через силу приподнялся и выпрямился, прислонившись к подголовке кровати. При этих словах, журналистка невольно засмеялась, - что-то не так? –Дархан явно засмущался.

- Нет-нет, просто я шла услышать героическую историю о том, как солдат новобранец сдержал побег особо опасных преступников, и создал все условия для успешного задержания.

- Если хотите, я могу придумать что-нибудь, - с серьезным видом заявил Дархан. Девушка опять звонко засмеялась.

- Не нужно, просто расскажи, как все было, и твои ощущения. Почему ты все-таки вышел из вышки?

- Хорошо, я постараюсь, - Дархан задумался на минуту и медленно начал, - Как вас зовут, я извиняюсь, не запомнил?

- Ничего, не удивительно в таком состоянии, что забыли. Жания.

- Жания, а вы любите читать?

- Конечно, я много читаю, - она ответила немного обижено.

- А кого вы обычно читаете, каких авторов?

- Ну… последнее что я читала, это Сисилия Ахерн, «P.S. Я тебя люблю», - быстро ответила она.

- Хорошая книга, - улыбнулся Дархан, - жалко я только фильм видел. А читали вы Кабдеша Жумадилова?

- Нет, - покраснев ответила девушка, ей стало неловко от того что она не читала такого известного казахского автора, одного из немногих представителей золотой эпохи казахской литературы, с которым и сегодня можно было встретиться и побеседовать, - все никак в руки не попадает, - и сама же засмеялась от своего ответа.

- В повести «Улетают гуси», -Дархан старался говорить уверенно, - на границе Китая, в селенье казахов, старый охотник объясняет внуку, почему он не может стрелять в улетающих гусей. Я же видел, как волки рвутся попасть на мою родину. Наверно, то же что старику не давало стрелять в гусей, стремящихся попасть на его родное озеро в горах Тарбагатая, не дало мне сидеть в будке и не стрелять, - этот ответ нужно было освоить, поэтому в комнате образовалась тишина.

Девушка теперь видела не солдатика вояку, к которому шла. Перед ней сидел мужчина, защитник родины. На вид худой не способный на подвиги мальчик, для нее теперь предстал совсем в другом образе. Этот ответ был на все ее подготовленные вопросы, но ей нужно было писать статью. После двух минутного молчания она вновь заговорила, теперь уже совсем другим тоном:

- Расскажи подробнее о той ночи.

- Была необычно ветреная ночь, все остальное было как всегда. Я лишь помню, как они появились и как сослуживцы выбегали с казармы, остальное можете прочитать в официальном заявлении.

Она поняла, что он особо не хочет говорить о той ночи.

- Ты любишь читать. Расскажи про своих любимых авторов и книги.

- Ну я не особо много читаю, я любил читать когда был маленьким. Я рос без отца, Мама работала в столичной библиотеке имени Мухтара Ауезова. Каждый четверг ей нужно было ходить к врачу после обеда, и она оставляла меня смотреть за карточками. И я стал читать, так и полюбил чтение, - он был с ней максимально открыт, Жания была первой, кто слышал эти подробности его жизни, - Люблю читать отечественных писателей, они мне и дали мое понимание любви и ненависти, веры и преданности. Из так сказать заморских, я наверно сначала читал только сказки и фантастику, но из серьезных вещей первым  точно был «Шагреневая Кожа» Оноре де Бальзака. Но я бы отметил как любимого Хемингуэя, особенно «Праздник который всегда с тобой» это единственное что я читал в оригинале, описание Парижа и его переулков, трудности и мелкие радости повседневной жизни, переданные в рассказе… - и Дархан начал свой рассказ, он говорил не спеша и тихо.

Журналистка сидела и слушала, изредка задавая вопросы. Он подробно рассказал, о книгах  изменивших его, которые изменили всю его дальнейшую жизнь. Как он видел того или иного героя определенного Романа. Рассказал свои мысли по поводу причин написания авторами их романов. Как они повлияли на творчество других писателей. Он вкратце, по полочкам разбирал внушительные работы. Они то и дело возвращались к книгам, прочитанным в детстве, обсуждали книги, которые оба читали. Смеялись, шутили, и временами молча, смотрели друг на друга, как будто пытаясь угадать мысли собеседника. Дархан же загорался когда говорил о книгах.

За окном стемнело. Она осторожно встала, подошла к кровати и поправила подушку.

- Можно я вас еще навещу? – спросила она, незаметно для себя перейдя на «вы».

- Конечно, буду только рад. Ваша компания излечила мои раны эффективнее, чем все эти уколы за два месяца, - он улыбнулся, и тихо сказал, - и захватите что-нибудь почитать.

Она засмеялась и не спеша вышла из палаты.

Оказалось, Жания не заметила, как кассета в диктофоне закончилась, но ей запись уже была не нужна. Она запомнила все, что рассказал ей Дархан. Она впервые встретила человека настолько любившего книги и рассказы. Она бы и не поверила, если бы не знала, что этот человек, рискуя жизнью, предотвратил побег двенадцати заключенных во главе с одним из самых опасных заключенных колонии. Мог ли этот человек вообще выстрелить в кого-нибудь? Ведь по уставу он мог и не выходить с башни, мог просто сидеть там, забив тревогу. Что же отличало его от остальных солдат? Как же его хорошо воспитали, за столь долгий разговор, ни разу не перешел на «ты», и ни разу не повысил голос, когда был в чем-то не согласен, выслушивал точку зрения и спокойно давал ответ. С подобными мыслями она вышла из больницы и пошла вверх по улице Фурманова в кофейню внутри супермаркета «Рамстор», где купив чашку кофе, не спеша стала обдумывать весь прошедший день. Трое парней за соседним столиком попытались завести с ней разговор. Одетые по последней моде, в руках новомодные телефоны, разговоры о машинах, фильмах, девушках и о новой песне Ивана Дорна, только вчера Жания не обратила бы внимании на манеру речи и используемые слова. Она невольно сравнивала их с Дарханом, они не были плохими парнями, но она понимала, что эти парни скорее бы остались сидеть в той вышке.

Через неделю вышла статья в местной газете под заголовком «Книги воспитавшие героя». Конечно, не было сенсационного резонанса в обществе, но обсуждение статьи и самой истории нередко звучало в аудиториях университетов, в шумных кафе и кафетериях, и еще в куче мест, где собирались читающие люди. Люди, которые больше верили книгам, чем представителям собственного вида. Люди, выбирающие книги которые читают. Люди, которых с годами становится все меньше и меньше.

     
1
3052
0