Как вы нашли друг друга? Долгий ли это был процесс? Это ведь на самом деле очень трудно – найти единомышленников.
Татарин (Данияр Разиев, вокал, бас-гитара): Видишь, в подростковом возрасте это делается просто: нашлись, сыгрались и поехали. Другое дело, как мы столько времени терпим друг друга (смеется).
Рауль (Сергей Конищев, барабаны): Это как в браке, только мы еще и всегда можем друг друга подколоть. Короче, честный мужской секс.
Т: Мы (с Сергеем Вагановым) со школы учились вместе, потом примерно в том же возрасте пересеклись на одной репетиционной базе. Серега (Конищев) играл тогда в одной серьезной металловой группе, она, по-моему, «Белый Гриф» называлась. И мы его заманили к себе, неизвестно чем. Но чем-то заманили. Он лабал с какими-то лузерами, которые пели и играли неплохо, но выглядели не так. Рок-н-ролл – это ведь в первую очередь обертка.
Сколько вы вместе?
Р: Двадцать лет. Не считая того, что Данияр был в ссылке 10 лет. В Европе.
Игуаныч (Сергей Ваганов, гитара, бэк-вокал): 8 лет. Потом он приехал.
Р: Ну да. Он нам тексты песен присылал, мы их делали. Играли даже где-то (у группы был небольшой тур по Европе). Но перерыв был.
Можете назвать какие-то поворотные моменты в вашей карьере?
Ну, кроме Ржавого, наверное, нет (басист Молотов, Руслан Смагулов, ушел в 2012 году). Мы всегда, изначально играли вчетвером. Когда берешь четвертого человека, начинаешь прививать, навязывать ему свой вкус, учишь его этикету употребления алкогольных напитков… Он всему этому учится, а потом спрыгивает. Причем спрыгивает в надежде, что сделает что-то сольное. Ну, как обычно. Но мы расстались не врагами. Никто никого никуда не слал.
Было такое, что кто-то критиковал вас? Мол, вы ничего не понимаете в рок-н-ролле и прочее.
Р: Ха-ха! Был один человек, писал на Центре Тяжести: дам 100 баксов тому человеку, который вобьет гвоздь в башку хотя бы одному из этих чуваков. Ребята, очень выгодный бизнес на самом деле. Но это максимум. Мы больше ни от кого ничего подобного не слышали.
Т: Дело в том, что в первую очередь критикуем себя мы сами. Мы осознаем, что играем очень примитивную музыку и стремимся к тому, чтобы к нам не приклеился ярлык «трушных рокнролльщиков». Их у нас в городе хватает.
Р: Чем больше человек говорит о настоящем рок-н-ролле, тем большей это является х..ней.
Раз уж зашла речь о «трушном рок-н-ролле», давайте поговорим о наших командах.
Р: Да они все педики. И рекламщики.
То есть вы никого не можете выделить?
Р: Да можем. Они конечно, тоже педики, но нормальные.
Т: Мы не страдаем гомофобией на самом деле…
Р: Как это? Я страдаю гомофобией (смеется).
И: На самом деле мы с любой группой пересечемся и найдем общий язык.
Р: Ага. Они педики, и мы педики…
Окей, как насчет положения рок-музыки в мире?
Т: Мне кажется, в последнее время это все стало скучным. Особенно с тех пор как стало мейнстримом. Мейнстрим – это всегда вульгарно. Сейчас вообще эпоха поддельного рок-н-ролла. Все доступно, и музыка, и сами музыканты.
Какие исполнители оказали на вас влияние?
И: Я слушаю все. Включаю радио и слушаю. Начиная от таких групп как (загибает пальцы) Nazareth, UriahHeep, даже ModernTalking, Вилли Токарев, Александр Новиков, Розенбаум, Шуфутинский…
Т: Фишка, наверное, в том, что мы слушаем музыку, которую не играем. Я вообще слушаю все, от шугейза до трип-хопа. Мне всегда очень нравились команды наподобие TheSonics, гаражные группы 60-х.
Р: Я человек без музыкального вкуса. Наверное, из-за того, что долгое время работал на радио, толерантность завышена. Вчера слушал Джона Ньюмена, Muse, Наутилус Помпилиус.
Давайте поговорим о популярности.
Р: Если вопрос стоит о том, что нам принесла популярность, то ни х.. она нам не принесла. Какая популярность? Я был гораздо популярнее, когда был ведущим одной телепрограммы для подростков.
Можно ли заработать деньги на своей музыке в Казахстане?
Т: Мы не пробовали. Это больше вопрос к Диме Щеголихину (участник групп Эклектика, iFly и др.).
Р: Он не зарабатывает денег. Он педик.
О чем песня «RobertDeNiro»? Мы силились разобрать слова, но так и не смогли.
Т: Ну не знаю. Наши англоязычные песни на самом деле без особо продуманного текста, это просто набор цепляющих фраз. В данном случае Де Ниро вообще ни при чем. Это песня о гопнике, который выглядит как хипстер. Смотрит арт-хаусные фильмы, слушает концептуальную музыку, а в душе обыкновенный гопник.
Какой вопрос вам задают чаще всего?
О принадлежности к панк-року. Это вопрос нас просто за..ал.
Есть мнение, что вы во многом похожи на Libertinesи ArcticMonkeys.
Т: На ArcticMonkeysмы не похожи. Мы можем ассоциироваться с ними за счет подачи: они тоже впихивают свое. Но сейчас они стали мейнстримом и поскучнели. Теперь они уже не такие злые и интересные, как были раньше. Последнее время вообще идет мода на гаражный рок. Что, блин, Oasis развалились и стали играть гаражный рок, что ArcticMonkeys. Кого не копни, все стали примитивными гитарными группами. Даже в Алмате сейчас модно играть грязно. Лет через пять станет популярным другой жанр и все начнется сначала.
Недавно басист BloodhoundGang подтерся российским флагом на концерте в Украине и выкрикивал «FuckRussia».
Р: Они получили то, чего хотели. Это был просто пиар.
Т: То, что они последнее время гастролируют только по Восточной Европе, уже о многом говорит.
Р: Это как с PussyRiot. На самом деле там ничего нет, ни музыки, ничего.
А что насчет PussyRiot? Пусть сидят?
Р: Да конечно, пусть сидят. Это же просто дешевка. Все делалось для того, чтобы их признали узниками совести, чтобы они могли потом уехать в Европу и хорошо жить там.
Т: На самом деле они раскачали все это болото.
Р: Что значит раскачали? Что они сделали? По сути они пришли в церковь и обос..ли людям все.
В тему болота, которое неплохо было бы раскачать. Многие алматинцы, которых называют трендсеттерами, на самом деле не задают тренд, а идут за другими. Сидят в «Ракете», тогда как реально могли бы повлиять на людей в плане качественной музыки и вообще вкуса.
Т: Каждый слушает и выбирает свое. В чем проблема, я сам буду через две недели крутить там пластинки.