Каждый год из угольной промышленности уходят сотни людей. Уголь теряет актуальность. Действуют рыночные законы. Esquire взглянул на жизнь и труд тех, кто, несмотря ни на что, каждый день спускается в шахту.
Караганда – город, обязанный своим существованием углю. Старые, просевшие шахтные стволы поменяли рельеф местности: образовали озера, стерли поселки и старые районы. В городе трудно найти семью, которая никогда не имела бы отношения к угольной промышленности. А на шахтах не найдешь человека, который не имеет предков или родственников, работавших там же. Суммарный трудовой стаж шахтерских семей нередко переваливает за сто лет. За дедами приходят отцы, за отцами – сыновья и дочери. Люди оставляют шахте свое здоровье, а порой и жизнь.
После развала СССР отношение к профессии кардинально поменялось. Быть шахтером теперь непрестижно. Многие, выходя с работы, тщательно отмывают лицо, чтобы не выдавать принадлежности к подземному братству. Нет никакой социальной защиты, да и перспектив, в общем-то, тоже. Но люди работают, ведь кто-то должен добывать уголь.
Здание обогатительной фабрики (ныне недействующей) на территории шахты им. Костенко.Из-за необходимости перевозить сырьена другие обогатительные предприятия Карагандинского угольного бассейна себестоимость угля резко возрастает.
Отходы производства – угольная пыль, шлак.
Скиповой ствол для подъема на поверхность угля. Его поднимают в клетях вертикально. Это требует колоссального количества энергии, в результате чего уже на этой стадии добычи уголь становится нерентабельным.
В клеть (лифт) за один раз входят 25-28 человек. Их ждет 8-минутный спуск в полной темноте на горизонт -100. Учитывая высоту Караганды в 520 метров над уровнем моря, глубина погружения составляет около 600 метров.
Шахта имеет несколько стволов подъема-спуска, разнесенных на километры. Горняки переодеваются на основной территории и едут на автобусе на нужный ствол. Под землей ходит «трамвай».
Назиф Абдуллин. На шахте с 1981 года. Суммарный подземный стаж семьи Абдлуллиных – около 100 лет.
Вадим Еремин. Он и его отец проработали на шахте по 35 лет каждый. Сын Вадима – Роман – работает вместе с ним.
Рафкат Абдуллин – младший брат Назифа. На шахте с 1995 года. Отец Рафката и еще один брат отдали шахте 25 и 20 лет соответственно.
Табельная. Здесь ведут учет рабочих, которые идут в забой или возвращаются оттуда. На стене – шахтерские жетоны. Каждый, кто спускается в забой, получает свой личный жетон и сдает его по возвращении. Предназначение шахтерского жетона то же, что и у жетона военного.
Шахтерская раздевалка. Спецовка подвешивается к потолку на специальных подъемниках.
Сергей Овсянников. На шахте с 1980 года. После травмы в 1995-м его «вывели» на поверхность. Отец, брат, сестра и дядя Сергея – шахтеры.
Ламповая – цех, где заряжают аккумуляторы фонарей. В ламповой работают женщины. Они выдают и принимают жетоны, фонари и самоспасатели, контролируют заряд фонарей.
Шахтерский самоспасатель. Единственная надежда на выживание в случае взрыва, выброса газа или задымления до прихода помощи от горноспасателей. Дает от 1 до 3 часов времени в зависимости от активности движения.
Оператор клети следит за подъемом/спуском. Обрыв троса – страшнейший сценарий. Клеть не упадет вниз – сработают «парашюты» (аварийные тормоза). Но оборвавшийся трос весом в десятки тонн и длиной в сотни метров может просто-напросто раздавить клеть. О таких вещах вслух даже не говорят.
Валерий Зайцев. Всю сознательную жизнь трудится на шахте им. Костенко. В результате производственной травмы почти полностью лишился слуха и речи. На этой же шахте работает его сын Виталий, которого Валерий вырастил один: супруга умерла при родах.
Шахтерские фонари – единственный источник света в забое. Старые постепенно заменяются фонарями нового типа, более легкими и экономичными.
Виталий Зайцев – сын Валерия Зайцева. На шахте 3 года.
Шахтеры очень суеверные люди: никогда не наденут новую каску или нижнее белье перед сменой. Когда работаешь на глубине 600 метров в многокилометровом подземном тоннеле, поверишь во что угодно.
Фотограф: Александр Ермаков
Смотрите другие интересные материалы на esquire.kz
На дне.
Герои этого репортажа не имеют постоянного места жительства и обитают на улицах Алматы. Фотограф Максим Шатров попытался узнать, что заставляет людей оказаться ненужными обществу и государству. Смотреть.
Прости господи
Фотограф Вэн Диттавонг посетил один из публичных домов в городе Хьюстон. Смотреть.