Внедрение геологами в 2003 году процесса, соединяющего две технологии (бурение горизонтальных скважин с последующими множественными гидроразрывами пласта), привело к бурному росту добычи сланцевого газа и сланцевой нефти. Сланец, безусловно, стал важнейшим открытием нашего века, хотя у него есть и многочисленные противники – дескать, это временный бум, есть риски для экологии ввиду использования большого количества воды и загрязнения грунтовых вод, а также риск быстрого истощения скважин, подверженных гидроразрыву. Кроме того, сланцевая нефть довольно дорога в производстве...
И тем не менее.
В 2003 году Америка была всерьез озабочена необходимостью наращивания импорта энергоносителей. Теперь же Северная Америка (США и Канада), благодаря новым технологиям, превратилась в новую точку роста на энергетическом рынке и стала самым быстрорастущим регионом по объему добычи нефти после стран OPEC. Считается, что США обладают основными запасами горючих сланцев. Эти ресурсы дают основания прогнозировать International Energy Agency, что к 2017 году США обгонят Саудовскую Аравию по добыче нефти (в том числе и ввиду прогнозируемого снижения там добычи нефти). Месторождение Баккен (Bakken) в Северной и Южной Дакоте породило новую «нефтяную лихорадку». Сюда возвращаются энергетические компании, вкладываются инвестиции. В 2009 году Exxon-Mobil приобрело самого крупного производителя сланцевого газа в США XTO за $40 млрд.
Сланцевый газ (shale gas) и сланцевая нефть (tight oil) есть во многих частях мира (кроме, возможно, Ближнего Востока, там проецируется его дефицит, как ни парадоксально, хотя, возможно, и логично), нужна только технология для его добычи. По оценкам, общие запасы горючих сланцев в мире составляют порядка 650 трлн. т., а содержащейся в них условной сланцевой нефти, вероятно, в 13 раз больше, чем нефти традиционной. Считается, что этих запасов может хватить на 300 лет непрерывной добычи. Это вновь отодвигает наступление «конца нефти». Вообще, разговоры о «конце нефти» авторитетный аналитик нефтяного рынка Дэниель Ергин, например, считает немного неправильными. Он приводит, как минимум, четыре момента в истории, когда возникали опасения, что нефть заканчивается (в том числе во время двух мировых войн), однако всегда на смену пессимизма приходили новые технологии и открывались новые месторождения. «Конец нефти» выгоден тем, кому выгодны высокие цены на нее. А сегодня разработки сланцевого газа значительно снизили мировые цены на природный газ.
«Золотой век газа» наступит скоро, предрекают оптимисты. Глобализация спроса (термин Дэниеля Ергина из его последней книги «The Quest: Energy, Security, and the Remaking of the Modern World») на газовом рынке сделает несколько другую революцию, чем глобализация спроса на нефть в 2004 году, когда спрос на нефть со стороны Китая подскочил сразу на 16%. Переход на газ, как относительно чистое топливо, все чаще обсуждается в государственных и промышленных кругах, в преддверии перехода к возобновляемым источникам энергии. Для серьезной разработки последних все еще мешает финансовый кризис. Чтобы получить чистую энергию солнца или ветра, нужны субсидии, что нелегко делать в эпоху austerity, а атомная энергия стала своего рода парией после Фукусимы.
Понижение цен на газ стало реальностью, но смогут ли новые технологии обвалить цены на нефть. И соответственно вызвать глубокие изменения по всему миру? Конечно, пока спрос на нефть остается сильным, особенно, со стороны развивающихся стран, и он будет расти больше, чем со стороны развитых. Дело не только в переносе производств и глобальном разделении труда. В то время, как Китай стал самым крупным производителем автомобилей в мире, американцы стали реже покупать собственные автомобили: они предпочитают их арендовать.. Это стало возможным, в том числе и благодаря развитию Интернет-технологий, позволяющих делать покупки из дома и общаться с друзьями через Фейсбук.
Но китайцы не дремлют. В сланцевой технологии они особенно заинтересованы, наряду с саудитами и мексиканцами. Как прогнозируется, у них также есть крупные запасы сланца, да и вообще Китай, возможно, уже в основном удовлетворил свой аппетит на нефть. В дополнение к трубопроводам из стран Центральной Азии, Китай достиг хороших договоренностей с Россией. Роснефть пообещала CNPC долю в восьми проектах, а также свои широко разрекламированные арктические ресурсы.
Россия торопится. Ведь сланцевая революция сыграла с ней злую шутку. Акции Газпрома скатились, так и не достигнув триллионной капитализации, также как и экспорт российского газа в Европу. Россия все еще защищается, заняв довольно глупую позицию, отрицая «сланец» как «мыльный пузырь», который в самое ближайшее время лопнет» (Алексей Миллер). В то же время на Штокманском месторождении (чья история удивительно похожа на историю нашего Кашагана) уже поставили крест, и Путин предлагает новую стратегию - концентрацию на поставках сжиженного природного газа (LNG – Liquefied Natural Gas). При таком подходе вряд ли станут экономически обоснованы дорогостоящие проекты типа газопроводов из Туркмении в Индию (ТАПИ) и другие проекты, комбинирующие высокую стоимость и высокий риск в виде ресурсного национализма или амбициозного давления новоявленных национальных нефтяных.
Готовы ли мы, Казахстан и богатое углеводородами евразийское пространство в общем, к таким изменениям? Снижение интересов западных инвесторов на Каспии уже стало достаточно очевидным. Норвежская Statoil покинула Казахстан, чтобы вложиться в Северную Дакоту. Сам "мудрый" Марченко утверждает, что «в Казахстане еще лет десять будет расти добыча. А потом и у нас будет пик и плато с последующим снижением».
Конец дешевой нефти на евразийском пространстве уже, наверное, наступил с истощением старой советской инфраструктуры. Теперь себестоимость добытой нефти будет расти, делая, кстати, довольно трудным инвестирование в новые технологии. Конец комфортной зоны? Конец игры?
Энергетика и безопасность (после 9/11) – вот две главных карты, которые делали наш регион центром «новой большой игры». Сегодня инвесторы говорят об усталости от стран Евразии: не был создан нормальный инвестиционный климат, остается нехватка квалифицированных кадров, климат налогообложения не очень-то способствует инновациям, власти «слепы и глухи к энергетической революции». Сокращение интереса к нашему региону прогнозируется и ввиду вывода войск НАТО из Афганистана в 2014 году.
Это вряд ли будет способствовать развитию западной модели в наших странах, скорее реальностью будет «евразийская развивающаяся диктатура». Ну и конечно, возрастающая зависимость от Китая. Теперь наша главная карта заключается в территориальной близости к Китаю, ключевому рынку для роста мирового потребления энергии. При этом, возможно, на этом рынке будет обостряться наша конкуренция с Россией. Сами китайцы вряд ли будут долго переплачивать за наши ресурсы. Цивилизация, породившая одно из самых глубоких мистических течений, конфуцианство, живёт весьма прагматично, не рассуждает о выгоде, но постоянно следует ей, так же, как любой китаец стремится даже из мелочи извлечь свой интерес.
Настало время спросить себя, насколько мудро мы поступили со своим нефтяным богатством. Не распустили ли его бездумно и безвозвратно?
Нью-Йорк Таймс в рецензии на уже упомянутую книгу г-на Ергина приводит в заключение его аргумент о важности энергоэффективности: «более эффективные здания, автомобили, самолеты, компьютеры и другие продукты могут изменить наш мир». При этом Ергин обращается к японцам, которым всегда не хватало природных ресурсов, и которые достаточно мудры, чтобы хранить упаковочную бумагу от подарков для повторного использования. Японское слово "mottainai" трудно перевести, и Ергин приводит свою интерпретацию на английском языке - "too precious to waste".