Губительными для развития национальной культуры оказались репрессии послереволюционных лет, которым подверглась казахская творческая интеллигенция.
Так, в конце 1928 года по ложному обвинению были арестованы сорок четыре человека из числа так называемых “буржуазных националистов”, в том числе А.Байтурсынов, М.Дулатов, М.Жумабаев, Ж.Аймауытов, Х.Габбасов. Другая группа национальной интеллигенции в составе М.Тынышпаева, Х.Досмухамедова, Ж.Акпаева была арестована в сентябре-октябре 1930 года. В 1937-1938 годах по ложным обвинениям были репрессированы видные государственные и общественные деятели: Т.Рыскулов, Н.Нурмаков, С.Ходжанов, У.Джандосов, А.Досов, Ж.Садвокасов, Т.Жургенев, З.Торегожин. Жертвами репрессий стали А.Букейханов, А.Байтурсынов, М.Дулатов, М.Жумабаев, С.Сейфуллин, И.Джансугуров, Б.Майлин, С.Асфендиаров, К.Жубанов, Ж.Шанин [1, 5].
Именно в эти годы трагически прервались жизни многих видных акынов, что не прошло бесследно для многовековой казахской музыкально-поэтической традиции. Так, Майлы Орманулы (1888 – 1938) в 1937 году был задержан как “враг народа” и сослан. Первого декабря 1937 года в районном бюро компартии рассматривалось личное дело Капеза Байгабылулы (1896 – 1939) – задержанный как соучастник Ораза Джандосова, Ыдырыса Кошкинова, он 19 декабря был заключен в тюрьму на срок 10 лет. “Враг народа” Капез в 1939 году в Коми АССР умер в тюрьме г.Ухты. В тюрьме от тяжелой болезни умер и один из последователей Болтирика Атыханулы Абен Атамкулов (1902 – 1932) [2]. Адильбекулы Кыдырмолда (1901 – 1987) – акын, жыршы, ученик Асета в 1932 году вынужден был уехать в Китай, и вернулся на родину только через 30 лет. Бармак Мыканбайулы (1866 – 1937) акын, ученик Жамбыла, выступавший с кобызом и домброй в 1937 году был несправедливо обвинен и умер в изгнании, большинство его произведений не сохранилось [6, С.640]. Дайрабай Ерназарулы (1860 – 1937) пережил и конфискацию, и голод, несмотря на происходившие на его глазах общественно-исторические события, сохранил в творчестве исконные традиции [7, С.129].
Жертвами трагических послереволюционных десятилетий стали даже прославленные музыканты, имена и произведения которых сегодня ассоциируются с наивысшими достижениями казахской традиционной музыкально-поэтической культуры. Одни из них, как Мади, приняли революционные преобразования, но и пострадали от них; другие, как Асет, поддавшись общему настроению, покинули пределы Родины. Третьи, как талантливая певица Майра, в полной мере испытали все тяготы того смутного времени. Долгое время не афишировались обстоятельства последних лет жизни крупного композитора и певца начала века – Ибрая. Только в последние годы стало известно, что “в начале 1930-х годов он был репрессирован, а песни его запрещены, но они не исчезли, а исполнялись как народные. По слухам, Ибрай в 1932 году трагически погиб. Утлая баржа с осужденными (в их числе был Ибрай), которая плыла по Аралу на безлюдный о.Барса-Кельмес, во время шторма утонула вместе с тащившим ее катером” [8, С.248. См. также 9, С.36-38 и др.].
Безусловно, что не только судьбы, но даже имена многих одаренных художников тех лет были преданы забвению и до сих пор неизвестны. Целесообразность и перспективность работы по нахождению и восстановлению имен, уточнению биографических данных, анализу сохранившегося наследия подтверждается тем, что по прошествии нескольких десятилетий в архивных материалах, публицистической и художественной литературе еще сохранились важные сведения о традиционных музыкантах.
Составленная нами Таблица имен, годов жизни и социокультурного статуса носителей казахской устно-профессиональной традиции первой половины прошлого столетия (см. Приложение А) – первый шаг в оценке действительных масштабов понесенных казахской традиционной культурой потерь. Так, например, только один 1931 год стал последним для целой плеяды ярких казахских музыкантов, среди которых – Жусупбек Аймауытов, Шакарим Кудайбердиев, Газиз Файзоллаулы, Кулан Алдабергенов, возможно, Сауытбек Устаулы и Берикбол Кoпенулы (Агашаяк).
Со временем, в исконной музыкально-поэтической культуре начался процесс постепенной и неуклонной дифференциации на городскую и сельскую «ветви». Город с его стремительным темпом жизни, типом хозяйствования, основанном на торговле и промышленности, большой концентрацией населения при полной открытости для межнационального общения стал благодатной почвой для изменений в сфере культуры. Село же, вследствие большего сохранения в нем традиционного уклада жизни и этнической монолитности и замкнутости, было менее подвержено культурным инновациям и более консервативно.
Изменились формы бытования музыки в обществе. На первый план по своему общественному значению вышли песни о новом времени, о партии, о вождях, песни-призывы к труду, песни, прославляющие светлое настоящее и др., создаваемые общенародно – и профессионалами устной традиции, и обычными людьми. Наиболее распространенной формой проявления деятельности казахских музыкантов в городских условиях стало участие в разного рода публичных концертах, слетах, декадах казахской культуры, как на территории Казахской ССР, так и за ее пределами.[1] Укоренению такого типа концертирования во многом способствовала политическая установка – приблизить музыкальную культуру Казахстана к европейской как к более прогрессивной. Ее дальнейшее развитие было переориентировано, как известно, на структурные принципы европейского профессионализма.
Широко практиковались так называемые, «смешанные концерты», организованные и для городских, и для сельских жителей, в которых участвовали и русские артистические группы, и традиционные певцы и музыканты [10, С.149]. Получили популярность переложения народных песен для инструментальных ансамблей и хоровых коллективов: на «Этнографических концертах» в Узбекистане ансамбль русских домр исполнил узбекские народные песни в обработке В.Успенского, многоголосный казахский хор, организованный И.Коцыком за четыре года спел около 50 обработок казахских песен. [10, С.153-154].
С представителями традиционной музыкально-поэтической культуры постоянно проводилась политико-воспитательная работа, им сообщалось о текущих событиях международного и союзного масштаба, таким образом “стимулируя” создавать произведения о новом времени. В качестве примера приведем песню Кенена “Кытай халкына”, посвященную “освобождению народа Китая от гнета империалистов” [11, С.12], где музыкант рассказывает о политической обстановке в Китае (так, как это говорили ему, судя по всему, на одной из политинформативных бесед) – “Знаю имя батыра Мао Цзэ-дуна, Ведущего народы Китая по светлому пути, Разбил и прогнал (он) Чан Кай-ши, Отстояв честь и славу своей страны...”.
Традиционных художников поощряли к смене содержания произведений целенаправленными заказами новых – “советских” – песен, кюев и сказок на приподнято-позитивную социалистическую тематику, проведением айтысов изначально на темы современности. Приведем в качестве примера выдержку из “Плана работы по фольклору (музыкальный фольклор, произведения импровизаторов певцов, сказителей)” за 1940 год: “К ХХлетнему юбилею Каз.ССР импровизаторам и певцам заказать новые советские песни (с текстом), кюи и сказки на тему: рост культуры и быта казахского народа. О Родине, о Сталине, о Красной Армии, о советской промышленности и др. Для заказа новых вещей спустить методические письма для помощи сочинителям...”, “Провести состязания (айтыс) певцов импровизаторов, домбристов г.Алма-Ата с охватом 60 человек. Айтыс предназначен на советской тематике (песен, – с текстом) на тему: любовь к Родине, о Сталине, о колхозе, о героях Советского Союза и о Стахановском движении” [12]. Сведения о подготовке рекомендаций для творцов и руководстве ими фигурируют во многих архивных документах, например: “... а) оказать шефство над каждым акыном или сказителем путем прикрепления конкретных товарищей могущих оказать им помощь. Рекомендуем привлечь на это дело в районах, колхозах и на производстве передовых представителей советской интеллигенции. б) эти товарищи должны быть ежедневно связаны с акынами и должны рассказать им о жизни и деятельности нашей Партии – о товарище Ленине и Сталине и об их соратниках. в) рассказать им о наших заводах и фабриках, о стахановцах, добивших мировых рекордов, о героях труда и т.д. г) рассказать о жизни любимой Красной Армии, о их героических победах у озера Хасан и Халхин-гол, о битвах с белофиннами, о героях-пограничниках и т.д. Таким образом, мы сможем творчески подготовить народных акынов и сказителей к слету и прийти на слет с определенными успехами т.е. с новыми произведениями написанных о героях Красной Армии, о жизни колхозов, фабрик и заводов...” [13].
В тяжелейших условиях социальных потрясений и катаклизмов периода 1920-1940-х годов процесс становления новой духовной культуры Советского Казахстана, тем не менее, оказывается стремительным и насыщенным рядом важных событий (см. Приложение Б).
[1] В качестве примера можно привести ряд концертов с участием казахских народных певцов в Москве (начало 1920-х годов), выступление Амре Кашаубаева на всемирных выставках в Париже, Франкфурте на Майне, Берлине; участие одиннадцати казахских певцов в этнографических концертах в Москве (1927 год), проведение в 1936 году первой Декады Казахского Искусства в Москве и т.д.