Даже год спустя трагедия Жанаозеня продолжает будоражить умы, вызывая в обществе острые дискуссии о причинах случившегося, побуждая продолжать поиски на извечные вопросы: кто виноват и что делать?
Как в капле воды, в трагедии одного города отразились все социально-экономические болезни нашей страны. И главная среди них – отсутствие взаимодействия власти с собственным народом.
Согласно исследованиям Центра анализа общественных проблем, старт жанаозеньской трагедии был дан еще в 2006 году. Тогда правительством была взята на вооружение новая стратегия территориального развития. В ее основу были положены рекомендации Всемирного банка развития о том, что имеет смысл развивать те территории, где достаточно высок ВВП на единицу плотности населения. Если до 2006 года правительство старалось выравнивать сильнейшие межрегиональные различия, то с 2006 года упор был сделан исключительно на развитие городских агломераций. Сначала были выделены три агломерации, Астана, Алматы, Шымкент, затем к ним добавились еще две – Актобе и Актау.
По мнению директора Центра анализа общественных проблем Меруерт Махмутовой, резкое сужение зоны внимания, и, соответственно, государственных субсидий, и стало началом тех негативных изменений, которые до сих пор происходят в регионах.
«У нас все области разные: по размеру, трудовым ресурсам, климату, способам ведения хозяйства. У нас большая территория и маленькая плотность населения. Разумеется, рекомендации ВБР подходят лишь к некоторым казахстанским городам. Это большая ошибка – развивать только эту пятерку, думая, что остальные подтянутся», - уверена эксперт.
Первым следствием новой стратегии стало неравномерное распределение нефтяных доходов между областями, городами и селами.
«В Казахстане всего три донорских региона, один из них – Мангистауская область. И в то же время, согласно официальным статистическим данным, самые бедные люди проживают в Мангистау и ЮКО. Отмечу, что бедным у нас считается тот, чей доход составляет 40% от прожиточного минимума, а прожиточный минимум – 120 долларов. Согласитесь, что прожить на 120 долларов в регионе, где даже вода привозная, невозможно», - уточняет Махмутова.
Вторым следствием явилась усилившаяся миграция трудовых ресурсов, в большинстве своем неквалифицированных, из стремительно нищающих сел, аулов и малых городов в центры роста. И, хотя Жанаозень к таковым не относится, но, будучи нефтяным городом областного значения, он в полной мере испытал на себе все прелести новой доктрины.
«По последним данным, в Казахстане насчитывается 87 городов, из них 60 – малые города. Из этих 60-ти, 21 уже не соответствует статусу «город». Люди из этих мест, конечно же, уезжают туда, где есть хоть какая-то работа. А места, где эта работа есть, не готовы принять новых людей», - поясняет Махмутова.
Накануне забастовки Жанаозень задыхался от накопившихся социальных проблем. И, в первую очередь, от перенаселенности и безработицы. Из 125 тысяч человек населения, 50 тысяч – не имели работы. Разумеется, имевшаяся в городе инфраструктура не была готова к обслуживанию увеличившегося народонаселения. Отсюда недовольство жителей уровнем медицинского обслуживания, нехваткой школ и дошкольных учреждений, проблемами коммунального характера.
В период забастовки, с 11 по 16 декабря 2011 года, общественный фонд «Аман-Саулык» провел исследование среди бастующих нефтяников. 57% из них заявили о наличии собственного жилья. 79% отметили, что в городе невозможно приобрести необходимые лекарственные препараты, а 85% считали, что в Жанаозене не решена проблема обеспеченности питьевой водой.
К слову, в одном из последних номеров газеты «Литер» было опубликовано интервью с бывшим генеральным директором АО «РД КМГ» Аскаром Балжановым. Среди прочего, он привел один пример. В 2010 году для удовлетворения требований забастовщиков РД КМГ пошло на увеличение численности филиала на 100 человек. Было подано 2,5 тысячи заявлений от безработных людей, имеющих нефтяные специальности. Отметим, что официальная статистика оценивает уровень безработицы в Жанаозене лишь в 5%.
Показателен и пример, приведенный политиком Булатом Абиловым в одном из интервью. Во время своей поездки в Жанаозен он обратил внимание, что на городском кладбище похоронено много молодых мужчин, и спросил у местных жителей, в чем причина. Ему ответили, что в городе большая преступность: молодые парни умирают в поножовщинах, кончают жизнь самоубийством, погибают от наркомании.
«В советское время Жанаозень был вахтовым поселком, не стационарным поселением. В начале независимости в нем проживало 40 тысяч человек. Вкладываться в инфраструктуру власти начали только в последние годы», - комментирует Меруерт Махмутова.
Действительно, в свое время была принята программа комплексного развития Жанаозеня. За три года на решения социальных проблем было заложено 42 миллиарда тенге. Часть этих расходов должна была взять на себя КМГ. Механизм распределения средств из нацкомпаний в местные бюджеты всем хорошо известен: при акиматах создается фонд, которым руководит аким. Аким никому не подотчётен в распределении этих средств, а сам механизм абсолютно непрозрачен. Чем это закончилось в Жанаозене также известно всем.
Комментируя события в Жанаозене, политик Амиржан Косанов отмечает:
«В одном небольшом городе одновременно сошлись все наши казахстанские «болячки». Самая «больная» - назначаемость местной исполнительной власти. Чиновники не испытывают потребности в одобрении своих действий народом, они народу не подотчетны. Наша власть бесконтрольна. Пока мы эту уродливую систему не изменим, Жанаозен может быть в любом месте страны».
К числу других «болячек», сошедшихся на Жанаозене, можно отнести отсутствие мониторинга реализации государственных программ и механизма взаимодействиями между властями, преемственности в законотворчестве, а также отсутствие достоверных статистических данных.
От себя хочу добавить еще одно: любит наша власть увлекаться красивыми проектами – Актау-сити, G4, Азиада, EXPO, а решать реально существующие проблемы – не любит. Люди видят по телевизору новые пирамиды, новые дворцы, а внимания со стороны власти к своим нуждам – не видят. Жанаозен, конечно, экстраординарный случай, но гроздья социального гнева продолжают зреть в каждом нищающем ауле и опустошенном «малом» городе. Возможно, в этих аулах и городах еще не до конца понимают: кто виноват, но зато уже всем ясно: что делать.