Yvision.kzYvision.kz
kk
Разное
Разное
399 773 постов41 подписчиков
Всяко-разно
0
14:53, 17 марта 2012

Боятся жить…

Боятся жить…

 

- Гражданин! Немедленно вернитесь за ограждение! – возмущенно прокомандовала дородная девица, с нашивками старшего инспектора, обращаясь к невысокому, но весьма сутулому человеку в рваном пуховике, из которого торчал мех, словно из старой плюшевой игрушки.

Данияр обернулся и понял, что переступил положенную черту. «Ограждением» считалась неумело проведенная мелом линия, которая тянулась вдоль бордюра старого искрошенного асфальта.

Длинная очередь, которая выстроилась за дневным пайком, строго контролировалась дневными инспекторами и поэтому две линии тянулись вдоль древнего тротуара, ровно настолько, что между ними точно помещался один человек. Это было сделано для того, чтобы не было столпотворения и возможного бунта, среди населения. Обычно, кто переступал линию, строго наказывали и лишали возможности постоять в очереди, а то и вообще лишали дневного рациона.

Данияр пробормотал что-то невнятное в свое оправдание и очередь всколыхнувшись, тут же закрыла образовавшуюся брешь. Данияр попытался втиснуться обратно, но озлобленно-обрадованные люди с каменными, безучастными лицами безжалостно вытолкнули его снова за ограждение. Старший инспектор сделала вид, что ничего не произошло, и с безучастным видом отвернулась. Данияр не стал делать снова попыток и уныло поплелся в конец очереди.

Очередь располагалась вдоль серого здания. Штукатурка, местами обвалившаяся, придавала зданию весьма гротескный вид. Раньше это было местом расположения администрации города, а теперь она принадлежало Временному режиму. Аксакалы Временного режима пеклись о жителях Вечного города и ежедневная раздача еды была одна из их праведных идей.

Толстый грязный повар, с большого чана накладывал, строго по черпаку, в жестяные миски людям кашу из крупы. Рядом стоявший поваренок, такого же неопрятного вида, выдавал заветный кусочек хлеба, положенного на одного человека в день.

Прошло немало времени и когда подошла очередь Данияра получить свой паек, солнце уже подошло к закату. Борясь с мучительными спазмами в желудке и желанием съесть все, он поспешил домой. Крепко сжимая миску в руках он прошел темную улицу и вышел к своему дому – к полуразвалившемуся пятиэтажному зданию.

Спешку понять было можно. Ночь наступала быстро и предъявляла свои права всем, в независимости. Ночью рыскали одичавшие собаки и мародеры, которые не брезговали ничем. Находясь в закрытом помещении, можно было укрыться хоть от собак. От мародеров это не спасало. Озверевшие люди выламывали двери в таких квартирах, грабили и насиловали. Хорошо, если успевал прийти на помощь ночные инспекторы, но они не часто патрулировали данную местность.

Данияр запер железную дверь на засов и зажег огарок – он вчера выменял у Продавца на два биллиардных шара, которые он нашел в очередном рейде в центр города. Придвинув сломанный табурет к видавшему виды столу, он приступил к еде. Ел он не спеша, стараясь растянуть удовольствие на некоторое время. Горькая каша, разбавленная ржавой водой напомнила Данияру вкус еды, приготовленную его женой в первые дни его женитьбы. Майра была еще совсем молодая и готовить совсем не умела. Увидев сморщенное лицо мужа, она тут же испугалась и расплакалась, так как очень боялась слов, которые, некогда, сказала ее бабушка. Они гласили о том, что всякий мужик уходит от бабы, если та не умеет совсем готовить. Данияр тогда рассмеялся, обнял жену и в тот вечер сам приготовил поесть.

Сейчас поедая эту несъедобную снедь, он вспомнил эту сцену и слеза, предательская слеза начала сползать по щеке. Данияр нетерпеливо смахнул ее и доел кашу. Хлеб он не стал есть, а приберег ее до завтра, чтобы с утра иметь возможность позавтракать. Запив порцией ржавой воды, он укутал хлеб в пластиковый мешок, чтобы усатые, серые хозяева подвалов ненароком не учуяли запах и не пришли ночью поживиться последним, чтобы было у Данияра.

Он погасил огарок и как раз вовремя, когда на улице, снаружи послышались голоса. Он прильнул ухом и услышал внятные разговоры. На улице, по всей видимости были трое. Они о чем-то усиленно спорили и можно было разобрать отдельные слова.

- Я не уверен, но по-моему один из чудиков живет в этом доме. Я вчера и сегодня стоял в очереди и видел, что он направлялся к этому дому, - басом проговорил один и Данияр узнал этот голос. Он принадлежал высокому, бородатому человеку, которого он сегодня выделил в толпе, потому что тот пристально наблюдал за ним. Он Данияру сразу не понравился, потому что было в этом человеке нечто отталкивающее. Его немигающий взгляд казалось, буравил его, изучал, искал слабые места. И только теперь Данияру было понятно, что бородач его выбрал в качестве жертвы. Данияру стало не по себе – мародеры часто использовали жертвы в качестве своего «пайка». Мародеры не гнушались подобными вещами.

- Если не уверен, на кой черт ты нас сюда притащил? – проворчал другой голос, с небольшой простуженной хрипотцой.

- Давай прочешем этот домишко? -  предложил бородач. Видимо главным был у них тот, кому принадлежал хриплый голос, потому что бородач весьма торопливо предложил поиски в доме, как будто хотел загладить вину, из-за того, что попусту привел его сюда

Снаружи замолчали, как будто Хрипатый(так про себя окрестил его Данияр) был терзаем смутными сомнениями. Затем он неуверенно протянул:

- Ну хорошо…Только смотри, Аза...- предупредил он, видимо бородача, - если ничего путного не будет, я лично тебе голову откручу, по самые не балуй. Усвоил?

Последнее слово было сказано особенно ледяным тоном, отчего бородач усиленно засопел. Слышно было как стукнула входная дверь, на что Данияр отреагировал немедленно. Он тихонько прокрался впотьмах к дверям и тихонько сдвинул засов так, что теперь можно было ее открыть без всяких проблем. Это было сделано нарочно, чтобы мародеры подумали, что здесь никто не проживает. Подобная уловка не раз спасала жизнь Данияру.

Сам он, стараясь не шуметь, и не дышать пробрался в кухню, где открывалось окно и тихонько вылез на карниз, через него. Он пробрался на козырек крыши и там было небольшое углубление, оставшееся от старой пристройки, которая по всей видимости было некогда магазином. Оттуда можно было наблюдать и за домом и за улицей – обзор был просто замечательным.

Бледная луна взошла и нехотя дарила свой мертвый свет пустым черепам зданий. Было холодно. По расчетам несуществующего календаря, в свои права вступила поздняя осень. Днем было жарко, а ночью уже зябко. Данияр поежился – ветер уныло подвывал в щель где-то внизу, отчего становилось почему-то жутко тоскливо.

Вот послышался стук входной двери в квартире и шаги по ней. Слышно было, как мародеры матюгаются и спотыкаются о весьма неровный пол в квартире Данияра. Вот явственно звонко громыхнула железная перегородка и послышалась отборная приглушенная ругань – сработала «неявная» ловушка Данияра – низкая железная перегородка, висевшая над входом в бывший зал. Данияр поставил ее недавно с расчетом, что во тьме можно здорово стукнуться головой об нее. Бородач, судя по голосу, сегодня был ее первым естествоиспытателем. Слышно, что мародеры шарились в квартире в поисках наживы и живых людей.

Вдали послышались звуки сирены – это Ночной патруль делал свой рейд. Мародеры притихли, но не прекратили своих поисков. Данияр тоже притих. Укрытие надежно его скрывало от посторонних глаз. По улице проехал древний «воронок». Его двигатель издавал утробные звуки и местами чихал. Сирена неприятно резанула слух и затем машина исчезла за поворотом. Данияр прислушался. Шум в доме вознобился. В этом никто больше не жил, кроме Данияра и этот факт, видимо, знали и поэтому, не стесняясь выражениях, свободно шуршали внутри квартиры. Наконец шум прекратился и Данияр услышал приглушенный разговор.

- Он живет здесь, я уверен, - проговорил Аза, - уж как-то здесь обжито, нежели в других квартирах.

- По моему, ты просто паришь мне мозги, - проговорил Хрипатый, - никто тут давно не живет, и если жил, то съехал недавно.

- Клянусь тебе могилой матери, нутром чую, что он здесь, - Данияр тут похолодел, - Сегодня я видел, как он заходил с миской сюда.

- Может быть, он просто заходил сюда покушать, чтобы никто ему не мешал, - предположил Хрипатый.

- Да нет. Я заметил, что на входной железной двери, стоит засов и он часто используется, - вмешался третий голос, который Данияр не слаышал прежде, - скорее всего он ушел за того, как мы подошли.

- Я же говорил, что он здесь живет, - обрадовался бородач.

Хрипатый буркнул, что теперь они должны ждать и сидеть в засаде. Остальные повздыхали и сели ожидать прихода хозяина.

На улице температура понизилась. Данияру было зябко, но пошевелится он боялся, потому что под ногами предательски скрипела и шуршала осыпавшаяся штукатурка со стены. Предположительно на улице было ниже нуля и пар от дыхания тоже не скрывал присутствия Данияра в укрытии. Стоило одному недочеловеку выйти на улицу и посмотреть в сторону боковой стены, то можно было заметить при лунном свете, что пар поднимается вверх.

У Данияра стали затекать ноги и даже в таком неудобном положении его стало клонить ко сну. Ему стала грезится жена, которая была растрепана и в домашнем халате, которая подарила мама Данияра. Она улыбалась ему также, как и накануне Судного дня. В тот день Данияр получил новую должность в городской архитектуре и радостный ехал домой на машине. Он привычно попал в автомобильную пробку и теперь стоял на перекрестке улиц Абая-Аль-Фараби. Был обеденный перерыв и все спешили на обед. Дома ждала беременная Майра, которая сварила ему обед. Данияр позвонил ей и сообщил, что опаздывает. По радио сообщали местное время и передавали местные новости. Он переключил на музыкальный канал, где играла ритмичная музыка. И все было, вроде все как всегда. Неожиданно вещание радиоэфира прервалось статическим шумом. Данияр переключил на другой канал, но радио ответило все тем же шумом. Он потыкал кнопки и все тот же результат. Он про себя отметил этот факт, но не придал особого значения, тем более в голове стоят еще разговор с начальником о его повышении. Он мысленно улыбался и представлял, как Майра обрадуется этой вести.

Тут он услышал этот звук. Вдалеке, на горизонте, за высокими зданиями он увидел вспухающее облако с красными, огненными прожилками. Оно все росло и росло. Впереди вдоль улицы Данияр увидел, как начинается хаос. Дальше сознание Данияра пощадило разум.

Когда он очнулся, он только увидел, что прежняя привычная картина резко сменилась. Всюду стоял смрадный туманный дым и обрушившиеся здания еще горели. Обуглившиеся стволы деревьев частоколом торчали на бывшей улице. Обгоревшие, перевернутые машины заполонили все вокруг. Кругом лежали сгоревшие, черные, обезображенные до неузнаваемости трупы людей. Целый автобус со страшными манекенами трупов внутри, стоял вертикально. И оглушающая тишина кругом.

Ужасно разламывалась голова, обгоревшие руки ныли от невыносимых мук. Данияр еле поднялся и качающейся неверной походкой побрел в сторону от дороги. Мысли путались. В сознании была одна единственная мысль, которая буром прошивала весь мозг. Она не давала покоя Данияру. Он не мог вспомнить кто он и что здесь.

Временная амнезия спасла разум Данияра. Впоследствии, когда его нашла спасательная группа, он еще три месяца не мог вспомнить кто он. Радиация от ядерного взрыва пощадила его и он получил минимальную дозу облучения. Этот факт заинтересовал бы врачей в обычное время, но при создавшейся ситуации они абсолютно не обратили на это внимание. Когда Данияр вспомнил себя и произошедшее, он осознал то, что он остался на свете один. Это его поразило и он впал в буйную депрессию, что врачам пришлось его связать. Данияр кричал, плакал, умолял их умертвить его. Тем более непрекращающиеся боли в голове не давали покоя и когда он забывался, то просыпался от кошмаров, которые его преследовали. Ему снилась то покойная жена, то так и не родившийся ребенок, который приходил ему во сне в виде неразвитого плода, который тянул свои неразвитые ручонки к нему.

Но Данияр все пережил. Он сумел побороть себя и смирится с реальной действительностью. Спустя год он вышел с больницы, которая располагалась в подвале старой больницы. Когда он вышел, то тогда узнал, что все города в Казахстане превратились в пылающие котлы радиационного пламени и что его чудом не сгорел полностью, так как ядерная бомба сместилась с курса и упала на окраину города. Позднее ракеты сожги степи и весь северный регион стал необитаемой пустыней. Это он узнал от сталкеров – людей, которые делали вылазки за пределы города. Электромагнитные волны сожгли всю электронную аппаратуру и связаться с кем либо не представлялось возможности. Тем более радиационные аномалии созданные ядерными ударами, активно препятствовали проникновению всякого эфира. Временный режим, организованный вместо старого Правительства, сумел кое-как организовать порядок, среди разрозненного населения.

С момента Судного дня, как назвали его выжившие прошло уже пять лет. За это время в  Вечном городе, так прозвали его жители, образовались некие касты. Это были мародеры, которые грабили и убивали; жители, которые просто существовали и Временный режим, который вначале еще боролся за выживание, но в последнее время утерял веру и теперь выполнял свои обязанности чисто механически.

Данияр очнулся, когда входная дверь хлопнула. Он совсем одеревенел и усилием заставил себя немного сдвинуться, чтобы выглянуть наружу. Еще было темно, и Данияр не мог, с уверенностью заявить, сколько прошло времени. Он увидел три удаляющиеся фигуры, среди которых он опознал бородача. Он еще немного посидел, затем, со стонами поднялся. Затекшие руки и ноги плохо слушались, и он два раза чуть не упал, опасно балансируя на крыше. Но все-таки он добрался до своего окна и буквально свалился в оконный проем.

Дома было все верх тормашками. Озлобленные мародеры перевернули и переломали все что могли. Стол был разломан, его миска была смята. Данияр дополз до двери и прикрыл его на засов. Потом он свалился на диван и опять забылся тяжелым сном.

Утром его разбудил собственный кашель. Кашель был трубный, как у туберкулезников. Данияр не удивился этому, даже себя мысленно поздравил за то, что сумел так сильно простудиться. Он с трудом открыл глаза. Вялое солнце кое-как пробивалась сквозь заколоченные окна, отчего в доме казалось, что уютно как в мавзолее. Видимо температура была на пределе, и Данияр чувствовал себя не только разбитым, но и ощущал полную апатию к жизни. Он попытался приподняться и у него это совсем, плохо вышло. Едва он только встал на ноги, как его словно подкосили и он, практически безжизненно рухнул обратно на диван. При этом последние живые пружины жалобно заскрипели.

Данияр пролежал некоторое время с закрытыми глазами, пытаясь побороть в себе вялость. Надо было идти в дом Временного режима. Там была аптека, где возможно могли ему помочь. Он отогнал прочь мысли о том, чтобы еще немного полежать. Он буквально бросил свое тело и попытался удержаться. Этому ему удалось и он теперь стоял и покачивался, словно боясь сделать еще шаг, так как был не уверен, что следующим его шагом будет падение лицом вниз. Однако он удержался и неверной походкой двинулся к выходу. На лестнице его немного пошатнуло и он, чуть было, не свалился в лестничный пролет.

Он шел по улице, опираясь одной рукой об стену. На улице было пустынно, и он не мог ни к кому обратиться за помощью. Казалось, что последние люди вымерли, и Данияр остался на этом свете один одинешенек. Эта ужасная мысль посетила неожиданно его затуманенный разум и он, словно от отчаяния, попытался крикнуть. Из горла вырвался чужой звук, разбавленный сухим кашлем, отдаленно похожий на человеческий крик.

Температура и быстро распространяющаяся простуда сделали свое черное дело. Данияр чуть подался вперед и тут же упал лицом вниз. Он крепко стукнулся об бордюр и потерял сознание. Последней мыслей его было, что он забыл прикрыть за собой дверь. Зачем он подумал это, он не понял, да и разбираться не было, особенно, времени.

Данияр не знал, сколько он пролежал в таком положении, но запекшаяся кровь на лице указывала на то, что прошло достаточно времени. Он приподнял голову и осмотрелся. Он находился, в довольно чистой просторной комнате. Он также заметил, что ему гораздо лучше и совсем не болит голова. Сам он лежал на высокой тахте. Вместо матраца был постелен тюфяк.

- Вам уже лучше? – услышал он голос позади себя голос. Он обернулся и увидел пожилого человека. Он был высок. Данияр определил это сразу, ввиду того, что человек стоял возле окна и его голова была на уровне верхнего края оконного проема. – Вы во сне, бредили и все время звали Майру. Она по-видимому Ваша супруга, я позволил себе так предположить. Позвольте представиться, Сергей Владимирович.

Данияр хотел представиться в ответ, как кашель, хотя не такой уже сухой, заставил его переломится надвое. Сергей Владимирович быстро подошел к нему и подал кружку с горячим питьем. Данияр сумел сделать пару глотков и кашель по-волшебству прекратился.

- Данияр. Взаимно. – сумел прохрипеть в ответ Данияр и тут же откинулся назад, потому что у не во время кашля закончились силы.

- Лежите, отдыхайте. Поговорим позднее, как Вам станет полегче. Я Вам ввел антибиотики. Вам скоро станет полегче.

Данияр с благодарностью закрыл глаза и вскоре крепко уснул, потому как дома было тепло. Много ли, мало ли он проспал, но когда он очнулся, то обнаружил, что дома никого нет, по-крайнее мере на взовы Данияра никто не откликнулся. Зато рядом он обнаружил миску с дневным пайком и куском хлеба. Около миски стояла кружка с чистой водой, а сверху записка, которая содержала просьбу не покидать дом до прибытия Сергея Владимировича.

Данияр принялся за еду и понял, что долго пролежал он здесь – он был голоден. Когда он покончил с едой, он осмотрелся кругом. Встать у него еще не хватало сил, поэтому Данияр отмечал про себя интересные факты лежа. В доме было уютно и усилиями даже пожилого мужчины содержать такой порядок не представлялось возможности, как бы он не старался. Хозяин дома был весьма любознателен, об чем свидетельствовала большая библиотека в углу комнаты. Там было множество книг, аккуратно сложенных в стопку. Среди них было можно рассмотреть произведения Толстого, Достоевского, Бунина. Стопка журналов «Наука и жизнь» также выказывали о пристрастиях хозяина. На полке старого шкафа стояла фотография молодого человека, судя по очертаниям, это был Сергей Владимирович. На фотографии он был с молодой женщиной, которая держала в руках ребенка двух-трех лет. Опять же если детально присмотреться ребенком была девочка, видимо дочка Сергея Владимировича.

На стене мерно ходили часы с ходиками и когда часы звонко пробили два часа дня, Данияр дернулся от неожиданности, потому что забыл, как звучит бой часов. Пять лет прошло, как Данияр отвык от домашнего уюта и ему было немного не по себе из-за того, что он находился под чьим-то заботливым уходом. Суровая жизнь напрочь отбила его привычки. Сытный обед давал о себе знать и вскоре у Данияра стали опять слипаться глаза – не него действовали также антибиотики, вколотые ему Сергей Владимировичем. Данияр опять крепко уснул.

Когда он проснулся, то первое, что он услышал, что в другой комнате, скорее всего на кухне пел кто-то песню. Голос был настолько нежен и мелодичен, что Данияр решил, что слышит его еще во сне. Данияр лежал, боясь пошевельнуться, боясь нарушить чудесные звуки песни, которые буквально разливались приятной мглой по всему дому. Песня пелась на казахском языке и в ней говорилось о том, что народ многое пережил и многое переживет благодаря единству, которое объединяет все народы на Земле. Он рассказывал о тяжелых временах, которые наступили во время Большего джута, о том, как матери отдавали последнее, чтобы спасти своих детей. О том, как мужья трудились не покладая рук, чтобы воздвигнуть новое светлое будущее. Песня казалось вселяла надежду и не давала угаснуть мысли о том, что человек властитель своей судьбы и что все в его руках. Слушая эту песню, Данияр улыбался. Его горести и беды были на миг забыты.

Данияр не почувствовал, когда песня закончилась, он сладко забылся в своих грезах, поэтому не заметил, как в комнату вошла молодая, стройная девушка. Она была, пожалуй даже слишком красива. На вид ей было лет двадцать не больше. Она была одета довольно просто. Джинсы, кофта и собранные в хвост черные волосы. Она обратила внимание на Данияра и улыбнулась ему.

- Ааа…уже встали? Вам уже лучше? Позавчера Вы гораздо хуже выглядели. – бойко спросила девушка.

- Позавчера? – удивился Данияр, - это я столько здесь пролежал?

- Не удивительно, - подметила девушка, - Вы были на краю гибели. Это чудо, что папа Вас нашел. Он Вас нашел, когда Вы были без сознания. Бродячие собаки уже почуяли Вас и собирались Вами перекусить, но папа отогнал их. Правду ему пришлось парочку этих тварей отправить к собачьим праотцам.

- Спасибо. А где сейчас Сергей Владимирович?

- Папа будет с минуты на минуту. Он работает в здании Временного режима, в качестве Историка.

- Историка?

- Ну да. Историком не в буквальном смысле, а в том смысле, что ему приходиться вести летопись Вечного города с момента катастрофы. Занятие нудное, но думаю полезное. Если учесть тот факт, что историю Вечного города когда-нибудь будут читать наши потомки.

Данияр грустно улыбнулся. Всем известный факт, что население из года в год заметно сокращалось. И речь о потомках вели все реже. Люди умирали от тяжелых болезней и от мародеров, число последних тоже в последнее время сократилось. За последние пять лет не наблюдалось ни одного случая рождения ребенка. Вечный город становился постепенным кладбищем для своих же жителей.

- Вы так оптимистично относитесь к будущему, учитывая, что скорее всего вся Земля превратилась в радиоактивную могилу.

- Думаю не вся. Пустыни никто не стал бы бомбить, да и никому они не нужны по сути. А там можно выжить. Горы к Вашему сведению тоже остались целы, правда, не у нас. Алматы сразу исчезла, говорят. Удары по горам не прошли даром. Разбуженная магма вылилась на долину и плотно ее закупорило. Выживших не осталось.

- Вы так свободно рассуждаете об этом, словно это для Вас просто статистика, - поразился Данияр, - неужели для Вас люди ничего не значат. Они ведь тоже жили, верили, надеялись.

- Ну если так рассуждать, то можно вообще сразу перерезать себе вены. Я предпочитаю этого не думать вообще, так словно того, что произошло с нами, никогда и не происходило. Я просто думаю, что я живу в провинции, далеко от больших городов и что у меня нет, совсем, пожелания посещать эти далекие города.

Данияр хотел ответить и опять кашель его забил в жестокой судорге.

Входная дверь скрипнула и с порога знакомый уже голос гаркнул:

- Иришка? Меня кто-нибудь будет встречать?

- Папа пришел, - улыбнулась Иришка и пошла ему навстречу.

Данияр приподнялся на локоть и повернул голову. Входивший Сергей Владимирович обратил внимание на Данияра и приветливо улыбнулся ему.

- Вам полегчало? Гляжу, и глаза блестят. Вы совсем себя запустили. Так нельзя.

Данияр откашлялся и произнес:

- Трудно нынче ухаживать за собой. Как-то все времени не было.

Получилось немного грубовато и ему стало неловко, потому что получалось, что он, как бы не совсем по-человечески отнесся к их гостеприимству. Он решил тут же поправиться шуткой:

- Нет женской руки, которая могла за мной поухаживать, а то я такой ленивый.

Сергей Владимирович с Иришкой рассмеялись и Данияр с облегчением вздохнул. Сергей Владимирович придвинул стул и присел рядом с кроватью.

- Ну-с, молодой человек, а теперь расскажите откуда Вы будете.

Данияр рассказал вкратце свою историю, без приукрас.Во время рассказа Сергей Владимирович и Иришка внимательно его слушали, изредка его прерывая вопросами. Данияр рассказал им о том, что в последние два года он совсем потерял интерес к жизни и просто, бесцельно существовал. Иришка с негодованием восприняла эти слова, так как считала, что каждый человек должен иметь цель в жизни, даже находясь в крайней степени безвыходности положения.

- Вы просто не хотели жить, - заключила она и отвернулась, занявшись своими делами.

- Ты не права, Иришка, - устало улыбнулся Сергей Владимирович, - когда человек теряет семью, он порой теряет цель. Вот я не потерял цель в жизни, потому что цель в жизни это ты. А Данияру просто не хватало человека, который бы смог его ободрить и поддержать.

- Все равно. Это не оправдание, - буркнула она, нарочито гремя на столе посудой, - и садись есть, а то замучил человека, своими вопросами. Он, между прочим, еще слаб для разговоров.

- Ты права, доча. Извините меня Данияр. На работе мне общаться не с кем, а с Иришкой особо не поговоришь. Что скажешь тут. Молодежь одним словом. Молодежь имеет свойство оставаться молодежью в любой положении дел. И их обвинять не имеет смысла.

- Ничего страшного, Сергей Владимирович. Я уже почти здоров, благодаря Вашим лекарствам. Да признаться, я и сам очень соскучился по живому человеческому разговору. Учитывая факт, что последние два года, мне не с кем было обсуждать что-либо. У меня был один собеседник, но его два года назад убили мародеры.

- Ааа…Мародеры. Эти недочеловеки, - крякнул Сергей Владимирович, садясь за стол и принимаясь за еду. Уже будучи, с полным ртом, он продолжал, - как ни странно, но даже находясь в нынешнем плачевном положении, есть кучка людей, вернее нелюдей, способных на такие гнусности, которые они творят сейчас. Это уму непостижимо, когда человек поедает себе подобных. Я понимаю, что если рассуждать с точки философии или хотя бы истории, что голод заставляет творить вещи, несовместимые с общепринятой моралью, но когда есть хоть какая-та еда и есть возможность что-либо делать и помогать обществу развиваться, я решительно отказываюсь понимать этих недомерков человечества. Мне стыдно за человечество. Вот, к примеру, Вы находясь в одинаковом положении с этими отбросами, а иначе я их никак назвать не смею и не имею морального права, Вы не позволили себе опуститься до их уровня и стать моральным уродом общества. Я думаю, что это все виновато наше губительное положение. Готов это признать. Готов признать, что радиация поменяло наше сознание и некоторые сломались и стали такими, какие сейчас есть. Это говорят сейчас все и не хотят думать иначе. Но позвольте! Радиация не смогла ведь меня убедить, что я являюсь каннибалом и не бросила меня на ужасный поступок. Вы представляете меня, поедающим собственную дочь? Нет? И я о чем же. Но главное в том, что нынче мародеры уже ассоциируются никак иначе, как обыкновенные преступники. Они просто хотят легкой жизни, когда грабить, убивать и насиловать, гораздо легче, чем добывать себе пищу и требовать взаимности в любви у нормальных людей. Вы помните, когда до Катастрофы, в нашем обществе были так называемые «крутые». Я и сейчас говорю, что они были тоже преступниками, так как вели фривольную жизнь, где им был проще купить любовь и своровать себе на жизнь. Так вот. Исходя из урока прошлого, могу заверить, что сегодняшние мародеры являются прямыми потомками тех самых «крутых».

- Папа! – более строго сказала Иришка. – Уже все остыло. Ешь.

Иришка уже перестала хмурится и Данияр почему-то, сам того не осознавая, невольно ей залюбовался. Возможно при прошлой жизни, будучи холостым, он не обратил бы на нее внимания. Данияр быстро опустил глаза, боясь себя выдать. Потом он поднял глаза и спросил, обращаясь к ним двоим.

- Вот Вы, Сергей Владимирович, работаете Историком, то есть работаете при Временном режиме, что Вы можете сказать по поводу того, как власти пытаются справиться с мародерами?

- Ну на этот вопрос может ответить более подробно, уважаемая Ирина Сергеевна, – усмехнулся Сергей Владимирович.

Данияр удивленно воззрился на девушку. Иришка засмущалась:

- Пап, ну что ты преувеличиваешь? Я всего лишь младший Инспектор при Дневном патруле. Этот вопрос лучше решается в инстанциях Ночного патруля. А я всего лишь вынуждена инспектировать верхние кварталы, где и так все спокойно.

- А ты все мечтаешь о работе в нижних кварталах, где мародеры не боятся выйти даже днем? – укоризненно спросил Сергей Владимирович.

- А что мне сидеть и слушать жалобы выживших из ума подозрительных старушек? – парировала Иришка.

- По мне, я бы тебя вообще дома оставил бы.

- Не обращайте внимания, Данияр, - заговорщически прошептала Иришка, подсаживаясь к Данияру, - папа все еще не хочет, чтобы я взрослела.

Дальше она продолжала громче.

- Патруль сейчас собирается проводить крупномасштабную операцию по зачистке территории нижних кварталов. К операции будут привлечены семьдесят процентов сотрудников Дневного и Ночного патрулей. Армия мародеров принимает угрожающие размеры и поэтому было принято решение о мобилизации  всех инспекторов. Я кстати, в числе семидесяти процентов.

- Ого! Вот это новость. Иришка, ты что с ума сошла? Я не пущу тебя. Это очень опасно.

Иришка отмахнулась.

- Папа! Я могу за себя постоять. И ты сам лично в это уже убеждался. И не раз.

Сергей Владимирович уже покончил с едой и теперь стоял рядом с кроватью Данияра. Судя по всем, ему идея Иришки совсем не нравилась.

- Я никогда не был спокоен, когда ты патрулируешь верхние кварталы, а тут ты добровольно собираешься пойти в самое пекло.

- И пойду, представь себе. Я не собираюсь как мышка сидеть тут и трястись за свою никчемную жизнь.

«Как маленькая девочка», - подумал про себя Данияр, но вмешиваться не стал. Сергей Владимирович горестно махнул рукой, тем самым давая понять, что разговор окончен.

- Извиняюсь за то, что Вам выпала честь, стать невольным участником нашего семейного скандала. Иришка просто не понимает, как я за нее беспокоюсь, - вздохнул Сергей Владимирович.

Иришка подошла и обняла позади Сергей Владимировича.

- Пап. Ну не волнуйся ты. Все будет нормально. Я не раз была в переделках и поэтому смогу за себя постоять. Тем более нас будет прикрывать ребята из Ночного патруля. А они ребята, что надо.

Сергей Владимирович покачал головой и предложил всем ложиться спать. Сам взял книгу и пошел себе в комнату, где при свете одинокой свечи углубился в чтении.

Иришка прибрала на столе и потом вскипятила на печке чайник. Затем дала Данияру горячее питье, пожелала ему спокойной ночи и пошла в свою комнату. А Данияр все лежал и думал о словах Сергея Владимировича, о словах Иришки и в голову лезли всякие мысли. Вспомнил он опять Майру. Вспомнил, когда он с ней в первый раз поссорился, и потом он уснул.

Когда он проснулся, солнце уже было высоко. На стуле рядом стояла миска с пайком и с чистой водой. Данияр с аппетитом поел и почувствовал, что силы к нему возвращаются. Кашель более его не донимал и чувствовал он себя довольно-таки превосходно. В доме было тихо и никого судя по всему не было. Отец с дочерью были на работе. Данияр встал и прошелся по квартире. Как, он и ожидал, в квартире стояла чистота, порядок и домашний уют. Он подошел к книжному шкафу и наугад взял книгу из стопки. Им оказалась произведение Достоевского «Преступление и наказание». Он пробежался по некоторым главам и вернул книгу на полку. Книга вогнала его в тоску и он решил немного развеется. На полке лежал семейный альбом и Данияр немного его полистал. Он увидел молодого Сергей Владимировича и рядом его жену. Была и Иришка, еще совсем ребенок, со своими одноклассниками и друзьями. Он положил альбом обратно и решил выйти на улицу. Дверь была как ни странно, закрыта.

Данияр вернулся обратно на кровать. Изнывая от безделья и тоски, он решил снова, что-нибудь почитать. Взяв журнал из стопки, он стал его читать и через некоторое время опять задремал. Проснулся, когда было уже поздно и часы били десять часов вечера. Дома было темно и никого не было. Данияр стал беспокоиться.

Входная дверь щелкнула и Данияр вскочил с кровати. На пороге стоял бледный Сергей Владимирович. Сразу бросилось в глаза, то что он стал намного старее. Сергей Владимирович осунулся и заметно устал.

Увидев Данияра он грустно улыбнулся.

- Нет больше Иришки. Нет ее…- все что он мог проговорить и грузно осел на стул. Данияр подошел к нему и налил ему из чайника воды.

- Что значит нет ее? – не поверил Данияр.

- Я ведь ее предупреждал, а она не послушалась, - сокрушенно сказал Сергей Владимирович, - сегодня Патруль вернулся с задания, а она не вернулась. И инспектора ничего толком не говорят. Говорят, что рядом шла, а потом раз и исчезла. Видимо она попалась в ловушку.

Данияр стоял, словно его оглушили. Он не мог поверить словам Сергей Владимировича. Он вообще не мог поверить обстоятельству, что эта жизнерадостная девушке просто исчезла.

Сергей Владимирович ушел себе в комнату и было слышно как он вздыхает. Данияр лежал и думал, что скорее всего Иришка жива и мародеры оставили ее пока для развлечений. Это мужчин, как правило, они убивали сразу, а с женщинами они сначала развлекались. Эта мысль, словно подтолкнула его, и он вскочил с кровати. Он накинул на себя пальто и выбежал на улицу.

Как он и предполагал, он находился в районе верхних кварталов. До его дома было далеко, и он подивился тому факту, что как Сергей Владимирович смог его дотащить до этого места. Послышалась сирена Ночного патруля и Данияр вжался в стену дома – Ночной патруль обычно не церемонился с ночными прохожими и забирал в каталажку до выяснения обстоятельств. А Данияр не хотел терять драгоценного времени.

Он быстрым шагом дошел до границ нижних кварталов Вечного города и стал беззвучно красться по улицам, перебежками пересекая улицы. Он добрался до своего дома и забежал себе в подъезд. Он прислушался. В доме было тихо. Он поднялся себе в квартиру. В доме было все как в прошлый раз, не считая того, что здесь еще и похозяйничали собаки. Но сейчас это мало интересовало Данияра – он искал другое. В полу была секретная ниша, а там небольшой тайник, где Данияр хранил охотничье ружье – подарок отца. Данияр до последнего хранил его, считая, что он пригодится в тяжелое время. Оно настало и Данияр вытащил его. Ружье было смазано и завернуто в масляную тряпку. Он быстро его собрал и затем он снова пошарил в тайнике и извлек оттуда две коробки патронов двенадцатого калибра. Патроны хранились в железном коробе и не могли за это время отсыреть.

Он зарядил ружье и вышел на улицу. Спрятав ружье под полу он стал осторожно пробираться вдоль улицы, скрываясь в тени домов. Он выбрал направление то место, куда в прошлый раз сгинула троица мародеров, наведывавшаяся к нему домой, несколько дней назад. Неслышно продвигаясь он услышал в одном из дворов дома тихий разговор. Аккуратно пробираясь среди куч и обвалов и вышел во двор, где у костра сидело двое мародеров. Он сразу узнал бородача Азу и его дружка Хрипатого. Третьего не было видать. Он прислушался к разговору этих двоих, скрываясь за мусорным ящиком.

- Ну и денек сегодня выдался, Хрипатый. Сегодня Патруль конкретно провел чистку. Больше половины наших вырезали.

- Да…Что-то Режим начал шевелиться. Это плохо. Боюсь, что это не последний их рейд. Черт бы побрал этого Толстого, если он не предпримет, что либо в ответ.

- У Толстого сегодня горе – его братана завалили и я слышал, что к нему доставили двух баб из верхних кварталов и одна между прочим из Инспекторов.

- Да ну! Не черта себе. Вот Толстый на славу сегодня поразвлечется.

- Ага. Говорят, что Толстый одну бабу уже захавал, а вторую держит для десерта.

- Живую?

- Ну конечно дуралей. Мертвая затухнет и не такая аппетитная будет. А живая она хоть немного продержит вкус мяса. Хотя, кто ее видел, говорят, что она долго не протянет. Толстый уже немного над ней поиздевался.

Нервы у Данияра не выдержали и он вышел из укрытия. Хрипатый дернулся в сторону за заостренным самодельным копьем из железного прута, но Данияр предупредил его движение. Грянул выстрел и Хрипатый заверещал как резанная свинья – выстрел снес ему кисть и теперь он лежал скорчившись, тихонько завывая. Бородач сразу поднял руки вверх и заикаясь проговорил:

- Ты чего братан! Спокойно, спокойно…

Данияр навел на него ружье и бледнея спросил:

- Где хата Толстого?

Бородач ощерился и ответил с издевкой:

- Ты с ума сошел что ли? Там охраны километр, а ты собрался штурмом идти туда? В своем уме ли ты?

- Повторяю вопрос, - размеренно проговорил, цедя сквозь зубы Данияр, - где хата.

- Да пошел ты…

Данияр непроизвольно нажал на курок и бородач охнул и упал навзничь. Данияр перезарядил ружье и подошел к корчившемуся Хрипатому.

- Спрашиваю тебя, где хата Толстого? – спросил он у него. Для пущей убедительности он ткнул в обрубок руки дулом. Хрипатый опять заныл и сказал, что Толстый живет в особняке на краю города, возле старой мечети.

Данияр также узнал, что мародеры делятся на группировки и Толстый их объединяет, в частности Хрипатый принадлежал к группировке Заводских. Еще немного порасспросил и затем пристрелил Хрипатого. Затем стал быстро удалятся с места происшествия.

Его немного трясло – он впервые убил человека. Но мародеры были не человеками и поэтому Данияр сам себя успокаивал. Выстрелы никого видимо не привлекли. Отчасти это было связано с тем, что здесь район был неспокойный, а отчасти то, что Патруль днем провел зачистку.

Данияр быстро дошел до особняка, так как он знал, где находится старая мечеть – именно в ней Данияр сочетался с Майрой.

Особняк представлял собой одноэтажное здание старого барака. Оно было ограждено и внутри двора разгуливали охранники и натасканные собаки. Осторожно продвигаясь между старыми машинами, он проник в дом, минуя охрану с собаками. Дома никого не было, кроме Толстого – здорового детину, который сидел за длинным столом и обгладывал кость. На столе лежала часть женской ноги и все было залито кровью. Напротив стола, к стене была привязана Иришка, которая находилась в беспамятстве. Толстый сидел спиной к выходу и поэтому не заметил, как Данияр подкрался позади и нанес ему удар прикладом по затылку. Толстый ткнулся мордой на стол, прямо в свои объедки. Данияр схватил тесак со стола и что есть силы воткнул его в голову Толстого. Тот захрипел и потом затих вовсе.

Данияр освободил Иришку, все еще находящуюся в беспамятстве, закинул на плечо и осторожно покинул помещение. Также пробираясь среди машин он незаметно покинул двор особняка.

Когда он вошел в квартиру Сергей Владимировича и положил Иришку на кровать, Сергей Владимирович молча обнял его ноги.

Утром, когда Иришка пришла в себя и когда Данияр рассказал, что произошло, Сергей Владимирович произнес слова:

- Теперь мы заживем.

Данияр взглянул в глаза Иришке. Она ободряюще улыбнулась ему. И даже сквозь порезы и шрамы Иришка все равно была красивой. Это Данияр теперь точно знал и не боялся теперь жить.

 
0
389
1