ВЕСНА, ЛЕТО, ОСЕНЬ, ЗИМА… И СНОВА ЗИМА
(реквием стабильности)
В фильме «Тюльпан» Сергея Дворцевого приподняты покровы неизвестности с Бетпак Далы. Благодаря этой многослойной и удивительной картине зритель узнал о том, что вопреки климатическим и социально-экономическим факторам в этих пустынных землях все еще теплится жизнь. Жизнь, подчиняющаяся тысячелетним законам кочевья.
Один из героев «Тюльпана» - ребенок, ежедневно запоминающий наизусть радиопередачи на казахском и русском. Вечером он пересказывает отцу радиосводки о мире, который вращается вокруг их юрты. Мальчик сообщает об экономических переговорах в Швейцарии по поводу казахской нефти, о театре в далеком Павлодаре… Мальчик докладывает своему отцу: «Как говорится в программе нашего президента Нурсултана Назарбаева, к 2030 году Казахстан станет страной с чистым воздухом и прозрачной водой. Программа выполняется успешно, - отметили депутаты…». Действие фильма разворачивается в наши дни, в выжженных ландшафтах Бетпак Далы. Степь с переходом в пустыню, пустыня с переходом в степь. Герои – семья чабана, живущая полукочевым скотоводством. До прокопченной юрты, в которой живет пастушье семейство, еще не дошел ХХI век, и ХХ лишь намекает на свои права. Транзитный промежуток времени – где-то между эпохой Авеля и эрой Теслы. Старенький радиоприемник заменяет бетпакдалинским номадам Интернет и ТВ, советский железный сейф служит комодом, вместо игрушечного автомобиля живая черепаха, керосиновая лампа вместо электричества, «узун-кулак» вместо социальных сетей. Люди из этой юрты лучше многих знают цену чистому воздуху и прозрачной воде. Они кочуют в не самом благополучном и комфортабельном месте планеты, а воду черпают из старой цистерны, которую привозит автомобиль, выпущенный в разгар Холодной войны. Да, такая странная щемящая картина, где глазу, в отличие от сердца, не за что зацепиться. Где смерчи до неба, стада до горизонта и в воздухе волны песка… Да, и посреди пустыни живут несколько людей. Они радуются, страдают, влюбляются, растят детей и слушают BoneyM. Жизнь, где отец и сын ждут 2030 год, когда в Казахстане будет чистый воздух и прозрачная вода.
16 декабря 2011 года Казахстан справлял 20 лет своей Независимости. В Астане - достигал апофеоза культ личности и бригады столичных поваров готовили самый большой и самый тяжелый (300 кг.) бешбармак в истории homo sapiens. В Алматы царил культ консюмеризма и ажиотаж по поводу запущенного метрополитена. Наверное, где-то в Бетпак Дале кто-то слушал радио... Именно в этот день кто-то благодаря «узун-кулаку», кто-то благодаря порталам facebook или youtube, узнал, что происходит в месте, своей суровостью и удаленностью от цивилизации, напоминающим Бетпак. Действие разворачивалось в пустыне, но это было не игровое кино. Это был Жанаозен, Мангыстау.
До кровавого 16.12.2011 о Мангыстау и Жанаозене обыватель знал не многое. Не больше чем о Бетпак Дале. Мангыстау. Далекий край буровых вышек и нефтяных скважин, область суровых ветров и людей. Мангыстау – точка на глобусе, где судьба, макроэкономика и геология, свела вместе адайцев и репатриантов из Каракалпакии, европейских и американских вахтовых спецов, гастарбайтеров из центральноазиатских эмиратов и красно-китайских нефте-баронов. Еще обыватель слышал, что в мангыстауском городке Жанаозен вот уже несколько месяцев бастуют рабочие-нефтяники. Узнав о требованиях западноказахстанских «зажравшихся нефтяников» (популярная цитата используемая в Казнете) – автор-исполнитель романтических шлягеров Shape of my heart и Englishman in New York, еще летом успел совершить неслыханную дерзость по отношению к Казахстану и его самодержцу. Англичанин заявил, что не может выступать на Дне рождения Главного города и/или Главного человека (как известно в Казахстане оба события отмечаются в один день) в связи с трудовой дискриминацией по отношению к пролетариям мангыстауской нефти. Понятно, что из за столкновения этических принципов и интриг вокруг углеводородов - в обозримом будущем мы вряд ли услышим песню Englishman in Astana. Спустя несколько месяцев, певица Шакира, по обстоятельствам, роднящим ее со Стингом, не приедет в столицу Чечни – Грозный, где удивительное стечение обстоятельств - свело День столицы и день рождения президента Кадырова в один день.
Не исключено, что на Стинга действовали, те, кого ястребы и бул-булы Нур-Отана называют «Внешними Силами», т.е. врагами препятствующими движению страны к блистательному 2030 году, а ее руководителю к Нобелевской премии, ордену Халык Кахарманы, новым памятникам и званиям. Наверное, желая дать симметричный ответ - акмолинский военкомат, то есть Аппарат президента РК, - мобилизовал из Англии – Тони Блэра, экс-премьер-министра Великобритании и бывшего консультанта бывшего руководителя бывшей Ливийской Джамахирии. Мистер Блэр в отличии от Стинга удовлетворил предложение казахстанского патриарха. Это было время желтого листопада в Караганде и Семске, Кызыл-Орде и Костанае, Алматы и Астане. Была осень. Да, стояла осень. И я вдруг ни к месту, без влияния всесильных и вездесущих «Внешних сил», пребывая в твердом уме и памяти, чуть не написал «Осень патриарха». «Ни к месту» - потому что, как известно, сочинение с таким названием успел написать великий латиноамериканский литератор о великом латиноамериканском диктаторе. Потому, лирическое отступление… в Колумбию…
«А ведь он знал с самого начала, что его обманывают в первую очередь те, кто ему угождает, знал, что за лесть берут чистоганом, знал, что толпы людей, с ликованием славящих его и желающих ему вечной жизни, сгоняют силой оружия; все это он знал и приучил себя жить с этой ложью, с этой унизительной данью славы, ибо в течение своих бессчетных лет не раз убеждался, что ложь удобней сомнений, полезнее любви, долговечнее правды; он уже ничему не удивлялся, когда дожил до позорной фикции власти: повелевал, когда все уже было ему неподвластно, был прославляем, когда утратил свою славу, и утешался подчинением приближенных, не имея уже никакого авторитета. В годы желтого листопада своей осени он убедился, что никогда не будет хозяином всей своей власти, никогда не охватит всей жизни, ибо обречен на познание лишь одной ее тыльной стороны» (Г. Г. Маркес «Осень патриарха»).
Но, давайте вернемся из степей колумбийской лирики в прозу родных джунглей. Как известно после листопада наступает зима.
Зима. Декабрь. Желтоксан.
16 декабря 2011 года мы наблюдали картину. Картину с сожженным городом. Видели как казахстанская полиция и казахстанские внутренние войска из боевого оружия расстреливают казахстанских граждан. Видели, как гражданское лицо с огнестрельным ранением сотрудники правопорядка добивают резиновыми дубинками. Еще позже мы видели рубашку с кровавыми разводами, - ее сняли с человека, который вернулся после «допроса» и вскоре умер от повреждения внутренних органов. Далее последовали интервью с жанаозенцами, которые рассказывают о пытках как методе ведения следствия и/или сведения личных счетов. Позже Генпрокуратура сообщит о 16 погибших и более ста раненных. Среди убитых и раненых окажутся несовершеннолетние и женщины. Официальная власть – силовики, министры, премьер, президент, - будут выдвигать противоречивые истоки и виновников этой бойни. «Провокаторы», «лица в алкогольном и наркотическом опьянении», «третьи силы», «внешнее влияние», «несовершенные трудовые отношения», «хулиганствующие лица», «трудовые мигранты» и т.д. и т.п.
После декабрьских заявлений Ак-Орды перед глазами подданных Казахстана пронесся флешбэк из отечественного документального кино 25-летней давности. Место действия – площадь и улицы декабрьской Алма-Аты 1986 года. Действующие лица – группы «алкоголиков, наркоманов, националистов и хулиганствующих лиц» с одной стороны. Силы милиции, спецподразделений и внутренних войск Казахской ССР и братских республик Союза, под чутким руководством ответственных лиц из Компартии Казахской ССР – с другой стороны. Внутренним войскам и курсанткам академии пограничных войск выдали монтировки, саперные лопатки и служебных собак. Рабочих алматинских заводов вооружили железными прутьями и вывели на «уличные патрулирования». Травмпункты алматинских и областных больниц переполнились юными «националистами» и «наркоманами» с черепно-мозговыми травмами.
В отличие от жанаозенской зимы 2011 года, алматинской зимой 1986 года - для замирения «хулиганствующих лиц» не применялось огнестрельное оружие. Может, алматинские «хулиганствующие лица» были не так опасны как жанаозенские, а может советский мент и Компартия КазССР была более толерантна, чем полицейский независимого Казахстана и Нур-Отан.
В городе Жанаозен было введено чрезвычайное положение. Стянуты полицейские и военные силы в 10 тысяч штыков и дубинок. Все это мы наблюдаем и слышим за 18 лет до наступления Года чистого воздуха и прозрачной воды, благословенного 2030 года.
До декабрьского расстрела – я видел полуостров Мангыстау совершенно по-другому. Тот Мангыстау, где в средневековье - суфии создали нечто вроде мистической республики. Мангыстау, где обитали люди с портретов ссыльного рекрута Тараса Шевченко и сверхчеловеческие характеры из прозы Сатимжана Санбаева, тот Мангыстау, где в XIX веке лейтенант британской разведки Ричмонд Шекспир вел русских рабов их Хивы в Оренбург, тот Мангыстау, про который Алан Медоев писал – «Этот полуостров занимает исключительное место в проблеме генезиса казахской культуры. Здесь стены ее Акрополя и здесь ее Иппокрена».
Разумеется, помимо извечных - «Кто виноват?», «Что делать?» и «На кого списать?», один из важнейших вопросов осмысливаемый в кабинетах аналитиков, на кухнях и закрытых совещаниях, - следующий: что послужило причиной Жанаозенской бойни? Возможные варианты ответов – внешние силы или внутреннее бессилье. Отечественные власти и пишущая челядь отрабатывают исключительно версию «внешних сил», подразумевая под ними - тлетворное влияние отставного гинеколога скрывающегося в Вене и главного казахского банкира бежавшего в Лондон. Странно, но немногие из тех, кто претендует на статус аналитиков, заметили влияние красно-китайского дракона опутавшего значительный участок нефтепровода и, как оказалось, оказывающего существенное влияние на события в Мангыстау. Любопытный фрагмент из статьи Саната Урналиева:
«По словам Пястолова (адвоката мангыстауских рабочих-нефтяников), руководители нефтяных компаний «Каражанбасмунай», «Аргымак Транс Сервис» и «Тулпар Мунай Сервис» в лице их руководителей – граждан Китая Нин Цзицзе, Ли Тецяна и Цзяо Юна – уклоняются от разрешения трудового конфликта в течение десятков месяцев и намеренно не идут на примирение с работниками.
– При мне господин Нин Цзицзе, когда я дал ему выдержки из вступительного слова президента страны на форуме по вопросам социальной ответственности бизнеса с фотографией Назарбаева, выкинул его в мусорную корзину, – рассказал Пястолов.
Кроме этого, защитник нефтяников показал письмо из Мангистауского ДКНБ, в котором комитетчики ещё в начале 2010 года официально предупреждают местный департамент труда и соцзащиты населения, что «систематическое нарушение статей Трудового кодекса со стороны работодателей приводит к росту недовольства со стороны рабочего коллектива вышеназванных компаний и создает предпосылки к повышению социальной напряженности в регионе».
До 16 декабря 2011 года к «систематическим нарушениям Трудового кодекса со стороны работодателей» - добавились угрозы и нападения «неизвестных лиц» на профсоюзных активистов. Был избит один из профсоюзных лидеров Асламбек Айдарбаев, а его дом сожжен, позже, в августе был убит профсоюзный активист Жаксылык Турбаев, через три дня было обнаружено тело пропавшей накануне дочери Кудайбергена Карабалаева, председателя профсоюзного комитета рабочих компании «Озенмунайгаз». Уже известно как отреагировали республиканские и областные власти на «систематические нарушения», «рост недовольства» и «повышения социальной напряженности в регионе». В начале – курс на полное игнорирование проблемы, после чего был взят вектор на репрессии по отношению к бастующим. В августе, когда полиция обнаружила убитых - Турбаева и Карабалаеву, была арестована адвокат нефтяников, юрист независимого профсоюза месторождения «Каражанбас» - Наталья Соколова. Стоит отметить, что заявление в правоохранительные органы с просьбой о привлечении Натальи Соколовой к уголовной ответственности подал китайский товарищ - господин Юань Му, один из руководителей компании «Каражанбас-мунай». Люди, избивавшие и убивавшие бастовавших и членов их семей, продолжали оставаться «неустановленными», а просьба китайского менеджера была удовлетворена – Соколова была оштрафована, подвергнута аресту и осуждена на шесть лет тюремного заключения. К середине декабря ситуация в Мангыстау дошла до точки кипения и взрыва. И этот взрыв весь мир наблюдал благодаря западным и российским каналам, а также медиа-ресурсам Аблязова. В очередной раз было получено подтверждение тому факту, что «казахстанская журналистика» - это фигура речи, но никак не фигура реальности Казахстана. Такая же пустотелая фигура речи далекая от реальности, как и словосочетания вроде - «казахстанская оппозиция», «свобода слова», «гражданское общество» или «национальная идея».
Если пытаться перечислить все взрывоопасные элементы социальной бомбы, взорвавшейся в Жанаозене, то можно долго рассуждать о бедности и деградирующей системе образования, плохо скрываемых репрессиях и насилии, коррумпированности и преступном бездействии органов власти. И если т.н. «внешние силы» участвовали в этой симфонии насилия и опасного идиотизма, то не в качестве первых скрипок. Но фундаментальная причина кровавых суток в Мангыстау лежит в языческих обрядах и традициях, которые за 90-е и нулевые годы впитались в ткань нашей социальной, политической и кухонной культуры. И я подразумеваю не культ аруахов, Тенгри и Жер-Су, не культ Золотого тельца, Кришну и Заратуштру, и не сайентологов с Саи Бабой. Казахстанцы поклонялись Птице по имени Тұрақтылық, Птице по имени Стабильность. Именно эта Птица была основой всех социально-политических отношений в стране и ее Основным Законом, а не бездыханная, неоднократно попранная Конституция, в т.ч. ее основным «гарантом и защитником». Мы поклонялись ее главному жрецу, особое положение которого, закрепили в законодательстве страны, наделили исключительными правами и «полной, безусловной и бессрочной неприкосновенностью за все действия, совершенные им во время нахождения в должности» (цитата из конституционного закона).
Может показаться, что птица по имени Стабильность, которой мы поклонялись эти долгие-долгие годы, испуганная огнем, криками, выстрелами из АК и ПМ в Мангыстау покинула воздушное пространство Казахстана. Хотя, может быть, это пернатое покинуло нас раньше, когда по городам республики прошла волна терактов, перестрелок салафитов и «Солдат Халифата» с милицией и спецназовцами. Да, в 2011 году мы узнали не только об огневой мощи отечественного МВД, которое испытали на себе жанаозенцы. В 2011 году мы осознали, что терроризм может в буквальном смысле прописаться в зоне KZ. В Атырау, Таразе, Кызыл-Орде, в Алматинской и Актюбинской области стреляли в полицию и взрывали бомбы не бородатые гастролеры из Афганистана, Ближнего Востока или Северного Кавказа, а ребята с такими же голубыми паспортами как у автора и читателей - с шаныраком и парой крылатых единорогов.
А ведь подданные Казахстана жертвовали многим, чтобы птичка Стабильности не покинула наши степи. Не видеть, не слышать, не говорить, не думать - если это может повредить птице по имени Стабильность. Только оруэлловский Большой Агашка, все видит и слышит, и с 90-х годов вдалбливает населению Казахстана одну и ту же мантру - «Коней на переправе не меняют», «Коней на переправе не меняют», «Коней на переправе не меняют», «Стабильность превыше всего». Уподобление действующего политика с непарнокопытным животным – многим казалось удачной метафорой, и немногие находили это уподобление оскорбительным, и тем более комичным. Особенно в Казахстане, где любой житель знает - как тонка грань, отделяющая лошадь - от роскоши и средства передвижения до традиционного деликатеса за обеденным столом.
Птица по имени Стабильность приучала нас к однопартийному парламенту с дрессированными депутатами. Птица по имени Стабильность приучала воспринимать за обыденность - когда в странных ДТП гибли одни политики, а других сажали в тюрьмы, когда кого-то, предварительно за спиной связав руки, расстреливали и кто-то кончал самоубийством – для верности стреляя дважды в грудь и для полной уверенности - контрольный в голову. Нашей обыденностью стали блокировки блог-платформ и цензура в Интернете. Нашей обыденностью стали вид деградирующих аулов и малых городов. И опущенная целина, которую, как и городской асфальт, вспахивают в основном откатные машины. Нас научили смотреть сквозь пальцы на катастрофу в Кызылагаше. Нас приучили к усиленным патрулям внутренних войск и к тому, что в гардероб полицейских помимо дубинок, газовых баллончиков, пистолетов Макарова, обязательно стали входить бронежилеты и автоматы Калашникова. Теперь ясно, что если в начале действия на плече блюстителя порядка болтается АК-74, то рано или поздно он выстрелит. И может стрелять в грудь и головы граждан.
Наблюдая такую неприглядную картину, чтобы справиться с неизбежным стрессом, хочется полистать нашего любимого колумбийского лирика.
«… это они помогали искоренять крамолу, убирать опасных людей, раскрывать заговоры еще до того, как те окончательно созревали в чересчур буйных и решительных головах. Уверенно и нагло делали они свое дело, а в это время истинные патриоты были убеждены, что вся эта дьявольская работа выполняется без ведома президента» (Г.Г. Маркес «Осень патриарха»).
Похоже, что курочка по имени Стабильность, улетела не одна, а забрала своих четырех еще не оперившихся цыплят - Trust, Transparency, Tradition, Tolerance. За год до этого – Ак-Орда с гордостью демонстрировала эту четверку в штаб-квартире ОБСЕ. После 16.12.2011, европейских политиков, - будет сложно убедить в том, что казахстанское общество и государство привержено этому благородному квартету. Сложно будет убедить в этом нас самих. А если Доверие, Транспарентность, Традиция, Толерантность, все же существовали в нашей социально-политической культуре, то они начали испарятся за те семь месяцев, которые нефтяники стояли на площади Жанаозена.
Трагедия в Жанаозене впервые за долгое время объединила ту неоднородную, пеструю (или, все-таки, серую?), внутренне разобщенную массу, которую принято называть «казахстанцами». В этой трагедии огромный список потерь физических, духовных, экономических, этических. Разумеется, потери различаются масштабами, сутью и глубиной. В Жанаозен пострадали верхи и низы, черная и белая кость, жузы, рода и диаспоры. Пострадали инвестиционные и репутационные рейтинги нефтегазовго сектора Казахстана. Пострадали чиновники, которым президент официально запретил покидать пределы Казахстана на время зимних отпусков (Что может быть печальней того, чтобы проводить отдых в казахстанских городах?) Пострадал Назарбаев, у которого после 16/12 шансы на получение Нобелевской премии мира примерно такие же как у Ислама Каримова после Андижана. Кроме этого, президенту какое-то время не будут воздвигать памятники и вручать ордена. И даже Тони Блэр ничего не сможет с этим поделать. Да, Тони Блэр, экс-премьер Соединенного Королевства и новоиспеченный экономический консультант Казахстана, тоже пострадал. После едких материалов в британской прессе о его не бескорыстной дружбе с ливийским полковником, мистера Блэра попрекают лоббизмом в пользу степного Верховного главнокомандующего. Пострадал зять Вождя, лишившийся официального поста в «Самрук Казына». Пострадали от поджогов и грабежа административные здания, банки и магазины Жанаозена.
И, разумеется, самая ужасная, травматическая, потеря – это тот факт, что в сухой адайской земле появились могилы с одной датой гибели, сотни людей с сотрясениями, гематомами, огнестрельными ранениями и посттравматическим синдромом. Самая кошмарная и позорная страница в истории нашей государственности пришлась аккурат на 20-летие независимости.
В двадцатую зиму самостийного Казахстана сентенции Оруэлла и Кафки, сны Ежова и Геббельса, по-прежнему проявляют себя в социально-политической реальности наших степей… В середине декабря было совершено одно из самых чудовищных и масштабных преступлений в новейшей истории Казахстана. Виновные и отличившиеся назначены, кого-то закрыли, кто-то поменял место работы, кому-то выданы медали, ценные подарки и денежные премии. После огнестрельного декабря, в январе прошли т.н. «выборы». Назначены кандидаты из рядов правящей партии, а также товарищи из т.н. «Коммунистической партии» и т.н. «оппозиции». Бюллетень «выборов» как обычно напоминал меню в столовой советской тюрьмы. «Заключенный, вам макароны с хлебом, или хлеб с макаронами?» На предвыборных плакатах как обычно были отпечатаны фотографии растений того вида, что уже несколько лет успешно выращивают в теплицах нашего демократического откатно-углеводородного сада. Самые счастливые из нас находили разницу в портретах, программах и партиях. Некоторые хранили веру в то, что эта разница существует. Старый-новый премьер представил новое правительство с не новыми министрами…
«Он вел первое заседание нового правительства с отчетливым чувством, что все эти отборные экземпляры нового поколения нового века - все те же штатские министры давнего времени с прикрытым пыльными сюртуками квелым нутром, только эти новые были более тщеславны, более трусливы и раболепны, были бесполезнее и никчемнее предшествующих, и это при неслыханном внешнем долге, который превышал стоимость всего, что можно было продать в пришедшем в полный упадок царстве скорби» (Г.Г. Маркес «Осень патриарха»).
А однажды мы поймем, что птица по имени Стабильность никогда и не парила над нашими головами. «То, что мы называем стабильностью, есть просто-напросто застой» - еще 5 лет назад написал Герольд Бельгер. Печальные события последних месяцев лишь подтверждают горькую истину.
16 декабря 2011 года пластиковое солнце стабильности село в районе Мангыстау. Наступила зима. Зима с тающими солнечными днями и удлиняющейся ночью, зима со льдом и аномальными морозами. И потому сейчас мы живем в общественном климате, где социальные лифты работают со скрежетом. Мы живем в обществе, где процент образованных граждан постепенно растворяется в увеличивающейся массе люмпенов и маргиналов. Мы живем в политической системе, которая базируется на принципах брежневского партноменклатуризма эпохи застоя, с элементами привнесенного и усиливающегося восточного деспотизма. Мы живем в обществе, где принимают закон, который добивает и без того хилую и несвободную Сеть. Мы живем в обществе, где арест журналистов – обыденность. Мы живем в обществе в котором пьяного полицейского Кульбаева насмерть сбившего школьницу амнистируют и освобождают из зала суда, а его коллегу Бедрова - увольняют, из за не литературного общения с коллегами-взяточниками.
Да, мы живем в непростые и нескучные времена. Мы живем в удивительной стране.
Наша земля пережила Годы Великого бедствия, «Годы Малого Октября», Годы Великого Джута, Годы Великой войны, Годы перестройки и, наконец, пережила Годы Великой Стабильности.
Никто не знает когда придет весна. Но, я полагаю, приход и смена времен года - будет напрямую зависеть от того, как скоро мы научимся распознавать и называть своими именами вещи, людей и явления. «Зиму» называть «зимой», а не «летом». «Застой» называть «застоем», а не «стабильностью». «Уродство» называть «уродством», а не «гламуром». «Равнодушие» по отношению друг к другу называть «равнодушием», а не «толерантностью». «Репрессии» называть «репрессиями», а не «ужесточением мер». Людей, жадность которых умертвила десятки семей в Кызылагаше - называть «преступниками» и «убийцами», а не «должностными лицами, проявившими халатность». Также как и тех, кто отдал приказ открыть огонь 16 декабря в Жанаозене.
Нелегко вспоминать забытое искусство – называть вещи своими именами. Но это искусство повышает вероятность принятия правильных решений и поступков, а значит рождения и расцвета жизни, а не ее имитации. И если мы не овладеем этим искусством в должной мере, то порядок может обратится в хаос. При таком развитии событий мечты бетпакдалинцев, астанчан, жанаозенцев, кызылагашцев, алматинцев, кентаусцев и других жителей Казахстана о справедливости и свободе, о прозрачном воздухе и чистой воде останутся только мечтами на кадрах одной старой фантастической киноленты, летящей над бескрайней обезвоженной пустыней.
Зима, 2012
Тимур Нусимбеков