Советую всем, кто скучает, кушать меня. Я очень вкусный. Ну, а если серьезно, то предлагаю вниманию мировосприятие иудаизма, которое центрируется на вселенском мировкушении в моей вольной метафизической интерпретации (привожу отрывок из книги "Жузы Мира. Космос универсальных мировоззрений").
6.1. Интроспецифика Аруах жузi в иудаизме
Иудеи (современный иудаизм) в ходе грандиозной пророческой работы целой плеяды своих религиозных гениев стали необыкновенно восприимчивы к идее и восприятию Единого Бога. Они сильны в осознании персоналистического типа мировоззрения в невидимой, скрытой форме — Аруах жузi (то, кто в форме). «Аруах» на тюркском и казахском означает «Дух, духи предков», «Пращур». Иудеи вкусили страданий и выбрали избранный вкус Бога. Они развили Каббалу, основанную на эзотерических стомато-скелетных формах алфавита и чисел, которые мог познать физический и духовный язык евреев в полостях святых синагог. Ориентированность на Божественное нутро мира демонстрирует и современная израильская валюта «шекель», напоминая практически идентично произносимое на разных языках слово «скелет» как по звукоформе, так и по символическому изображению в биржевых сводках.
Аруах жузi — мироощущение в прямом смысле слова. Этот глобальный тип мировосприятия является общесоциальным органом вкуса человечества и стержнем внешних форм жизни, будучи не только костнополым радиусом, соединяющим центр мира с мироокружностью, но и основным поставщиком метафизической пищи для жузов. Думаю, иудеи скорее «сахар», чем «соль земли». Обожженные 40-летним переходом через пустыню Сахару, представители этого мироощущения выработали особый род духовной жажды, который в наиболее высшей форме соответствует пророческому сладчайшему вкушению суеты сует как сюиты из сюит.
В свидетели могу позвать Экклезиаста. Если следовать интуиции далее, то после «скелетной» и «вкусовой» ипостасей, мы обнаружим природу внутренней специфики Аруах жузi с блестяще дифференцированной бинарной основой. Это скрытые в тумане метафизики векторные образы Бога-Дедушки (номадика, транспортировка, поставка жизненно необходимых духовных смыслов народам земли) и Бога-Бабушки (оседлость, скелет транспортной инфраструктуры, кость-радиус как надежная связь внешнего с внутренним).
Иудаизм со времен своего исторического возникновения является отражением этого скрытого дуального взаимодействия феноменов номадизма и оседлости. Так, современные исследователи причисляют к кочевым народам не только скифов, саков, гуннов и прочих, но и евреев. Еврейские племена тоже продолжительное время кочевали со своими стадами по Северной Аравии и вели великий спор (часто, к сожалению, кровавый) за земли с оседлыми земледельцами Палестины.
Еще маститый советский историк и этнограф Сергей Токарев в своем достаточно беспристрастном труде «Ранние формы религии» замечает, что, завоевав Палестину и смешавшись с ее населением более трех тысяч лет назад, евреи сами перешли к земледельческому хозяйству. Косвенно это отразилось и в библейских рассказах о конфликте Авеля и Каина.
Также не случайно родство двух начал дало о себе знать и в центральноазиатских степях, когда в могущественном Хазарском каганате (VII век) приключился беспрецедентный и поныне феномен принятия иудаизма тюрками в качестве одной из трех официальных религий (вдобавок к несторианскому христианству и исламу). Кочевники степи попытались произвести государственный синтез братских религий. Трудно сказать, насколько он был удачен, но многие из тюрков-хазарцев по разным источникам влились в иудейское генеалогическое древо. Одно из современных течений иудаизма — ашкенази — думаю, все еще хранит память о тех давних днях.
6.2. Великий пилигрим кочевого Израиля
В судьбе самого Моисея номадическая нота звучит уже с рождения, когда он плыл младенцем в своем просмоленном ковчеге, спасаясь от фараона Ханефферра. Мерит, жена фараона, назвала его «Хапимос» — «отпрыск разлива». По версии английского исследователя Дэвида Рола, эта длинная форма имени была сокращена до «Мос», позднее редакторы Библии переиначили это имя на еврейский манер Моше (Моисей), что означает «вынутый (из воды)». Впоследствии этот типичный духовный сюжет Аруах жузi с исчезновением и появлением органично повторяется в судьбе Моисея, а затем и самого Израиля, сначала исчезающего и становящегося мобильным, а затем появляющегося и становящегося зримым, оседлым. Да и повзрослевший Моисей в пилигримной ипостаси провел значительный отрезок жизни — до принятия пророческой миссии он даже физически жил среди кочевников.
Так, в своих скитаниях по синайской пустыне Моисей обрел пристанище в лагере жреца Иофора, вождя кочевого племени мадианитян и женился на его дочери Сепфор. Он оставался в его шатрах более пятидесяти лет и кочевал вместе с ними. На горе Хорив он увидел странное сияние. И тогда голос из-за горящего куста открыл ему имя свое. «Я тот, кого называют Эа. Ты должен сказать сынам Израилевым, что Эа послал тебя. Аврааму, Исааку и Иакову представал под именем Эль-шаддаи; я не называл им своего имени Яхве».
Шумеры называли его Энки, вавилонянам он был известен как Эа, мадианитяне почитали его как Яхве (Иегова). Моисей обратился к Иофору с просьбой обучить его ритуалам культа Яхве и, овладев ими, отправился вызволять свой народ из Египта. Вполне допустима мысль, что изначально Яхве был не израильским, а мадианитским племенным богом. Позднее Яхве приобретет черты бога — миросоздателя. Адепты раскрываемого интроцептивного (ориентированного на внутренние концептуальные ощущения) мировоззрения стремятся найти во всем свой стиль (кость) жизни, попробовать все на вкус, отсюда и распространение евреев как светской разновидности иудеев по миру: они просто захотели познать духовный вкус (духовную вертикаль) других народов земли. Огромный вклад евреев, номадически растворившихся в пестром этническом поле мира, можно без натяжек назвать метафизическим скелетом, остовом Европы и США, радиальной сутью ее богоцентризма.
6.3. Онтологический диалог Мартина Бубера
Из современных мистиков и философов иудаизма известен Мартин Бубер, написавший знаменитое философское произведение «Я и Ты». Буберовская диалектика онтологических местоимений исполнена несравненной поэтики и является фактически иудейским аналогом православной книги о.Павла Флоренского «Имена». Кстати, обе книжки были написаны примерно в одно и то же время (около 1921 года), а самое интересное, почти про одно и то же, но с разных позиций. Флоренский в этом тандеме оказался как бы философским «сыномотцом», а Бубер — как бы «дедушкой-цадиком», нарекающим рожденный мир метафизики «именами». В названном труде Бубера как одного из апологетов мистического хасидизма (эзотерического учения иудейских старцев-цаддиков) основная диалектика онтологических отношений построена между имяреком и Богом. С моей точки зрения она строится по формату раскрытой выше бинарной оппозиции «номадизм-оседлость».
Библия, по Буберу, есть фиксация, ценностное документирование человеком диалога-путешествия между ним и Богом. Согласно Буберу, Бог, вечное «Ты», постигается не рациональным путем, но через конкретную, личную, диалоговую, фактически номадическую онтологию с людьми, животными, природой и произведениями искусства. Хотя Бубер далек от утверждения, что эта диалогическая ситуация свойственна исключительно иудаизму, он настаивает на том, что ни одна группа людей не вложила в эту концепцию столько духовных сил, сколько евреи.
После второй мировой войны философ неоднократно выступал с лекциями за границей, посетил США в 1952, 1957 и 1958 гг. и приобрел всемирную известность как один из духовных лидеров своего поколения, оказав значительное влияние как на еврейских, так и на христианских мыслителей. В 1958 г. ему была присуждена Государственная премия Израиля. Бубер был первым президентом Израильской Академии наук (1960–62) и принимал активное участие в работе многих других культурных учреждений.
6.4. Русский вкус Василия Розанова
Читатель несказанно лучше поймет сказанное, если почитает такого странного русского философа-писателя как Василий Розанов, который сумел настолько исключительно точно проникнуться египетски-иудаистическим мироощущением, что всей жизнью и произведениями своими демонстрировал вечную чарующую осень созревших ягод-мыслей информативного мышления. А потом (в ответ на социально-пафосное «что делать?») можно по-розановски делать из этих ягод исключительно вкусное варенье смысла и пить чай с этим вареньем зимой. Весьма надо сказать полезно: и для организма в целом, и для укрепления общегражданского духа. Вообще Василия Васильевича можно смело отнести к рыцарям естественно-вертикального и одновременно кочевого мировкуса. Как восходящего ряда, так и нисходящего. Таковы, например, его обладающие тончайшим метафизическим вкусом «Опавшие листья» напоминающие по содержанию и форме выражения вертикально опавшую небесную манну.
Весьма характерно, что продолжением столь питательного произведения явились «Последние листья» (1916 г.), где г-н Розанов выражает тотальное желание быть любимым своим читателем поверх всех вкусовых несогласий с ним. Похоже, невозможное желание «гениального физиологического мыслителя» (эпитет по отношению к В.В.Розанову философа Николая Бердяева из «Самопознания»), сбылось в последнем фокусе его стильно-богатейшего бытия. Так, на смертном одре лицо писателятворца, которого перед последним часом жизни исповедовал его близкий друг священник Павел Флоренский, приняло ошеломившее всех присутствующих благостно-просветленное выражение. Не будет ошибкой сказать, что сугубо по-домашнему бытующий лик Василия Розанова есть бесконечный лист конечной плоти мышления, опавший с обрезанных неопалимых кустов эзотерического иудаизма. Лист личности, опавший с юношески пластичной плоти слова. Слова, готовящегося к зрелому подвигу мужа. Здесь просто констатируется потаенная суть и смысл родовых ценностей самого «полового» философа России. Если русский писатель Розанов и выражал порой нелестные, пожалуй, даже антисемитские замечания в адрес евреев, вместе с этим мыслителя неизменно заворачивало к проегипетскому иудаизму, он восхищался иудаизмом и любил еврейский семейный быт. Его творения есть, в сущности, русская метафизическая пирамида мировкушения.
6.5. Мистерия распятия как вторая тайная вечеря
А теперь несколько слов для избранных или как выражался поэт и философ Максимилиан Волошин, «не для всех, но для каждого». Иудаизм — это золотая египетская осень человечества со спелыми яблоками райского сада и обрезанными рукой искусного Садовника кустарниками подлинно земного мировосприятия. Стихия вкуса — это стихия священной, избранной земли, каковою является в эзотерическом понимании тело человека, познавшего Единого Бога. Пророк Моисей и весь народ израилев вкусил-заключил завет с Иеговой на горе Синай. Название это, в переводе с древнееврейского языка, означает «лысый череп».
Так вот, не есть ли этот «череп» — особый символ-указатель на необходимость вертикального, горнего устремления исторического развития homo sapiens? Распятие Иисуса — это особый космический акт духовной отдачи себя, великой добровольной жертвы Хозяина Земли, метафизический акт расширения и включения органов вкусовой онтологии во вселенную мироосязания Бала жузi. Планетарный Логос, согласившись на акт распятия, решился предложить плоть своего любящего духа не только избранным ученикам-апостолам, но и всему человечеству через всю свою царственную жизнь. Мистерия распятия есть вторая тайная вечеря, но уже более драматичная и зрелищная. Что-то вроде размашистой и впечатляющей росписи автора в конце своего произведения. Впрочем, тут лучше молчать и не открывать мыслительных уст.
6.6. Пилюля свободы для Понтия Пилата
Если Иисус понял и обнял иудеев, творчески осязая их гору, то иудеи (в том числе мытари, фарисеи, жрицы легкого поведения) незаметно вкусили искусство любви Иехошуа («Хозяин, Господь принесет спасение» — на иврите и, как ни странно, на казахском языке, но об этом позже, в рассказе о Ие жузi). И сделали каждый свои выводы. Как, например, некий ученый Савел, который был неожиданно для себя вдохновлен таинством любви и глобализацией воскрешения. Подробнее об этом можно прочитать в серьезной книге вдумчивого исследователя мировой культуры, лауреата Нобелевской премии мира Альберта Швейцера «Мистика апостола Павла» (1930). Или иудеохристиане. Разумеется, были и другие не менее, как говорится, вкусные выводы.
Например, тот же пятый римский прокуратор Иудеи Понтий Пилат вкусил «продолжение беседы» с Иешуа в искуснейшем романе «Мастер и Маргарита», о чем тосковал на протяжении двенадцати тысяч лун. Изображение не отходящей от него собаки есть тонкий художественный образ неизбывной горечи ставленника римлян. Многослойная структура Евангелия от Булгакова раскрывается в вышедшей еще в советском издательстве монографии литературоведа Ирины Львовны Галинской «Загадки известных книг», которая сейчас проживает в Израиле. В душе Михаила Афанасьевича, пожалуй, резонируют отголоски древних реинкарнаций писателя, возможно даже от самого египетского жреца до члена тамплиерского ордена. Большой знаток трехмирной концепции о макромире, микромире (человек) и связующем мире символов (библейский) украинского сократически-христианского философа XVIII-го века Григория Саввича Сковороды, а также поклонник средневековых поэтов-вагантов и трубадуров категорически отрицал отождествление с Противобогом своего Воланда. Кто же тогда Воланд и его свита? Это скрытая общечеловеческая тьма многомерной, неоднозначной символической информации, которая должна быть глубоко лично пережита и осмыслена Мастером с помощью творческого процесса, который символизирует испытывающая известные метаморфозы Маргарита (София-Мудрость).
Писатель акцентирует в своем творчестве фактически каббалистические идеалы, значительно отклоняясь от христианской ортодоксальной трактовки в сторону мистического пути спасения, которое вполне можно сопоставить как с оригинальными воззрениями Сковороды, так и с учением цаддиков, которые учат жить приветливо и с юмором. По мистическому хасидизму извлечение искр святости из тьмы — это сверхзадача верующего. Именно благодаря вознесению этих искр нечистые силы преображаются, теряют деструктивное начало и обретают свое место в исправленном мире. По словам рабби Менахема Мендла из Бара, «душа праведника включает в себя все остальные души людей его поколения, дабы он мог вознести их во время своего общения со Всевышним, поднимая своей Торой и своей молитвой искры душ, и они, как уже сказано, восходят с ним. И если это поколение нечестивцев, и их уровень таков, что праведник не может поднять их, тогда праведник тоже иногда вынужден сойти со своего уровня, совлеченный каким-нибудь грехом людей своего поколения... А после того, как он достигнет их уровня, он может поднять их, восходя на свой прежний уровень». Праведник, и даже Богочеловек, это конечно, Иешуа, вознесшийся на небо. «Неправильный» и загадочный Воланд со своей свитой превращается в конце романа в правильных и узнаваемых рыцарей, скачущих по небу. Ночное небо — это фоновая среда Бога-Пращура. И где, как не здесь пятый прокуратор, сожалевший о проявленной трусости, обретает по милости Мастера и Цензора (Иешуа Га-Ноцри) возможность продолжения беседы с Назаретянином. Так совершается мистерия мировкушения, так мировоззренческая периферия через символическую и словесную лунную дорогу (радиус) налаживает искренние отношения с вечным духовным центром.
Гравитационная тень Аруах жузi отчетливо ощущается на каждой странице «несгораемого» произведения, созданного в период острейшей и нескрываемой тоски врача-праведника по подлинной отчизне. Роман является отличным метафизическим лекарством для духовного исцеления, которое запускает в душевном организме процессы глубинной трансформации и переосмысления известных истин. И хорошо, что нет в романе богословских рассуждений, а есть просто светлый и центральный сакральный сюжет, его темное зеркальное отражение и незримый символ деятельной, творческой, индивидуальной Веры, трансформирующей «справедливую» тьму в «милосердный» свет. Не это ли делают губы, язык, зубы, глотка, пищевод, желудок наши, расщепляя продуктовый хаос внешний и, скрыто, незаметно преобразуя его в живительное питание для тела человека? Лишь бы продукт не оказался вдруг несъедобным…
6.7. Погладьте кота на пресс-конференции
Христианам негоже винить Булгакова за то, что ему захотелось написать искрометную врачебную правду о великом метаисторическом событии воскрешения. Нет смысла возводить тень на плетень и на современных израильтян по поводу и без повода. Лучше почувствовать привкус святого таинства нашего совместного существования. Здесь нет «чужих» и «своих», здесь каждый из нас — тайна. Например, те же евреи, явно избегая ассоциаций с крестом, даже арифметический плюс пишут по-особому, а именно: «_|_». В этом есть что-то от неназываемости Б-га. Правильно иудеи делают, что стремятся отличаться от всех. «Плюс» — это вещь-в-себе, никто точно не знает, как он приходит изнутри! Это такая тайна, о которой лучше не распространяться.
Так надежнее. Вот и нам с тобой, дорогой читатель, самая пора весело цокнуть вместе языком молитвы. Или погладить фараонского кота Бегемота за ухом, чтобы активизировать удовлетворенное хмыканье незримо вкрадчивого, как кастанедовский Сильвио Мануэль, Бога-пращура. Упомянутый Сильвио Мануэль есть без сомнения тот герой в отряде Дона Хуана, отеческидедовский покровительственный темперамент которого (помните, он приобрел на свои средства дом для друзей?) наиболее точно соответствует описанному мироощущению. Более того... Если творческий толтекский друг метафизических сумерек вдруг задался бы намерением выдать на-гора пресс-конференцию (имеется в виду «создать религию»), то эта религия стала бы безупречно ветхой вариацией уже существующего иудаизма. Новое и старое, мужское и женское всегда утопают, теряются в Аруах жузi.
Написал и задумался: утрирую ли я ситуацию таинства или нет? Шепнем в ваше ухо, дорогой читатель, что осенью иной раз случается и слякоть. Поэтому кутайтесь теплее и следите за собой. Общайтесь с котом, можно и с чеширским. Ведь кот Льюса Кэрролла также исчезает, как теряет в вечных потемках свой точеный силуэт То, Кто есть.
***
Мир Арух жузi — это Мир Бога-Пращура, который незримо сопутствует и помогает избранным народам и человекам. Со вкусовым общесенсорным органом человечества резонируют скелетная конституция человеческого организма и та часть иммунной системы, которая сконцентрирована в костном мозге, а также вся обычная система органа вкуса, включая полость рта, пищевод, желудок и сопутствующие ему внутренние органы пищеварения, а также органы выделения и исключения (толстая кишка, мочеполовая система). Очевидно, что только в голову, а точнее в нежную плоть адептов мировкушения могла закрасться блестящая метафора «яблочного» грехопадения Евы, а затем и Адама! Бесспорно, все добро и зло мира познается через желудок. Разумеется, в первую очередь, чрез стойкий желудок проиудейского мировоззрения.
--------------------------------------------
О других типах мировоззрений читайте здесь.