День четный.
Он устало поднялся по лестнице, постучался в обшарпанную дверь. Дверь открыла теща, привычно окатила его презрительно-уничтожающим взглядом, повернулась и пошла на кухню. Даже обвислый зад ее выражал полное презрение к примаку. Он вдруг почувствовал непреодолимое желание с разбега пнуть по этой ненавистной заднице, но удержался. Ему всю жизнь приходилось сдерживаться: от желания надерзить хамоватой и туповатой жене, от хотения хлопнуть дверью в кабинет слишком уж привередливого руководства, от потребности нахамить какому-нибудь хаму-кондуктору в ответ на его хамство. Но он всегда трусил. А постоянно накапливаемое в себе дерьмо кипело и бурлило, и требовало выхода.
Выход у него был. Он сел за стол и включил компьютер. Жизнь закипела. Он мстил виртуальным врагам за все. За неудавшуюся жизнь. За приевшуюся жену. За тещу-ведьму. За нудную и неперспективную работу. За прозябание в постылой стране и невозможность уехать куда-нибудь в Рио-де-Жанейро. За свою ненадобность и никчемность.За все.
День нечетный.
Он устало поднялся по лестнице, постучался в обшарпанную дверь. Дверь открыла теща, привычно окатила его презрительно-уничтожающим взглядом, повернулась и пошла на кухню. Из кухни не пахло ничем иным, чем запахом тараканов. Этот запах был знаком ему с детства. Тараканы были у них повсюду: на кухне, в ванной, в спальне, в столе, в портфеле, в пенале. Они были даже у него в голове.
Тараканы в голове вдруг решили пошутить, и он сказал теще:
-Как вкусно пахнет, маман! Наверное, вы готовите соте-пашот из индюшачьих яиц под соусом пти-бурда?
-Раскатал губы, индюк! Ты эти яйца снес? Птибурду ему подавай, говнюку. С таким кормильцем только пашотами и кормиться...,- гадкая старуха долго еще шумела, мерзко шаркая тапками по квартире. Но он уже не слушал ее.
Выход у него был. Он сел за стол и включил компьютер. Жизнь закипела. В этой жизни было все. И стерлядь, в серебристой кастрюльке, кусками, переложенными раковыми шейками и икрой, и яйца-кокотт, и филейчики из дроздов с трюфелями, и перепела по генуэзски, и суп-прентаньер. И дупеля, гаршнепы, бекасы, вальдшнепы по сезону, перепела, кулики. И шипящий в горле нарзан.
Украдкой прокравшись на кухню, он бесшумно открыл холодильник, в привычной пустоте нашарил банку с майонезом, прихватил изрядный, но полузасохший кусок серого хлеба со стола, и вернулся к монитору. Макая хлеб в майонез, и почти захлебываясь собственной слюной, он читал и читал... как раньше ели настоящую еду настоящие люди.