Я не верю этому снегу.
Я не верю тому, что он растает.
Легкий холодок может и пробежал, но след унылой стужи оставил он надолго между нами.
Каждое утро, просыпаясь, я верила, что наступил новый день. И никто не посмеет помешать мне прожить его по своему.
Дни наступали и отступали.
Спустя четыре года, я поняла, что нужно что-то менять.
Ибо я не жила.
Я просто существовала в рамках сообщества, под названием люди.
И тогда я перешла в наступление.
Своих родителей я не помню - мне было всего лишь шесть лет, когда пришла моя сестра домой зареванная и крепко меня обняла.
Помню, что меня обнимали бесчисленные родственники, и шептали на ушко - что я должна быть сильной.
Помню, что они улыбались.
Я не верю, что они мне улыбались.
На некоторых лицах я видела грусть.
На других - безразличие.
Помню цветок белой лилии, что я положила перед надгробием на сараевском кладбище.
Чуть дальше, там, где был родник закованный в бронзу и камень - стоял солдат. Или часовой.
Он охранял покой первого президента.
Я знала, мне говорили об этом, когда умер мой дедушка. И мы точно также стояли возле его могилы.
Отличие было в том, что на этот раз - рядом со мной не было теплых рук моих мамы и папы, за которые я могла держаться.
В тот же год меня отправили в Казахстан, родину моей мамы, под попечительство бабушки, которую толком то и не знала.
И я стала забывать.
Постепенно.
С каждым новым словом, которое я впитывала в себя в первых, вторых, третьих и прочих последующих классов.
С тех пор прошло много лет.
Но я ненавижу просыпаться ранним утром.
Я смотрю на белый потолок.
И вспоминаю ту белую лилию.