огромные черные глаза и тонкие руки/запястья. женской сутью пропитаны. веет надломами/горечью/сладостью "мы переплюнем тарковского", говорит наша стать. и электричество - не помеха. я делаю эскизы при свечах.
прогуляться бы после
до дома
по листьям, шуршаще, на мягких лапах, ломая взгляды на заводах.
таких красивых и ржаво-одиноких.
и говорить, что смеялись/бились/утопали в солнечных последних пробиваниях сквозь зелень
потом многочисленные ингаляции/капли/таблетки/брусники/разговоры/пакеты/ужин/фильмы эскизы
я не знаю что делать со всем, во что я влезла. все навалилось. но я смогу. такие люди вокруг меня, не похожие на время - не проходят никак.
порой, держать себя в своих руках гораздо холоднее, чем вверять себя в другие. и ты вверяешь. и тогда понимаешь, что было бы легче в холоде.
везде окна, люди в них спят,едят и курят еще, и много разговаривают. от этого трудно спится,и столько мыслей и чувств.
(дети-имбицилы детектед)
чуть позже,
стою рядом с унитазом, выкидываю из кастрюли засохшее лолшто, вроде гречки,
вся захвачена процессом и очень серьезна,
вдруг, на кухне раздается резкий пронзительный крик
и топот.
к крикам я привыкла и не обратила внимания - я занята делом.
в туалет вбегает он. держит в руке нож и прикрывает кулаком глаз.
другая ладонь окровавлена, из нее сочится кровь
всепиздец, думаю я, отчаянно визжу, роняю кастрюлю и в сажусь на крышку унитаза, прижимаясь попой к разбросанной по ней гречке, прижимая руки к голове.
только потом до меня доходит что все это идиотизм.
а по стенам свисали комья моих нервов
доброе утро
нам все еще весело