..не изжить во мне этих порывисто-ветренных плясок,
не избавиться от этой бродячей волчности,
корни отшельников давно паразитируют на родословности,
высасывая все соки, создавая огромные полости,
в словах,
мать, семья, отечество, родина.
и есть, наверное, в наследственности, что-то от бременских,
ведь так и хочется иногда из кленового стройного деревца,
вырезать свирель и заполнить ее бойкой мелодией
кельтской,
по-весеннему звонкой, по-постушечьи детской.
мне бы только срезать однажды ловким движением,
все стежки меня с этим шумным болотцем бременным,
и пуститься сумасшедшим бегом форестгамповским,
и без оглядки,
псом сорвавшимся, словно псом наконец-то сорвавшимся,
языком, на бегу, жадно слизывать,
всю душистость ветра встречного...
но с тобой не так уж все просто, рыжая,
ты мой самый крупный стежок в грудных полостях,
глушишь собой мой ген замедленного действия,
но все же однажды, и не вини меня в безрассудности,
услышишь, в прощание, дельфина на автоответчике,
его далекую весну с ее проклятой изумрудностью...