Yvision.kzYvision.kz
kk
Разное
Разное
399 773 постов41 подписчиков
Всяко-разно
-5
03:49, 20 июня 2011

К какому строю мы пришли за 20 лет?

Очень интересная статья и расуждения. Рекомендую.

В Мангистауской области затянулся трудовой спор рабочих-нефтяников с администрациями своих предприятий. Суть спора банальна: работники хотят увеличения оплаты труда, а работодатели – категорически против. Хочу остановиться на некоторых юридических аспектах этого противостояния.


Основные вопросы: могут ли работники (любые, на любых предприятиях) в принципе требовать повышения оплаты труда? Законно ли это? Или требовать могут только в том случае, если оплата низкая? Но в таком случае какая зарплата считается низкой? Ответ будет простым: требовать могут, причем независимо от размера существующей зарплаты, и это абсолютно законно. Другое дело, что закон не обязывает работодателя увеличивать заработную плату в соответствии с требованиями работников. Думаю, что это всем понятно. А что же тогда? Как должна дальше развиваться ситуация по закону?

Вот мы и подходим к главному. Итак, после предъявления работниками требований считается, что возник трудовой спор. Закон обязывает работодателя рассмотреть выдвинутые требования и принять меры для их разрешения. То есть должен начаться переговорный процесс и обыкновенный торг, как на базаре. С участием примирительной комиссии, трудового арбитража, авторитетного посредника и т.д. Если же примирительные процедуры не дают результата, закон предоставляет право работникам на забастовку. Ограничений по срокам забастовки закон не содержит. Естественно, что в период забастовки заработная плата работникам не начисляется и не выплачивается. Однако и уволить работников в связи с их участием в трудовом споре работодатель не может (закон запрещает так называемый локаут).

В общем, согласно закону, работники и работодатель должны в процессе такого противостояния прийти к определенному компромиссу: хоть через несколько дней, хоть через несколько месяцев. Весь вопрос заключается только в том, кто первый сломается и пойдет на уступки: работники начнут сдаваться, не имея средств к существованию, или работодатель поймет, что во время простоя производства теряет намного больше дохода, чем озвученная цена вопроса по увеличению оплаты труда работников. Если же работниками заявлены слишком завышенные требования, которые не сопоставимы с реальными доходами и расходами предприятия, то работодатель может вообще пойти на полное закрытие производства, в результате которого он потеряет свою долю прибыли, а работники в итоге вообще останутся без работы.

Именно в подобном ключе должна развиваться конфликтная ситуация. А какова же роль в таком производственном конфликте государства, то есть государственных органов власти? Очевидно, что государство должно выступать в роли посредника, независимого арбитра, стремящегося как можно быстрее примирить стороны трудового спора. В вопросе величины оплаты труда (если она превышает установленный законом минимальный размер) невозможно исходить из критерия законности. Законна будет любая зарплата. А вот обе стороны трудового спора может устроить лишь справедливая оплата труда, целесообразная именно для данного предприятия в данной местности и при данных экономических условиях.

Поэтому я на месте государства давно взялся бы за экономические расчеты и максимально понятным образом объяснил бы работодателям, работникам и общественности, какая оплата труда является наиболее справедливой для каждого предприятия и почему. Вместо этого в Мангистау государство полностью встало на защиту интересов работодателей, выставляя само требование работников об увеличении заработной платы как незаконное. Государство признает забастовки работников незаконными. Государство арестовывает и лишает свободы лидеров работников, возбуждая на них административные и уголовные дела. Государство поливает грязью забастовщиков в прикормленных СМИ. Государство потворствует всевозможным провокаторам, которые пытаются расколоть и стравить работников между собой. Государство пытается противодействовать деятельности граждан и общественных организаций, стремящихся разобраться в ситуации и оказать поддержку бастующим.

Почему такое происходит? У меня ответ только один: и администрация предприятий, и поддерживающие работодателей государственные органы понимают, что при честном, открытом диалоге с предоставлением полной и достоверной информации об объемах добываемой нефти и распределении доходов от ее продажи результат спора будет далеко не в пользу хозяев нефтедобывающих компаний. Поэтому, чтобы дело не дошло до такого честного разговора, работников просто ломают через колено административными и силовыми методами.

Теперь об этих методах. На представителя забастовщиков юриста Наталью Соколову завели уголовное дело и предъявили обвинение в совершении тяжкого преступления, предусмотренного ч.3 ст.164 УК РК (возбуждение социальной вражды, повлекшее тяжкие последствия). Руководитель следственной группы Б.Султанов считает, что высказывания Соколовой, побуждающие работников продолжать забастовку, способные привести к обострению конфликта с работодателем, как раз и являются возбуждением социальной вражды между одной социальной группой (работниками) и другой социальной группой (работодателями). А тяжким последствием преступления является неполучение работодателем многомиллионного дохода во время простоя из-за забастовки.

Слушайте, но если то, что вменяется Соколовой, наше государство считает тяжким преступлением, то это означает, что все работники Казахстана просто лишены своего права требовать улучшения условий труда, а в случае отказа работодателя — права на забастовку, которое прямо прописано в Трудовом кодексе и многих конвенциях Международной организации труда, ратифицированных Казахстаном. Ведь как у работников созревает идея о проведении и продолжении забастовки? В процессе обсуждения! Если работодатель игнорирует их требования, работники проводят всевозможные встречи, обсуждения и консультации. Именно за это Наталью Соколову сегодня хотят надолго упрятать в тюрьму! Полиция, оказывается, не только тщательно записывала на видео все обсуждения и выступления Соколовой перед работниками, но даже вскрывала ее электронную почту, а КНБ прослушивал ее телефонные переговоры, и вот такие диски с записями тщательно исследовались экспертами.

Например, Соколова где-то говорит забастовщикам: «Нет, ребята, держитесь дальше». И эксперт приходит к выводу, что «побудительная конструкция «держитесь дальше» в контексте употребления содержит прагматическую установку на необходимость продолжения рабочими акции протеста». Во как! Раз поддержала забастовщиков — уже предъявляется обвинение в совершении тяжкого преступления! Я даже начал вспоминать, что сам ведь тоже когда ездил, говорил нефтяникам — держитесь. Выходит, тоже совершил преступление? Значит, если поддерживаешь работодателя в трудовом споре, это нормально, а если поддерживаешь работников, это — преступление? Соколова также призвала все активные профсоюзы и общественные организации поддержать справедливую борьбу нефтяников. И эксперт тут же говорит, что это тоже побуждение, а следователь следом (извините за тавтологию) предъявляет обвинение!

Например, в частном телефонном разговоре (который, как оказалось, прослушивался КНБ) Соколова назвала чиновников «чинушами», и эксперт тут же говорит, что это является оскорбительной характеристикой еще одной социальной группы — местных чиновников! Представляете, как можно попасть в нашем государстве под статью? Обсуждаешь себе с кем-то по телефону нашу власть, тебя втихаря прослушивают и записывают, а потом предъявляют разжигание социальной вражды, мол, обидел уважаемую социальную группу (чиновников) и будь добр теперь проследовать в тюрьму на 10 лет! Причем следователи совершенно не хотят понимать, что между работодателями и работниками изначально заложен конфликт интересов. Ведь все работодатели хотят платить как можно меньше, а эксплуатировать рабочих — как можно сильнее, при этом все работники хотят обратного — получать как можно больше, а работать — как можно меньше. Это совершенно естественное желание и противостояние. И разве можно вменить Наталье Соколовой, что именно она умудрилась какими-то своими высказываниями разжечь этот естественный конфликт между работниками-нефтяниками и владельцами нефтяных компаний?

И вот в такой обстановке лишенные квалифицированной юридической помощи (из-за ареста юриста Натальи Соколовой) нефтяники пытаются отстоять свои права. Сейчас некоторых из них начинают увольнять за прогулы. А ведь закон прямо запрещает увольнение работников в связи с их участием в коллективном трудовом споре или в забастовке. Даже если послушный власти суд признал забастовку незаконной. Привлечь к дисциплинарной ответственности работника, участвовавшего в незаконной забастовке, закон, в принципе, позволяет, но только за исключением увольнения. Тем более когда работодатель умышленно увольняет лишь отдельных работников. Представьте себе: тысячи работников бастуют и не выходят на рабочие места, а увольняют за прогул лишь несколько десятков. И выбирают же именно тех, для кого увольнение будет больнее всего. Разве это не дискриминация, запрещенная Конституцией? Причем с умыслом, прямо направленным на то, чтобы расколоть работников, стравить их между собой, посеять внутреннюю вражду. Вот бы где следователям покопаться, но нет, разве против работодателей они что-нибудь могут сделать?

Еще меня поразили женщины, заявления которых об избиении не принимают правоохранительные органы. В принципе, до боли знакомая ситуация: тот, кто бил, сам подает заявление и становится «потерпевшим», а у настоящих потерпевших заявления не принимают, и в деле они уже проходят как подозреваемые. В Алматы мне на подобный прием полицейских жаловались много раз. А женщины с Жанаозена, видимо, столкнулись с такой дикой несправедливостью впервые, поэтому у них все просто бурлит внутри, слезы текут, они никак не могут понять, как государственный орган (полиция) может игнорировать их заявления? Я-то понимаю, что этот прием входит в общий сценарий по «подавлению бунта». Да, именно так, видимо, наша власть воспринимает совершенно законные и справедливые требования нефтяников о повышении заработной платы. Видимо, государство настолько срослось с владельцами компаний, особенно нефтяных, что даже в рядовом трудовом конфликте моментально показывает свою сущность, заведомо считая работников обыкновенными бунтарями.

Только вот какой строй тогда сейчас существует в Казахстане? Это не возбуждение социальной вражды, это реальный вопрос, на который необходимо дать ответ.

Автор: Сергей УТКИН

-5